Подруги изводили вопросами о происходящем, строили дикие версии, мама пилила за то, что я влипла в историю, папа же выслушал правду и строго приказал никому не рассказывать. Затем одна из знакомых, не самых близких, позвонила и чуть ли не потребовала помочь ей с лечением племянника, потому как «получила миллионы — нужно делиться, для тебя же мелочь, а ему поможет избавиться от проблем со зрением!». Не таких и серьезных, кстати, и уж точно не смертельных, их вполне можно преодолеть в нашем городе, а не лететь ради этого в столицу. Я пообещала найти контакты хорошего офтальмолога и оплатить его консультацию, из своих собственных денег, потому как доступа к капиталам Хэйсов у меня не было, на что уже точно бывшая подруга обозвала меня жадной тварью и сбросила вызов.

Это внезапно оказалось очень больно и обидно. Ведь я предложила вполне реальную помощь, доктора, к которому обратилась бы сама. Да, это было не сказочной пачкой денег, решающей все проблемы, но и не отказ. А дальше начались жалобы мамы на маленькую квартиру, появился какой-то давний приятель Игоря, требовавший вложиться в его бизнес-план. Когда же он получил отказ, начал нелепо виснуть на мне и признаваться в любви, якобы давней и безответной. Звал замуж. Обещал принять и моего ребенка и любить, как своего. Помню, как когда-то он в разговоре с мужем признался, что брезгует рожавшими женщинами, будто там у них все растянуто, да ещё и в рубцах, поэтому его жена, когда появится и забеременеет, пойдет на кесарево. Игорь на тот момент был не совсем трезв, потому выпроводил приятеля из нашей квартиры и матерно напутствовал никогда не возвращаться. В этот раз этого же брезгливого мужчину вытолкал Адам, выкрикнув вслед что-то про фокайль и бод[1]. Не знаю точный перевод, но кажется тоже не совсем цензурно.

После этого случая я поняла, что проблемы только начинаются и от них не получится спрятаться на Алтае. Нужно собрать волю в кулак и решить и все разом, а не делать вид, что ничего не происходит. Случайные связи с малознакомыми парнями опасны, пускай в моем случае проблемы и оказались столь необычными. Поэтому я обговорила все с отцом и Игорем, собрала необходимые документы и попросила Адама организовать мой перелет в Ирландию. Несколько дней суеты и нескончаемых сборов, а также бесконечных звонков от мамы, во время которых она то ругалась, то плакала и просила не оставлять ее, то сообщила о своей болезни, то… В конце концов я не выдержала и просто перестала отвечать. Всем. Если действительно дорожат мной — отнесутся с пониманием дождутся родов.

По настоящему выдохнула я и расслабилась только на борту самолета, когда он оторвался от земли. Часть проблем осталась там, в России, но впереди было множество новых.

Глава 5

Перелет дался мне тяжело. Даже в мягком кресле международного бизнес-класса, в окружении заботливых стюардесс и «людей Хэйсов» было не по себе. Чем ближе Ирландия, тем больше появлялось тех, кто готов заботиться и ухаживать за будущей владелицей капиталов: стилист, парикмахер, массажист, доктор и те, о чьих профессиональных обязанностях я даже не подозревала. Такое количество внимания утомляло, выводило из себя.

Еще Шон пилил меня и заставлял учить составленный им конспект высказываний для журналистов. На выходе из Дублинского аэропорта нас должны были встретить несколько проверенных людей и провести короткое интервью. Якобы это пойдет на пользу репутации Хэйсов и несколько погасит шумящие вокруг компании страсти. До рождения моего малыша всем управлял Кевин, кажется, двоюродный брат Дона, а вот дальше… Все зависело только от меня. В теории. Не понимаю, зачем Донован сделал это? Зачем свалил на нас с крохой такую ответственность?

Самолет мягко коснулся полосы, а после остановился. Шон с Адамом начали ругаться, они спорили, стоит ли мне идти дальше с охраной или нет. Параноик-Адам был категорически против, чтобы хоть на минуту оставить меня одну. А Шон считал, что телохранители повредят образу растерянной русской Золушки, который он стремился слепить из меня.

Голова кружилась и тошнило так, что реальность воспринималась как фильм с плохим качеством. А ещё ломило спину, ноги опухли и с трудом помещались в ботинки. Поэтому на все предложения и вопросы Шона и Адама, я только трясла головой. Закончилось тем, что Шон позвонил кому-то, дал трубку Адаму, и после недолгих препирательств, тот дал добро на встречу с журналистами.

Мне всего-то нужно было пройти паспортный контроль, покинуть здание, помахать журналистам, повторить заученную речь и сесть в машину, которую подгонит ко входу Адам. Телохранители будут неподалеку, не выпустят меня из виду, главное, делать все правильно.

Выходила я вместе с толпой таких же гостей Дублина, поплотнее закутавшись в пуховик, чтобы живот так не бросался в глаза. Всего несколько метров по крытому переходу, несколько слов, несколько снимков… А голова кружилась все сильнее. К тому же с «несколькими» Шон меня обманул: возле выхода столпилось десятка три журналистов. Очень надеюсь, что вместе со мной прилетела какая-нибудь знаменитость, вроде звёзды футбола или известного певца.

