***

Тяжелый низкий гул двигателей никогда мне не нравился. В детстве я думал, что летать на самолетах классно. Мне виделись захватывающие дух пейзажи облаков и далеких городов, ароматный кофе и сексапильные стюардессы в ярко-красных пилотках. В реальности, много позже, уже в школьном возрасте, впервые оказавшись в сотнях метров над землей, я жестоко разочаровался. Тесно, жарко, куча народу, а если не повезло оказаться в хвосте самолета, то вместо нелегкого выбора между курицей и рыбой, ешь грузинское блюдо “жричедали”.

Но это, конечно, не относится к рейсам на частных самолетах. А вот низкий гул остается.

Лиана шевелится и из-под одеяла высовывается любопытный нос.

– Ой… мы летим?

– Летим, – отвечаю я. – Ты совсем проснулась или еще поспишь?

– А можно? Еще долго лететь?

– Долго. Часов семь.

– Семь?! Куда мы? Я думала, в Прагу…

– В Прагу сейчас нельзя, это очевидное место. Мы в Доминикану, а оттуда уже по обстоятельствам.

– Ого. В Доминикане ведь тепло, да? А у меня нет вещей. И вообще… я никогда не летала частным самолетом.

– Это Игоря. Он считает, безопаснее лететь так. Одолжил самолет на денек-другой. Хочешь есть? Пить?

– Пить хочу. – Она облизывает сухие губы.

Я достаю из бара холодную бутылку минералки и наливаю в высокий бокал для шампанского. Сгребаю Сергееву в объятия и начинаю поить. Она смешно жмурится от яркого света и зевает.

– А почему я голая?

– Мне было жарко.

Хихикает в пузыри минералки.

– Тебе было жарко, а голая я?

– Ты спала, тебе было неудобно. Мы набрали высоту, я разложил кресло и уложил тебя. Плохо спалось?

– Хорошо. А за что ты ударил Игоря?

– Он мне не сказал, что отправил тебя к отцу.

– Он решил, что ты будешь против. Мне тоже так показалось.

– Конечно, я против! Лиана! Разве можно настраивать девушку против ее отца?

– Это ты еще не видел, за кого меня замуж хотели отдать.

– Что? За кого?

– А я сама не очень поняла. Но подумала, что тебе не понравится.

– Да, я не очень люблю снимать свадьбы. Мне больше по душе эротика.

Сейчас я очень жалею, что оставил аппаратуру на верхней полке, потому что заснять, как Сергеева корчит рожи теперь станет моей профессиональной целью.

– Думаешь, у Игоря получится?

– Конечно. У него всегда все получается. Только порадует ли это тебя.

Она долго думает, покусывая краешек бокала, и в один момент я всерьез опасаюсь, что сейчас она его отгрызет и порежется.

– Вряд ли порадует, – наконец говорит она. – Но плакать точно не буду. Я не хочу жить и оглядываться. Подвергать тебя опасности. И за Никольского замуж тоже не хочу.

– Я тоже не хочу, чтобы ты выходила за Никольского. Сначала я думал, что ты меня бросила.

– Я же написала тебе в тетрадке. Надеялась, ты поймешь.

– Я понял. Но все равно сомневался.

– Ну и дурак. Налей мне еще. Какое-то странное шампанское, ни в одном глазу.

– Так это минералка.

– Ты что, обманул честную девушку? Я впервые лечу на море! Налей шампанского, я сказала. Твой Крестовский мне должен по гроб жизни, от него не убудет.

Она здорова, в хорошем настроении, весело наблюдает, как я открываю бутылку, и смешно зажимает уши руками, когда хлопает пробка. Хочется верить, это не показное, и мы не заставили ее снова окунуться в ад из прошлого. И не использовали ее в собственных целях.

Хотя конечно использовали. И я ненавижу то, что чувствую себя счастливым. Я получил свою месть, Игорь камня на камне не оставит от Сергеева, как в свое время добил бизнес и карьеру Данкова. А я получил еще и ее.

– Что? – улыбается Сергеева. – Что ты так смотришь?

– Просто предвкушаю отдых в пятизвездочном отеле на берегу моря. Пина коладу, какой-нибудь мясной ресторан аля карт и тебя в купальнике.

– У меня нет купальника.

– Тогда без, – легко соглашаюсь. – Никаких дел, никаких забот. Просто море и тюлений отдых. Ну и немного фотографии, пару кадров сделать все же придется.

– Да. Но мы ведь вернемся в Россию? Не сейчас… однажды.

– Ты хочешь?

– У меня еще есть там одно важное дело.

Я притягиваю Лиану к себе, забирая бокал. Впереди долгие семь часов полета.

– Что за дело?

– Скажу, когда ты меня полюбишь.

– Думаешь, я еще нет?

– Думаю, что за месяц нельзя полюбить. Но однажды…

– Однажды ты расскажешь мне все свои секреты, да?

– Не все. Парочку я унесу с собой в могилу.

– Даже если я буду пытать?

– Это как?

Я покрываю поцелуями нежную кожу на шейке, спускаюсь к самому краешку пледа, который Лиана прижимает к себе, а руки тем временем пробираются к напряженному животу, выводят соблазняющие горячие узоры.

– Нельзя же в самолете… – выдыхает девушка, а сама подается мне навстречу, уже готовая ко всему.

– И кто мне запретит? Ты?

– Не-е-ет. Не я.

