Дом внутри оказался самым обычным, без каких-либо изысков и претензий. Таких сотни и в городах, и в деревнях. Однако чувствовалась рука хозяина- не было того, что принято называть "холостяцкая берлога". Дом внутри казался жилым.

— Вот такая она, моя дача, — произнёс Иван, нажимая на кнопку чайника.

— Мне показалось, что дом жилой, — произнесла Алена, ведь нужно было что-то сказать, как-то поддержать беседу.

— Я часто здесь ночую, — пояснил Ланской, доставая из кухонного шкафчика коробку конфет, баночку кофе и чай. — Устану на работе. Приеду сюда. Тишина. Никто не дергает, приказы отдавать некому. Все вполне спокойно и мирно.

— Да, красота, — согласилась Лена, присаживаясь. В этот момент кто-то коснулся её ноги и девушка заглянула под стол. Тот самый котище, который разбудил Лену, сейчас смотрел на неё просящими глазами и громко пел, переминаясь с лапки на лапку.

— Ваш? — поинтересовалась девушка у Ивана и протянула руку к коту. Тот тут же ткнулся в ладонь. Но так как ничего там не обнаружил, то разочарованно посмотрел на Алену и беззвучно приоткрыл рот, что вероятно обозначало: "А где?"

— Соседский, — усмехнулся Ланской, открыв холодильник и достав оттуда пакет с сосисками. Одна из них тут была почищена, нарезана и предложена коту, — знает, что пинка ему здесь никто не даст, вот и приходит.

— Еще бы, — согласилась Елена, посматривая на довольно урчащего серого котищу, уплетающего предложенное лакомство.

Смотреть на пушистого зверюгу было легче, чем на находящегося рядом мужчину. К тому же у нее появилось ощущение, что канат, плотно стягивающий грудь ослаб. И что стало тому причиной — не так уж и важно. Возможно природа вокруг, или этот дом. Или тот самый кот, который, умяв сосиску, снова обратил свое внимание на Ивана Дмитриевича, прося добавки.

— Всё, Василий, ты на сегодня свою норму съел, — "обрадовал" его хозяин дачи, — а теперь наступает наша очередь и мы будем пить чай или кофе. Или что-то другое, что пожелает наша гостья. А потом поговорим, — добавил мужчина и, взглянув на Елену, налил в чашки кипяток, а затем присел напротив, — заваривай, что хочешь.

— Может не потом, а прямо сейчас? — предложила девушка, понимая, что оттягивать разговор не имеет смысла. Лена почти успокоилась. Ей сейчас намного легче, чем там, во Владимире, когда она выскочила с благотворительного вечера. Но Лебедева предпочитала радикальные методы, а не ходить вокруг, да около. Ведь все равно между ними в воздухе висит какая-то недосказанность, так чего же тянуть?

— Сейчас, так сейчас, — с какой-то тоской посмотрев на полный горячий бокал, Иван тяжко вздохнул. — Ты ведь наверно думаешь, что я трус. Не смог тогда тебе внятно ответить? Сиганул за кошельком той барышни с ребенком.

— Да нет, — совершенно искренне ответила Алена, — трусом я Вас точно не считаю.

Она просто промолчала, что по её мнению таким образом он отказался от собственных намерений при новых открывшихся обстоятельствах, то есть её беременности. А это совершенно другое дело.

— Начну издалека, — предупредил Иван. Было видно, что слова давались ему непросто, но мужчина продолжил свой рассказ, — в детстве я переболел свинкой. А жили мы тогда в глухой деревне, до ближайшего фельдшерского пункта полдня ходу на телеге и еще больше пешком. Зима, все занесло снегом.

Елена начала разворачивать приглянувшуюся конфетку, именно с молочно-шоколадной начинкой, как ей и нравилось. Но едва услышала про паротит, замерла. Предположение возникло моментально.

— Дед решил меня попарить, чтобы "выбить хворь", как он называл.

— А температура? — зачем-то спросила Алена, но слова сами сорвались с её губ.

— Не было, насколько я помню. Вот поэтому дед меня и парил несколько раз. Естественно, состояние ухудшилось. И только тогда послали за доктором.

— А родители? — Лена не заметила, как сжала в кулаке несчастную конфетину. Куда смотрели родители Ивана? Понятно, дет-то старый, но они-то?

— Их в ту пору уже не было в живых. Мать нас бросила давно. Так что от нее у меня только старая фотография осталась. А отца придавило на лесозаготовках. Все работоспособные мужики работали с утра до ночи, чтобы к зиме накопилась сумма побольше. Детей в школу приодеть, да и самим не пропасть. Однажды отец не вернулся.

Иван, не отрывая взгляда, смотрел на неё. И выглядел он так, словно бы не выворачивал сейчас душу на изнанку, а рассказывал о чем-то совершенно обыденном. Например, о важности покупки какого-либо дома.

— Простите, — пробормотала Лена, опустив взгляд на свои руки. Ей казалось, что взгляд мужчины пронизывает её насквозь. А, может быть, Ланской унесся мыслями в прошлое? Кто знает.

— За что? — удивился мужчина, — ты-то тут причем?

— Из-за меня Вам приходится воспоминаешь то, что хотелось бы забыть, — объяснила Лена. Она-то точно знала, что при паротите париться нежелательно. Да и медицинская помощь должна быть оказана вовремя.