А после внезапно струсила, набросила на голову капюшон и пристроилась поближе к шумной американской семье, в которой было трое светловолосых девочек-подростков, чем-то похожих на меня. Их мать оглянулась, бросила «Hello!» и оказалась слишком деликатной, чтобы приставать с расспросами. Мы проследовали до автобусной остановки, дальше американцы уехали, а я осталась стоять. Надеюсь, люди Адама быстро отыщут свой «объект», все же аэропорт не такой огромный. Пока же я разглядывала улицу и высокие двухэтажные автобусы, какие ожидаешь увидеть скорее в Лондоне или Нью-Йорке, чем в Дублине.

— Хелен? Вы Хелен? — за рукав дернула женщина в темно-сером пальто. По виду моя ровесница, только темноволосая, с асимметричным каре и узорно выбритым левым виском. По шее же бежала татуировка увитого колючей плетью странного знака, похожего на крест.

Удивительно миловидная женщина, с большими глазами и тонкими чертами лица, ей совсем не шел такой агрессивный и неформатный стиль. Особенно — похожий на слезу стразик во внутреннем углу правого глаза. Неужели она тоже из «людей Хэйсов»? Какой-нибудь ассистент стилиста или массажист правой ступни.

Я кивнула в ответ на ее вопрос, отчего женщина округлила глаза, но тут же вытащила смартфон, навела на меня и в забросала вопросами:

— Как вам удалось соблазнить Донована Хэйса? Это секретные русские разработки? Легко ли было переступить через себя и лечь в постель с умирающим? Что ваша разведка предпримет дальше? Правда ли то, что Десмонд Хэйс следующий на очереди?

От ее вопросов мне стало ещё хуже, перед глазами полетели мошки, рот наполнился желчью, а ноги подкашивались. Кровь же шумно стучала в голове, смешиваясь с чередой абсолютно нереальных вопросов, шумом улицы и звуком садящегося самолёта. Я пыталась отступить, сбежать, но журналистка крепко держала за рукав и не замолкала ни на секунду.

— Простите, мисс.

Между нами вклинился высокий мужчина в потертой кожаной куртке. Он отобрал у журналистки смартфон и начал быстро водить пальцами по экрану:

— Дьявол! Мои пальцы! Я их не контролирую! Зовите священника или психиатрическую бригаду! А-а-а!

Затем вернул его владелице и притворно выдохнул.

— Отпустило, носки мне в рот, отпустило! Но, боюсь, кое-что из ваших файлов исчезло. Честное слово, не хотел, это все пальцы. Проклятое моторное недержание!

Журналистка фыркнула, глядя, как он с отвращением рассматривает свои поднятые вверх руки. Потом попыталась снова навести на меня смартфон, но мужчина забрал его и запихнул ей в сумку.

— Что я делаю, что? На вашем месте стоило бы бежать отсюда, мисс!

Договорив, он схватил меня за руку и потащил куда-то, по пути посильнее натянул на голову капюшон и поднял выше шарф, пряча мое лицо. Мужчина был мне знаком, пусть и не в реальности. Темные, чуть растрёпанные волосы с рыжеватым отливом, щетина, самую малость искривлённым нос, внимательные серые глаза и тонкий шрам на виске. Гаррет О'Келли, полицейский, который не любит русских, Хэйсов и дождь.

Пахло от него ментолом, выделанной кожей и океаном. Настолько соблазнительно, что захотелось щекой прислониться к толстовке Гаррета, спрятать ладони в ее карманах и стоять так, пока не устанут ноги. Странное желание в отношении почти незнакомого мужчины, запретное, глупое. Но я так долго прожила одна, что хотелось хотя бы ненадолго разбить это тягостное ощущение, быть нужной и дарить кому-то свое тепло и заботу.

Малыш заворочался в животе и толкнулся, и я сразу же погладила то место, где ощущался бугорок маленькой пяточки. Гаррет остановился тоже, обеспокоенно посмотрел, подал мне руку и шел теперь гораздо медленнее, то и дело оглядываясь на мой живот.

— Он вряд ли родится сейчас, — я улыбнулась мужчине, но тот отчего-то нахмурился еще сильнее.

— Родами меня не испугать, зато пугают идиоты, которые потащили беременную на таком сроке в другую страну. Да, Адам, да, ты идиот!

Он обернулся к зданию аэропорта и показал Бейкеру и его людям оттопыренные указательный и средний палец, похоже на знак «мир». После этого Гаррет довел меня до своей машины и усадил на переднее сидение, пристегнув ремнем. Ехать с ним неправильно, надо было дождаться охрану и прочих «людей Хэйсов», но среди них был Шон, который снова начнет давить и требовать все же дать интервью. А мне казалось, что если произнесу хотя бы слово — упаду в обморок прямо под камерами журналистов.

С Гарретом мне спокойнее. И машина его внутри оказалась весьма удивительной. Этакое ретро, больше знакомое по фильмам, чем по реальному опыту. На приборной панели рядом со мной лежал пучок высушенных трав, наполнявщий салон лёгким пряным ароматом.

Гаррет повернул ключ в замке зажигания, отчего салон наполнился мерным рычанием мощного мотора. И тронулась с места машина плавно, шустро набрала ход и вывезла нас на шоссе. А снаружи казалась жуткой развалюхой.