— Много лет назад я был помолвлен с Эшли. Она была для меня всем. Или я так думал, — раздраженно рявкаю я. — Но, когда я лежал в больнице, она пришла навестить меня. Я думал, что могу положиться на неё. Вместо этого, Эшли назвала меня чудовищем. Сказала, что не может больше даже смотреть на меня. Я умолял ее понять, что мне тоже больно... что я тоже был жертвой. Но она ответила, что я не более чем угроза обществу. В тот день Эшли швырнула в меня свое чертово кольцо и бросила меня на произвол судьбы. Мои мать, отец, сестра — никто не мог понять того сокрушительного, всепоглощающего опустошения, которое я испытывал. Эшли стала глазурью на пресловутом торте. Когда она бросила меня, часть меня ушла вместе с ней.

Слезы текут по щекам Тори, и она нежно целует меня.

— Мне очень жаль, Чейз. Я никогда не уйду от тебя. Ты меня понимаешь? Мне так жаль, что я мысленно бросила тебя после музея. Просто слишком много эмоций захватило меня. Но мне было ужасно плохо без тебя. Я не могла ни на чем сосредоточиться. Если тебя это утешит, я собиралась прийти сегодня вечером и рассказать тебе все это. Но ты просто не мог не устроить спектакль, потому что устал ждать. — Последнюю часть она произносит шутя.

Я тяну за подол ее футболки и стаскиваю её. Тори расстегивает лифчик, и я стягиваю лямки по ее рукам. У неё восхитительные сиськи, и наслаждаюсь их видом, прежде чем заговорить.

— Переезжай ко мне. Знаю, что это слишком быстро, и понимаю, что мы оба боремся с нашим прошлым, но, детка, ты нужна мне. Всё время. И моя кровать все равно намного удобнее, — смеюсь я.

Тори выскальзывает из штанов и трусиков, затем забирается ко мне под одеяло. Я стону, когда она садится сверху и опускается на мой возбужденный член.

— Непременно, Чейз. Я готова признать, что хочу большего с тобой. Жизнь не всегда была легкой для нас, но хорошо, что я люблю вызовы. Потому что ты, — Тори стонет, запрокинув голову назад и насаживаясь на мой член, — самый большой вызов в моей жизни, черт побери.

Я хватаю её за бедра и заставляю двигаться быстрее. Её упругое тело всегда сжимает меня самым сексуальным образом. Мысль о том, что она будет проводить каждую ночь в моей постели, что я смогу трахать её, когда мне заблагорассудится, почти заставляет меня кончить в неё прямо сейчас.

— Господи, Тори, — стону я, скользя большим пальцем по её клитору. — Никогда больше не бросай меня. Я не смогу жить без тебя. Ты — моя, детка.

— Твоя, — соглашается она, затем распадается на части на моем члене, её соки смазывают мой член ещё больше.

Пару мгновений спустя я кончаю внутри неё, а затем притягиваю её податливое тело к себе. Тори прижимается ко мне, и, хотя всё кажется правильным, я всё же испытываю последствия своего недавнего срыва.

Темнота и страх наполняют мои вены, и я почти задыхаюсь от ужасной мысли, что однажды потеряю и Тори тоже. Эшли засела у меня в голове. Но потеря Тори разобьет мне сердце.



— Ещё немного тонального крема, и почти незаметно, — улыбается Тори.

Я закатываю глаза и отмахиваюсь от неё.

— Уже чувствую себя чертовой женщиной с этим дерьмом на лице.

— Ну, — фыркает Тори. — Прости, что пытаюсь помочь тебе. Ты ведь знаешь, что не можешь выйти на сцену, выглядя так, словно ввязался в драку.

Расправив плечи, я пронзаю её неистовым взглядом.

— Почему бы и нет? Так я буду выглядеть более крутым.

Теперь уже Тори закатывает глаза. Она выглядит восхитительно в прелестном розовом сарафане и туфлях на танкетке. Её обнаженные ноги умоляют, чтобы их целовали и ласкали языком.

— Чейз, ты не будешь таким крутым, если все узнают, что ты подрался со своим рулем и проиграл.

Я смеюсь, натягивая мантию перед церемонией. Прошло уже два дня после моего срыва, и, хотя нос немного зажил, синяки приобрели уродливый желтовато-зеленый оттенок. Тори пришла в голову великолепная идея нарядить меня и скрыть синяки. Теперь я просто чувствую себя чертовой тёлкой. Особенно в этой мантии.

