Яна Егорова - #подчинюсь

– Свободна, – услышала слово от надзирателя, которому не поверила ни в первые минуты, ни после, когда меня уже выводили из этого жуткого места. Поверила лишь тогда, когда увидела Сигурда, который ждал меня и первым делом, ничего не говоря, набросил свой тяжелый пиджак на мои худые плечи.

Через несколько минут, в его машине, я залью его белую рубашку тяжелыми слезами, а он осыплет мою голову, лицо, губы, горячими и очень болезненными поцелуями…

– Ника, ты должна была сказать мне! – его гневный рык будет ласкать мое затуманенное сознание в тот момент, когда я снова приложу свою голову к его широкой груди.

– Должна была… – отзовусь эхом я.

И до самого его дома я не буду знать, сон это или нет. Может быть, я все еще в камере? В том грязном углу, уснула, съежившись, и мне снится этот прекрасный сон. Будто бы мой смелый принц снова спас меня и везет к себе домой с одной целью, закончить кошмар моей жизни. Эту бесконечную черную полосу. Чтобы с силой встряхнуть меня и заставить встать на правильный путь, очерченный молочно-белой полосой.

Почти так все и получилось. Сигурду пришлось внести меня в свой дом на руках. Куда делся водитель, не знаю. Туман истерики окончательно накрыл глупую девчонку и отказался отпускать на свободу. Даже тогда, когда человек со шрамом с предельной осторожностью раздел меня в своей спальне и опустил свою подопечную в горячую, практически обжигающую ванну. Он и здесь не бросил меня одну – опустился вместе со мной, чтобы согреть своим огромным телом, как будто сомневался в силе воды и достаточности ее температуры.

– Все кончилось. Ника. Все кончилось…

Я лежала на нем и, прикрыв веки, слушала его тихий, уверенный шепот. Моя щека касалась его шрама, и это стало для меня самым главным доказательством того, что я вновь с ним. Вновь рядом, в безопасности, под его железобетонной защитой.

– Если бы ты сразу сказала мне, они бы тебя не увезли, глупыш. Зачем? Почему ты промолчала?

Он говорил так нежно, как бы говорил запредельно любящий отец со своей маленькой, обожаемой дочерью. Но он не был моим отцом. Человек со шрамом стал для меня гораздо большим, он снова стал моей вселенной и не переставал ею быть, лишь на несколько мгновений по моей же собственной глупости исчез из моего поля зрения.

– Я просто не хотела, чтобы он за тобой следил.

– Но он следил лишь потому, что мы ему это позволили, – рука Сигурда совершала нечто магическое, пока ее хозяин мягко отчитывал меня за проступок. Большая ладонь зачерпывала горячую воду и подносила ее к моей спине, после чего очередная порция живительной влаги попадала на мою кожу, а его пальцы словно бы растирали ее по мне. – Однако, я не могу отрицать, что твое внезапное решение спасло нам обоим жизнь. Мои люди проворонили тот момент, когда Михайлов нашел исполнителей. И, если бы не твой неожиданный поступок – все могло бы закончиться совсем иначе. Ника, ты ошиблась лишь в одном – что не позволила мне защитить себя.

– В конце встречи, он попрощался со мной, – неожиданно даже для самой себя сказала главное, – попрощался так, словно знал, что мы больше никогда не увидимся.

– Вы больше не увидитесь. Ты исполнила его желание. Ника. Ты молодец.

Его интонация… Он не осуждал меня. Не презирал. Сигурд целиком был на моей стороне. Мы не перестали быть командой и одним целым. Он только что сам сказал об этом.

Отстранилась от него и заглянула в его карие глаза. Серьезный, всегда серьезный, однако, сегодня совершенно нечему улыбаться. Этот мир доказал, насколько шатким может быть, не смотря на видимую устойчивость.

Ухватилась за края белоснежной ванны и подтянулась над ним, зависнув на мгновение, глядя ему в глаза, почувствовала, как его ладони скользнули по моей коже, опустились на талию и сжались на ней, придерживая и удерживая меня одновременно.

– Сигурд…

Я боялась сказать то, что хотела сказать ему больше всего на свете. Ведь он не поймет. В его мире такие слова не могут существовать. Все это детский лепет, присущий наивным блондинкам, но никак не свойственный серьезным политикам, рожденным для управления страной и людскими судьбами.

– Сигурд… я…

Он внимательно вгляделся в мои глаза и сказал раньше, чем собралась сделать это же его подопечная. Сказал и разрушил все мое представление о себе.

– Ника. Я люблю тебя.

– Я люблю тебя… – отозвалась эхом. Тихо-тихо.

Тихо. Тихо.

Сигурд притянул меня к себе, и я подчинилась, с жаром ответив на его поцелуй.

Это была первая и последняя ночь, когда между нами ничего не произошло. Я просила, умоляла, но он не позволил. Завернул меня в одеяло и прижал к себе. Сквозь толстую ткань я чувствовала лишь тяжесть его огромной руки, которая уже знакомо прижимала меня к своему хозяину. В эту ночь мне не снилось ничего.

И не могло сниться.

Потому что, всему тому, о чем мечтала, пришло время сбыться.

