Дети.

Это последний раз, когда я вижу сына.

Дорога меня измотала. Так я думаю после короткого сна в гостиной. Я сел на диван просто чтобы перевести дух и сам не заметил, как заснул. Хотя себя не обманешь. Измотала не дорога, измотали обстоятельства этой дороги. Даже смешно: я так долго убеждал себя, что после всего будет просто похитить Сергееву, что совершенно не задумывался, что будет дальше.

А сейчас сижу, смотрю в ночную мглу и напряженно вслушиваюсь в тишину. Но все тихо. Девчонка или заснула или успокоилась. На всякий случай я открываю ноутбук и включаю камеру на чердаке. Настолько не ожидаю встретиться с Сергеевой взглядом, что рука с ноутом дергается.

Она вряд ли заметила камеру, искусно вмонтированную в потолок, но смотрит она прямо в мой экран. Не спит, просто смотрит и о чем-то думает. Хотел бы я знать, о чем именно.

Усилием воли заставляю себя закрыть ноут и отправиться на кухню. Надо сообразить завтрак, да и перекусить что-нибудь не мешает. А еще стоит побриться. Правда, тогда Сергеева явно меня узнает, а мне хочется подольше остаться безымянным неадекватом.

Я думал, буду наслаждаться ее страхом. В мельчайших деталях представлял, как буду смаковать каждую минуту, которую она проводит в неизвестности. Не зная, кто я, за что она здесь и какая судьба ее ждет.

Думал, это принесет удовлетворение. А принесло какую-то странную горечь.

Где-то далеко рос Митя, мой сын, который так неосторожно влюбился в девушку-проклятие. Наверное, она ему нравилась. Красивая девка, яркая, знающая себе цену. Наверное, он ее оберегал. Отдавал ей свою куртку, если мерзла, грел ладони в своих, смешил и развлекал. Дарил цветы? Я никогда не видел этого, мне лишь пару раз удалось понаблюдать за ними в одной из городских кафешек.

Оказывается, вместо удовлетворения от того, что все получилось легко и просто, я еще буду испытывать острое чувство сожаления от того, что наверняка причиняю боль собственному сыну. Что он будет ее искать. Переживать, нервничать и винить себя за то, что не защитил.

Все это настолько неожиданно, что я чувствую растерянность. Стою у холодильника и просто смотрю на продукты, понятия не имея, что буду делать. Не сейчас, а вообще. Даже не с Сергеевой, с ней-то как раз все понятно. А со своей жизнью, я ведь ни разу еще не думал о будущем.

Я заставляю себя стряхнуть сомнения, отключить непрошеные мысли и заняться завтраком. На сквородку идет бекон, следом пять яиц и – храни маркетологов! – из пакета я высыпаю уже тертый сыр. Не самого лучшего качества, зато без грязи и геморроя. До завтрака еще рано, но мне плевать, остынет он или нет. На поднос я ставлю стаканчик с чаем, тарелку с яичницей и беконом, два доната и кусок сахара.

– Не ресторан, – усмехаюсь, представляя реакцию Сергеевой на скромную снедь.

Вся посуда бумажная, даже ложка. Ни единого шанса использовать хоть что-то в качестве оружия или орудия. Мне кажется, я предусмотрел каждую мелочь, но на самом деле понимаю, что от ошибок не застрахован. И держусь начеку.

Она подскакивает на постели, когда я открываю замок и вхожу. Смотрит, со страхом следит за моими движениями. Мои черты скрывает темнота, но скоро придется перестать играть в анонима. Не сегодня, сегодня я слишком устал.

Ставлю поднос на пол у двери и выхожу.

– Нет! Подождите! Кто вы такой?! Что вам от меня нужно?!

Если бы я знал ответ на этот вопрос, детка, я бы уже давно сказал. Что нужно? Разве можно взять что-то взамен потерянного общения с ребенком? Разве можно откупиться в счет разрушенной семьи?

– Выпустите меня! Ну, пожалуйста!

Желание дамы закон. Вот только желания нужно четче формулировать.

***

Я смотрю на поднос и прижимаю ладонь к груди. Слева, где сердце. Мне кажется, только так я смогу его успокоить, потому что оно бьется с такой силой, что страшно. Мне до ужаса хочется есть, в последний раз я ела перед выходом на курсы, да и то скорее перекусила бутербродом и кофе. Потом были часы ужаса в машине, которые сменились постоянным изматывающим страхом здесь, в доме.

Яичница пахнет умопомрачительно. Больше всего на свете хочется наброситься на еду, но проклятая гордость отчаянно сопротивляется. Я должна, как в книгах, устроить голодовку, заставить его хоть что-то объяснить, в конце концов, гордо и независимо умереть несломленной.

Но к черту книги. Они не помогают. Я беру поднос, сажусь за стол и набрасываюсь на еду. Наверное, стоит повременить, убедиться, что ничего не подмешано, но, в конце концов, я уже пила его воду и ничего не случилось. В беконе спрятать наркотики или снотворное сложнее.

Он кажется смутно знакомым – вот какая мысль беспрестанно бьется в голове. Я где-то видела этого мужчину! Но где? Во дворе, пока он присматривал жертву? В универе, среди студентов и преподавателей? На курсах? В доме… в доме! Да!

