Анна Веммер - Подонок

Но с нами обоими весело играть, и, кажется, энергии в собаке столько, что он способен всю ночь носиться по пляжу. Но у меня не так много сил.

– Мы не можем взять его в дом? – спрашиваю я.

Но Андрей отказывается.

– Дом не подходит для собаки. Ему хорошо в гараже, там родная лежанка, миски с вкусняшками, есть, где попрыгать и нечего разбивать. Я закажу для него большую будку.

Я улыбаюсь.

– Ты не отдашь его?

– Никто не просит. – Андрей пожимает плечами. – Не выкидывать же тварюшку.

Но я вижу, что пес ему нравится. А он нравится псу.

Мы возвращаемся в дом, и меня накрывает страхом. Я ужасно боюсь снова остаться одна, запертой на чердаке.

– Мы можем остаться здесь?

– Здесь? – Он удивленно на меня смотрит. – В гостиной?

– Да. Я… не хочу на чердак.

Взгляд Тихомирова теплеет.

– Здесь негде спать, только на полу.

– И что? Я не привередлива.

Пока я раздеваюсь, он включает камин и укладывает на и без того мягкий ковер одеяло с подушками. Постель получается немного несуразная, импровизированная, но безумно уютная. Отблески пламени белоснежный цвет белья превращают в огненно-оранжевый.

Хотя на самом деле я радуюсь тому, что подушек на полу две. Значит, он не собирается уходить. Значит, я не одна.

Я впервые в жизни просыпаюсь от запаха. Так странно… пробуждение получается сладким и спокойным. Так не получается проснуться, услышав будильник или поднявшись с яркими лучами солнца. Сначала я чувствую приятный розовый запах, а потом мне становится любопытно, и я открываю глаза.

Перед самым лицом лежит охапка небольших кремового цвета розочек. Их безумно много! Сначала я пытаюсь сосчитать количество, но быстро сбиваюсь и понимаю, что это бесполезно. Только потом, спустя бесконечно долгую минуту любованием цветами, до меня доходит: откуда они здесь?

Андрей лежит рядом, на полу у камина. Подперев рукой голову, читает какую-то книгу. А между нами – букет. Аккуратный, небольшой, слегка хаотичный. Не выверенная флористом по линейке композиция, а целая охапка роз.

– Доброе утро, – говорю я.

– Ты рано.

– А сколько времени?

– Восемь.

– Тогда откуда здесь цветы?

– Секрет фирмы.

Андрей берет букет и двигает его так, чтобы нежные розовые лепестки аккуратно погладили меня по щеке. Приятное, будоражащее ощущение.

– С днем рождения.

– Он был вчера.

– Вчера он не получится. Надо переиграть.

Я улыбаюсь, как дурочка, сжимая в руках охапку цветов. Валяюсь на полу у камина и вдыхаю непередаваемый аромат. Пожалуй, я не могу вспомнить, чтобы мне когда-нибудь дарили цветы. Если не считать традиционную мимозу на восьмое марта, конечно.

– Ты что, ездил в город, пока я спала?

– С круглосуточными цветочными нет проблем. А вот с круглосуточными тортами прямо беда. Я забрел в одну кондитерскую, почему-то там пахло колбасой. А торты с составом: сладкая булка, сахар с яйцом, сладкая булка, сгущенка с сахаром, сладкая булка с сахаром и сахаром. Поэтому собирайся, поедем добывать деньрожденный торт.

Я не верю своим ушам, но это звучит не как «собирайся и вали домой».

– А… куда мы поедем?

– Не знаю, забьем в навигатор кондитерские и поищем ту самую. Давай, поднимайся, все равно дома нет ни крошки.

– А клубника?

– А клубнику кто-то забыл убрать в холодильник, поэтому она уже не очень деньрожденная. Все, Сергеева, у тебя полчаса, иначе я поеду есть торт в одиночестве.

Справившись с шоком, я в пару мгновений подскакиваю и несусь в душ, прямо с цветами в руках. Их приходится приспособить в несколько бутылок с водой, потому что вазы в доме нет. От нетерпения у меня дрожат руки, а может, это от того, что я ни разу еще не встречала день рождения с кем-то, не получала цветов и не ела торт в доме на берегу Белого моря.

Мне становится немного тревожно, когда мы выезжаем с территории дома. Но присутствие Андрея действует умиротворяющее, а еще я замечаю его взгляды, когда он думает, что я не вижу. Украдкой он меня рассматривает, словно изучает, и я закусываю губу, потому что до ужаса интересно, что за мысли ходят в его голове. А еще мне нравится, как он ведет машину. Я могу смотреть вечно на сосредоточенное спокойное лицо, на руки, небрежно лежащие на руле.

Наверное, в эти недолгие минуты пути до ближайшего города я с обреченностью осознаю, что влюбилась. Как пятиклассница влюбляется в старшеклассника и понятия не имеет, что со своей влюбленностью делать, так и я сейчас боюсь думать о моменте, когда мы окажемся друг от друга вдали, но не могу представить хоть какое-то будущее. Это выматывает.