Следующим утром я получила все. Проснулась от того, что его горячие губы нежно коснулись шрамов на моих ногах – последствие ударов его кнута. Мгновенно мне стало очень стыдно. За свои неидеальные ноги, за шрамы на моей спине, стало стыдно и неудобно за его извинения.

Я не знаю, что это такое. Еще никто и никогда не просил у меня прощения. Не признавал свою вину. И именно поэтому, единственной моей реакцией стало слишком хорошо знакомое чувство стыда.

– Не надо, пожалуйста, – попросила его, на что получила ответ, полный глубокого раскаяния.

– Надо. Ника. Я виноват. Безумно виноват перед тобой. Прости меня, идиота, – я поджала колени, а он, придвинувшись к ним, уперся в них своим идеальным, высоким лбом.

– Не виноват, – мои пальцы сами потянулись к его голове и утонули в черных волосах человека со шрамом. – Ты не мог знать. Я тоже… не должна была туда ходить. Прости.

– Ты? – Сигурд поднял голову и с болью в глазах посмотрел на меня. – Ты просишь прощения у меня? Ника… Не смей этого делать! Виноват я, а не ты! И я надеюсь… ты дашь мне возможность искупить эту вину.

Я не ответила ему. Чувства… Слишком сильные чувства переполняли нас обоих. Притянула его к себе и с наслаждением почувствовала, как он опустился между моих ног. Сильный, мощный, уверенный и дрогнувший… Дрогнувший лишь раз.

Передо мной.

Обнимая его. Утопая в божественных ласках, не заметила лишь одного. Одной крохотной детали. Неизвестно откуда появившейся незнакомой тяжести на безымянном пальце правой руки…

Он не делал мне предложения. Надел на палец кольцо своей матери пока я спала. Позже спросила его, что делать с тем кольцом, которое получила за первую нашу встречу. Сигурд безапелляционно велел его выбросить, я пообещала, но потом все же, тихонечко отнесла его в храм. Пусть послужит благому делу.

Это выстраданный кусок металла. Вобравший в себя боль Сигурда, после измены невесты. Впитавший в себя мою боль, принесенную мне человеком со шрамом. Пусть теперь эта боль подарит что-то хорошее тому, кто в этом на самом деле нуждается. Мне же не требуется от него ничего. У меня есть все.

У меня есть Сигурд.

Пока не закончилось следствие по делу Михайлова, Сигурд увез меня из страны. Мы провели эти недели на теплом острове, под жарким солнышком, забыв обо всем и всех. На некоторое время полностью выпав в суровой реальности, которую мы оба заставили отступить в своей непоколебимой беспощадности. Ей пришлось поддаться нам и сделать исключение.

Реальность больше не управляет нами. Мы управляем ею.

Мы вместе.

Майку, Колю и Жанну отдали под суд. Я не уговаривала Сигурда дать им поблажку. Потому что теперь на собственном опыте понимаю, к чему может привести безнаказанность.

По возвращению в столицу, мои вещи из квартиры уже были перевезены в его дом. В наш дом. Свадьбы не было. Как торжества. Кроме нас самих, на нее некому было бы приходить. Есть только мама Сигурда, но он даже не захотел меня с ней знакомить.

– Мы уже давно стали друг другу чужими. Наши отношения заканчиваются на том, что я раз в полгода перечисляю ей деньги на банковский счет.

Лишь раз возразила ему. Через год, когда он взял на руки крохотный комочек, завернутый в голубое одеялко.

– Может быть, мы познакомим внука с бабушкой?

Он помолчал. Но уже через мгновение я увидела на суровом лице Сигурда что-то очень непривычное для себя.

Это называется улыбкой. Его сын. Маленький, крохотный человечек улыбнулся своему строгому папе. И в то самое мгновение Сигурд почувствовал, что все изменилось. И в его жизни тоже.

– Может быть… и познакомим.

Беременность, как и все в нашей с ним истории, не прошла без осложнений. Дважды я чуть было не потеряла плод. Доведя своего супруга до того, что в последние месяцы мы оба провели в больнице. Слишком ослаблен организм. Мое собственное детство и последние события дали о себе знать. Мы оба очень сильно переживали за ребенка и даже не обсуждали ничего, связанного с ним. В доме не была подготовлена комната, ничего не было куплено. Не сговариваясь, мы оба приняли это решение.

Я знала и чувствовала силу страха Сигурда за меня и за нашего ребенка. Молчаливого, тихого страха. Он был со мной и на родах. Держал за руку, целовал мой лоб и обещал, что все будет хорошо.

И судьба снова подчинилась его настойчивости. Не смотря на осложнения во время беременности – роды прошли очень легко. Мальчишка, три сто. Он кричал так громко, будто бы ругался на нас всех, что мы его так долго не выпускали на свет. Маленький сын. Боец. Он боролся за свою жизнь вместе с нами, подобно его родителям, упорно воюя с судьбой. И все вместе мы победили!

– Замечательный мальчик, весь в папу! Глазки только мамины! Но это ничего, что они разного цвета. На зрение это никак не влияет, вы не беспокойтесь!

Мой муж редко слушает кого-либо, и тем более удостаивает ответом, но нашей акушерке повезло.