От переизбытка эмоций я вскакиваю, едва не упав и больно ударившись о прибитый к полу стул.

Голос мне знаком! Хрипловатое хмурое отрывистое "здрасьте" в лифте – это сосед сверху!

Еще более странно. И страшно, потому что сосед, похищающий девушку, живущую на этаж ниже, совершенно точно не собирается оставлять ее в живых. Это всерьез происходит со мной?

Я заканчиваю с ранним завтраком (хотя, судя по темноте за окном, это скорее поздний ужин) и стучу в дверь.

– Вы слышите меня?! Эй! Послушайте, давайте поговорим!

В ответ неизменная тишина.

Я не смогу сегодня заснуть. Наверное, буду лежать до самого утра, прислушиваясь к звукам в доме. Гадая об ожидающей меня судьбе. Воображая самые страшные кошмары, которые только способна сгенерировать фантазия. Больше всего на свете мне хочется проснуться утром в своей постели и снова увидеть в окне голубое небо.

Какой же я была дурой!

Последние полгода мне казалось, мир потерял краски. Я закончила бакалавриат и оказалась на развилке, которая пугает большинство новоявленных специалистов. Но меня эта развилка напугала так сильно, что я не смогла сделать ни шага вперед. Наверное, это было что-то вроде депрессии, ведь я часто думала о том, что жизнь, лишенная цвета, запаха и вкуса, не имеет никакой ценности.

Сейчас я знаю, что это полная хрень. Больше всего на свете я хочу выжить. Вернуться в серый мир, вернуться к опостылевшим делам. Я найду применение времени, определенному судьбой, найду в себе силы двигаться дальше, только бы исчезли серо-коричневые стены домика у северного моря, только бы вместо наглухо запертой двери снова увидеть родной электрический камин и туалетный столик, косметику на котором я не трогала уже много месяцев.

Мне на миг даже кажется, что это какая-то программа по избавлению от депрессии, организованная отцом. Наподобие тех реабилитаций для зависимых, где их держат в закрытом доме вдали от цивилизации и заставляют работать, чтобы отвлечься от мыслей о дозе.

Отвлеклась, ничего не скажешь.

К собственному удивлению я засыпаю. Тревожным поверхностным сном, но все же проваливаюсь в спасительную темноту, которая позволяет не думать, не бояться и не мучить саму себя.

Когда просыпаюсь, на столике уже нет подноса с остатками еды, зато есть сырная фаготтини в упаковке и пластиковая бутылка с йогуртом. Мысль о том, что он вошел сюда, а я не проснулась, изрядно пугает.

Я не нахожу расчески, видимо потому что ее легко использовать в качестве оружия, и просто кое-как пытаюсь пригладить длинные волосы. Смотрю в окно. Единственный плюс моего положения: потрясающий вид на море. Если я здесь умру, то хотя бы насладившись крошечным клочком красоты.

Скоро весна, и лед на море уже оттаивает. Странно, но живя в такой близости от него, я ни разу не ездила отдыхать в это место. Кому нужно северное море, когда есть Турция или Италия? Хочется понежиться на пляже, окунуться в лазурную воду. А не стучать зубами, любуясь на серверное побережье и стоя на холодном песке, который забивается в кроссовки.

Но красота неописуемая. Бесконечный светлый горизонт с низкими сероватыми облаками.

Нет уж! Я просто так не сдамся. Нужно как-то выбраться, а затем найти дорогу. Она наверняка идет вдоль побережья. Остановить машину и попросить позвонить в полицию, сейчас же у каждого первого мобильник!

Правда, у похитителя машина. И он без проблем догонит меня, едва поймет, что я сбежала, но попытка не пытка.

Я беру йогурт и задумчиво брожу по комнате туда-сюда, разрабатывая план. Вариантов у меня не много, а те, что имеются, предполагают по большей части адовое везение. Но и выбора особого нет.

Сначала осматриваю замок, но там даже скважины нет! Похоже, это просто щеколда или навесной замок снаружи. Значит, нужно во что бы то ни стало выбраться из комнаты, хотя бы на время. Он все предусмотрел, подонок, мне не отпроситься в туалет – он здесь есть, в душ, поесть, попить. Но должен же быть способ, который отвлечет его и заставит хотя бы минут на десять вытащить меня отсюда!

Мне страшно решаться, но сидеть здесь в неизвестности нет сил.

– Выпустите меня! Слышите?! Выпустите немедленно!

Я старательно имитирую истерику, уже зная, что он окажется глух к ней. Стучу в дверь руками, ногами, умоляю и требую. Потом рыдаю. Не очень правдоподобно, но вообще при нервном срыве сложно реветь, как в кино: красиво и трагично.

Потом я иду в ванную, открываю кран в раковине и в душе. Пусть думает, что я умываюсь. А я пока устрою потоп.

Смотрю, как вода набирается в раковину и понимаю, что просто потопа мало. Мужик просто заставит меня убирать последствия и перекроет воду. Нужно что-то, чтобы он начал разбираться, а значит…

Я как следует отрываюсь: лезу под ванну. Трубы пластиковые, ремонт на чердаке явно новый, но не капитальный. Даже если здесь и предполагалась ванная комната, то делать ее пришлось почти с нуля. Промашка похитителя: он не подумал, что я полезу сюда.