— Не могу дождаться выходных, — улыбаюсь ей.

Тори подходит ко мне, покачивая бедрами, и оставляет легкий поцелуй на моих губах.

— Я тоже. Ты уверен, что мы не можем пропустить встречу группы и перевезти мои вещи? — поддразнивает она. — Я могла бы добавить минет в качестве вознаграждения.

Я смеюсь, покусывая её нижнюю губу.

— Всё время пытаешься прогулять встречу группы. Какая непослушная девочка. Возможно мне придется позже снова тебя отшлепать, раз тебе это так нравится.

— Вовсе мне это не нравится, — врёт Тори, но пылающие щеки выдают её.

— Хм-м-м, — поддразниваю я. — Если я правильно помню, ты умоляла меня шлепать тебя, пока не начала выкрикивать мое имя снова и снова. Мой сосед позвонил, чтобы проверить всё ли в порядке, помнишь? Из-за твоей задницы чуть не вызвали полицию за покушение на убийство.

Тори хихикает, и я снова целую её. Мои руки блуждают по её заднице, и стон, который срывается с её губ, заставляет мой член возбудиться по полной. Я в трех секундах от того, чтобы затолкать её в ближайший туалет и трахнуть в кабинке.

К сожалению, кто-то прочищает горло позади меня, и наш сеанс поцелуев прерывается.

— Доктор Монро. Ваша очередь. Вам пора.

Я ухмыляюсь Тори, прежде чем ответить достаточно громко, чтобы только она услышала, и опускаю глаза на выпуклость под своей мантией.

— Вот уж точно.

Довольно улыбаясь, Тори качает головой и нежно целует меня.

— Срази их наповал, красавчик.


Глава 18


Тори

Не знаю, почему я решила, что смогу уйти от Чейза. Я просто была так напугана. А что, если он и меня бросит? Я любила Бена, но мы были практически детьми. Чувства, которые я испытываю к Чейзу, настолько сильны, что уверена, если потеряю его, это сокрушит меня, и я никогда не смогу оправиться. Поэтому я выбежала тогда из музея, поймала такси и уехала домой. Я пропустила свою еженедельную поездку на кладбище в выходные, когда ездила на свадьбу, и почти забыла о ней в следующее воскресенье тоже. Но мне нужно было увидеть их, побыть рядом с ними и дать понять, что я их не забыла.

Выехав на шоссе, я остановилась у местного цветочного магазина и купила цветы лаванды, которые всегда приносила с собой. Подойдя к их могилам, я заметила, что цветов, которые обычно всегда лежали там, не было. Казалось, весь мир забыл о них. Даже не знаю, кто из членов моей семьи их привозит. Интересно, навещает ли моя мама хоть иногда своих зятя и внучку? Или они все отпустили их, ожидая от меня того же?

Я села на траву и какое-то время говорила со своими мужем и дочкой. Я решила набраться храбрости и рассказать им о Чейзе, о том, как я запуталась. Никто мне не ответил, никто никогда не отвечал. Однако, я услышала тихие шаги позади себя и обернулась посмотреть, кто приближается. К моему удивлению это была Белинда. Она остановилась в стороне, молча спрашивая, не помешала ли. Благодаря Белинде я поняла, что не хочу находиться в одиночестве, поэтому помахала ей рукой. Белинда села на траву рядом со мной и взяла меня за руку.

— Мой сын тоже похоронен на этом кладбище. Недалеко отсюда. Думаю, я возможно видела тебя время от времени, но все мы скорбим и стараемся не быть назойливыми. Сегодня я подумала, что тебе не помешает небольшая компания, — она улыбнулась и сжала мою руку.

Не знаю, как она догадалась, но я была ей благодарна.

— Знаю, это глупо, но мне нравится разговаривать с ними.

— Вовсе нет, мы все переживаем горе по-своему. Одна из главных целей нашей группы как раз и заключается в том, чтобы помочь нам найти выход горю, а также увидеть, что другие испытывают такие же трудности, — Белинда пожала плечами и уставилась вдаль. — Я пишу письма. Уже написала по письму на каждый год его жизни, который он должен был прожить. Достигла только двадцати лет, но напишу и остальные. Знаешь, он ведь хотел стать рок-звездой, даже в четыре года везде таскал с собой маленькую гитару из видеоигры. И вот, я пишу письма взрослой рок-звезде и представляю, каким бы он стал. Какой была бы его жизнь. Я представляю себе имя Джесси Кингстона на рекламных щитах и в журналах.