Не знаю, что это за городок, а Андрей не говорит название. Может, специально, а может, тоже не в курсе. В таких местах есть особый уют узких, скрывающихся в густой зелени, улочек. Серость здесь соседствует с темно-зелеными яркими оттенками лета. Таких городков по стране – сотни. Оставшиеся с советских времен, с «клубами», автобусными остановками, низкими «г-образными» фонарями и маленькими магазинчиками, в которых до сих пор нельзя расплатиться картой.

Я решаю, что мы будем искать торт здесь, но мы проезжаем через городок и несемся дальше, к Архангельску.

– А ты серьезно настроен на выбор сладкого. – Я стараюсь шутить, но на самом деле немного волнуюсь.

Конечно, Архангельск совсем в противоположной от дома стороне, но все равно иррациональный страх отравляет счастливое послевкусие поздравления.

Мы въезжаем в самый город, колесим по улицам, словно что-то ищем. Андрей хорошо знает город, ну или думает так, потому что не пользуется навигатором. А я готова колесить так вечно. В машине царит приятная прохлада, за окошком мелькают панорамы северного города, играет негромкая музыка, и мне хорошо.

Но все хорошее заканчивается: мы тормозим у большого торгового, выходим через подземную парковку наверх и идем к эскалаторам.

– Что мы ищем? – спрашиваю я.

– Сначала что-нибудь, во что тебе можно переодеться. Потом по обстоятельствам, – туманно откликается Андрей.

С витрин на меня смотрят идеальные красотки-модели в не менее идеальных нарядах. И как они так подбирают вещи, что смотрятся стильно? Если я попробую так же сочетать длинное платье, кожаную куртку и соломенную шляпу, то буду выглядеть не как девочка с обложки, а как девочка с вещевого рынка.

Или вот эта девчонка с рекламы пижам? Да я в жизни не способна так изящно и красиво лежать на постели, еще и демонстрируя яркие принты с совами.

Но зато я знаю высшую математику. Странно, но раньше эта мантра успокаивала лучше. Неужели я нервничаю рядом с мужчиной и любовно поглаживаю комплексы?

Мы идем вдоль магазинов с одеждой, причем идем так целеустремленно, что я с интересом жду пункта назначения. Но в итоге все же не выдерживаю.

– Что именно ты ищешь? – спрашиваю.

– Что-нибудь, где можно купить тебе платье, в котором не стыдно сходить в приличное место.

– Это куда?

– В ресторан, например. При какой-нибудь гостинице. Чтобы поужинать и подняться в номер.

– Зачем?

– Ты всегда задаешь столько вопросов? Потому что хочется. Потому что день рождения надо праздновать не дома. Потому что надоело сидеть в глуши. Выбери любой вариант, который тебе нравится.

Я улыбаюсь. Людям, едущим на противоположном эскалаторе, витринам с идеальными девочками в пижамах, мыслям, скачущим в голове.

– Мне нравятся все.

– Тогда ищи себе платье.

И я его нахожу. Там, среди кучи сетевых отделов с бесформенными балахонами из полиэстера, висит платье из числа тех, что редко покупаются девушками среднего достатка. Слишком торжественное и откровенное, чтобы носить его в качестве повседневного и слишком дорогое, чтобы брать ради одного единственного вечера.

У него потрясающий насыщенный красный цвет, открытые плечи, средняя длина и простой крой, подчеркивающий фигуру. Оно даже на манекене сидит идеально и, ступая вслед за консультантом в примерочную, я затаиваю дыхание. С ботинками оно совершенно не смотрится, но, если не обращать внимания на ноги, то платье идеально. Оно словно сшито на меня и ни кому больше на всем белом свете не подойдет.

Хотя страх, что это лишь мои иллюзии, не отпускает. Я нервничаю и не хочу выходить к консультантам в общее пространство, где висит огромное зеркало. Вместо этого высовываю голову из-за шторки примерочной и киваю Андрею. Не хочу, чтобы он видел платье вместе с ботинками, поэтому стою босиком, что он тут же замечает.

– Хочешь снова заболеть?

– Я на минуту. Тебе нравится?

– Сергеева, ты не блондинка-математик, ты математик-камикадзе. Влезь в ботинки, пол кафельный! Ледяной!

– Слушаюсь, папочка, – показываю ему язык, но на самом деле по телу разливается приятное тепло, когда ноги оказываются в обуви.

– Черт, тебе двадцать три. Давай ты подрастешь еще лет на пять хотя бы?

– Ты все равно будешь старше.

– Это ты в том возрасте ты будешь старше. А я буду опытнее.

У меня такое настроение, что хочется по-идиотски хихикать и кривляться. Платье ему нравится, красноречивый блеск в глазах прямо кричит об этом. И нравится, как я пододвигаюсь ближе и обнимаю его за шею.

– Что конкретно тебя не устраивает в моем возрасте?

– То, что я хочу девушку, на десять лет младше. На десять с хвостиком даже.

– Хочешь?

Андрей делает вид, что придирчиво меня осматривает.

– Пожалуй, не отказался бы.

Говорит это так серьезно, что у меня невольно распахиваются глаза, а дыхание сбивается с размеренного ритма.

– Не здесь же?