Мне кажется, мы так давно вместе, что я способен оставаться бесстрастным, но даже такие мелочи, как сбившееся дыхание, заставляют все внутри сладко сжиматься. Мы расстались меньше суток назад, а ощущение, что прошли годы. Я восстанавливаю в памяти ощущение мягких волос в руке, запаха. Мне хочется прижать ее к себе и не отпускать, спрятать от всего мира и сказать, как я ненавижу себя за то, что ей пришлось сделать. Но было бы жестоко напомнить ей об отце в такой момент.

Стягиваю с нее плед, проводя ладонями по худеньким плечам, рисую контуры груди, задевая кончиками пальцев напрягшиеся соски. Из груди Лианы вырывается короткий полустон-полувсхлип, она склоняется, чтобы прижаться губами к моей шее, невольно оказываясь ближе.

Ее нетерпеливые пальчики умело и быстро расстегивают пуговицы на моей рубашке, пробираются под ткань. От прикосновения по телу разливается приятное тепло. Я ей одержим, я хочу ее, хотя и не должен. Но то, что действительно кружит голову: Лиана теперь моя. Моя по-настоящему, носит мою фамилию в новых документах, дрожит в моих руках. Власть над ней пьянит, а доверие, которое плещется в ее глазах, выворачивает душу наизнанку.

– Я понятия не имею, – отрываюсь от ее губ, – где у Крестовского в самолете презервативы.

Подумав, добавляю:

– И есть ли они у него вообще, учитывая количество детей в их доме.

– Плевать, – хихикает Лиана.

Я нахожу ее губы, ловлю дыхание, перебираю светлые кудри. Самолет потряхивает, и Лиана в моих объятиях напрягается, но я отвлекаю ее неторопливой лаской.

– Скоро окажемся на море. Будем заниматься любовью на пляже, пить вино у моря, есть мороженое на крыше отеля. А потом улетим в Прагу. У меня там квартира с видом на Неруды. Нельзя ни пол сменить, ни крышу починить, зато самый центр. И, если встать в пять утра, можно застать пустые улочки. Взять красный зонтик и устроить фотосессию. Или целоваться на Карловом мосту. Пить кофе на Староместской площади. Бродить с тобой по магазинам. Хочешь со мной в Прагу?

– Хочу с тобой куда угодно.

Она вскрикивает и выгибается, когда я проникаю в нее. Приходится держать Лиану на весу, сидение слишком маленькое, чтобы уместить нас обоих. Она восхитительно горячая и узкая. В ушах шумит от наслаждения.

“Я тебя люблю”, – чуть не срывается с губ.

Потом я вспоминаю слова Лианы. За месяц полюбить невозможно. Но мне хочется однажды доказать, что она не права.

По дороге к отелу, в машине, Лиана снова засыпает. Отчасти мне жаль, что она пропускает виды, открывающиеся из окна машины. Зато я могу любоваться спящей девушкой все время, что молчаливый водитель везет нас к теплому морю. Я не бужу ее даже когда мы останавливаемся. Отдаю водителю десять баксов, чтобы унес чемоданы на ресепшен, а сам поднимаю Лиану на руки и бреду к пляжу.

– М-м-м, – стонет она сонно, устраиваясь у меня на груди поудобнее.

От моря пахнет свежестью и сказкой. С мягким расслабляющим рокотом слабые волны набегают на песок.

Я осторожно ставлю Лиану на ноги, позволяя прислониться спиной к моей груди. Она вздрагивает, когда прохладная вода касается ног. Над нами – бесконечная россыпь звезд.

– Знакомься, Лиана. Это море. Теплое море, – улыбаюсь я. – Море, это моя Лиана.

– Твоя? – поднимает голову.

Сонные глазки смотрят с надеждой.

– Моя, – подтверждаю я. – Я же тебя похитил.

Лиана закрывает глаза и снова кладет голову мне на плечо. Мы на краю Земли. Если закрыть глаза и вслушаться в мелодичный звон россыпи звезд, можно представить, что кроме нас здесь никого нет и что весь мир принадлежит нам с Лианой.

– Забери меня! Забери с собой! Я хочу с тобой!

– Я подумаю. Но придется подрасти.

Спустя десять лет я понял, за что мироздание послало мне маленькую девочку, разрушившую привычный мир. Просто я был ей нужен.

***

Год спустя


И где лето, обещанное синоптиками? Мы всю весну слушали о том, каким жарким и аномальным будет новый сезон, а что получили? Льет уже второй день, и я прыгаю по немногочисленным островкам суши, пытаясь допрыгать до крыльца. В такие моменты я часто вспоминаю Прагу с ее узкими мощеными улочками. Или Доминикану, с удивительной природой и белоснежным песком. Пляжи этого райского местечка словно сошли с рекламных буклетов. Я так и не решила, какая из стран мне понравилась больше, я каждую вспоминаю с нежностью.

В Доминикане было безумно приятно валяться на пляже с книгой и часами бродить вдоль берега. А в Праге гулять по мостам, слушать рассказы о местных легендах, открывать новые уголки и наблюдать, как Андрей фотографирует. Прикладывать все силы, чтобы не мешать ему.

Андрей обещал, что в Прагу мы еще вернемся. Но, раз уж обвинения были сняты, захотел встретиться с друзьями. А я, скрепя сердце, решилась на отчаянный шаг. И теперь спать не могла, до дрожи боясь реакции Андрея.