— Ты не при чем. Я продолжу, если не против?

— Конечно, продолжайте, — согласилась она и поднесла немного остывший чай к губам, чтобы хоть как-то скрыть свою неловкость в этой ситуации. Согласно тех сведений, что она почерпнула во время учебы, мужское бесплодие вследствие перенесённого паротита благополучно излечивается. Не всегда, но положительные результаты в большинстве. У кого-то вообще нет из-за этого проблем. Или здесь что-то иное?

— В общем, Елена, помощь прибыла. Я выздоровел. Но детей с тех пор я иметь не могу, — бесцветным голосом закончил Иван.

— И когда Вы это поняли?

— Лет в двадцать пять. Жениться хотел. И жили мы с ней уже год, не предохранялись совсем. И как-то мне на глаза попалась статья, а там слезливая история, когда мужик не хочет платить алименты. Аргументируя тем, что не его ребёнок. Он- де переболел свинкой в детстве, а жена забеременела. Значит- нагуляла.

— Глупость какая! — возмутилась Алена. Разве можно так?!

— Дурь полная, — согласился Иван. — Но тогда-то это и запало мне в голову. В ту пору я служил на юге, в отдаленном районе. Жара и еще раз жара. Как потом выяснил — это тоже не самое лучшее место для меня в плане отцовства. Но как только удалось выбраться в областной центр, помчался в больницу. Сдал какие там положены анализы… Результат поверг меня в шок…

— А девушка? — тихо произнесла Лена, заранее зная ответ. Бросила. Или он отказался от неё. Этот гордый, этот может. Сразу видно.

— Она ничего не знает. Мы поссорились, потом еще…В результате она ушла к другому.

— Вы нарочно это сделали?

— Да. Не хотел её жалости, понимаешь. Она бы осталась, я в этом даже не сомневаюсь. Только знаешь… когда любимая мечтает о детях, а их нет и никогда не будет из-за меня… ЕЁ материнство, ЕЁ желания важнее. Потом, после нашего расставания, я пытался лечиться, ездил по всяким центрам. Да видно мне не повезло, и я не попал в счастливый процент излечившихся, — уголки губ Ленского кривились, пытаясь изобразить ироничную улыбку. Не вышло.

Повисла тишина, нарушаемая только звуками, доносившимися с улицы. В этот момент пушистый кот, решив напомнить о себе, прыгну прямо на колени к Алене и улегся. И ведь вроде небольшой, а тяжелый! Видно отъелся на местных сосисках.

— Сначала я пустился во все тяжкие, пытаясь самому себе что-то доказать. А потом решил, что если встречу женщину с ребенком — женюсь. Но глаза ни на кого не смотрели. Во всех них видел только ЕЁ. Да и с женщинами всё время не везло…

В этот момент раздалась трель дверного звонка и Ланской ушел. Однако скоро вернулся, неся в руках блюдо, полное домашних яиц:

— Соседка принесла, тетя Маня. Я у неё постоянно их беру, вот и сегодня. Желаешь?

— Нет, спасибо, — отозвалась Лена и прислонилась к спинке стула. Сейчас здесь, несмотря на тяжелый рассказ владельца дачи, чувствовала она себя отлично. Боль в сердце слегка поутихла. Она конечно никуда не денется и теперь будет с ней вечно. Вот только об этом никогда не узнать окружающим.

— Извини, что воспользовался тобой как жилеткой. Надеюсь я тебя еще не утомил своими слезливыми рассказами, — жестко усмехнулся мужчина, убирая яйца в холодильник.

— Нет, что Вы! — совершенно искренне призналась Елена, — рассказывайте, если нужно. Слушать я умею.

Ей довольно часто приходилось слушать излияния пациентов. Причем те говорили, а Лена слышала и в результате они чувствовали себя намного лучше. Поделись своей проблемой и она уменьшится. Только в случае с Ланским это точно не поможет.

— В тот день, когда ты сказала о своей беременности, — продолжил Иван, снова садясь напротив Елены, — я опешил. Но это от неожиданности! Знаешь, это когда сначала ждешь, мечтаешь, надеешься… Время идет, а мечты все не сбываются… А потом понимаешь, что это недостижимо и перестаешь верить в исполнение своих желаний… И вдруг ты! И сообщаешь о моих надеждах! Я… я просто… растерялся…

— А потом еще малыш, выбросивший кошелёк, — дополнила за Ланского Лена. Она поняла, тогда он не мог поступить иначе. Ну не оставлять же было женщину и малыша в беде. Вот и пришлось прыгать через ограду.

— Он самый. Когда я нашел кошелек, то увидел, как ты уходишь. Но я не стал тебя догонять. Мне хотелось подумать. Это ведь как гром среди ясного неба…

— Понимаю, — совершенно искренне произнесла Лена, а Иван в это время кивнул:

— Я так и знал. Я очень надеялся, что ты поймешь меня. Знаешь, мне хотелось тебя увидеть, правда. Но служба затянула. К тому же был в командировке. Потом приехал и сразу это поручение командира части… Скажи, что связывает тебя с Никоновым?

— С кем? — нахмурилась Алена. Как-то раскрывать свою душу, жаловаться на Никиту, даже в ответ на искренность Ивана Дмитриевича, ей не хотелось. Нет! Это только её болезненный и воспаленный страданиями мир и ничей больше.