— Кто он?

— У меня никого нет. Ты меня неправильно понял, — с опозданием, но я все же попыталась успокоить его, ведь чувствовала, что, если этого не сделать — случится нечто страшно. К сожалению, я еще не понимала, что уже поздно что-либо предпринимать. Следующие события было не избежать.

Казалось, что Винченсо не услышал моих слов. Он прищурил взгляд и посмотрел на мое лицо, но всего лишь после нескольких секунд молчания он, сжав вторую ладонь в кулак до побелевших костяшек, изрек:

— Это Ян.

Я понимала, почему Винченсо пришел к такому выводу. Он сейчас не знал, что происходило со мной за то время, которое я провела в промежутке между взрывом и моего приезда в Милан. Но за ту неделю, которую его люди наблюдали за мной, Виненсо узнал о некоторых случаях, которые связывали меня и Яна. Ранее Медичи видел, как я выходила из машины Ксиана и Винченсо знал, что я ночью сбегала из хостела к Яну. Более того, Медичи видел, что после той встречи на мне остались засосы на груди и синяки на попе. Да и, как оказалось, за мной, по приказу Ксиана, следила Неоми.

— Что между вами было? Какие отношения вас связывали?

Я почувствовала себя на допросе, который так же предполагал изощренные пытки.

— Никакие. Я просто разговаривала с ним по поводу Фелисы, — сказала правду.

— Ты доверилась ему, а от меня продолжала скрываться? — мой личный апокалипсис был все ближе и ближе. — И вы, судя по всему, не просто разговаривали. Удовлетворяли друг друга? Ты ему отсасывала? Нужно же было заинтересовать Яна чем-нибудь. Не сразу же раздвигать ноги и отдавать свою девственность, — сколько ярости было в его голосе. — Пыталась продать ее подороже?

— Это не так! Медичи, ты хоть понимаешь, что говоришь? Это бред, — я взвыла от боли, ведь мне показалось, что Медичи мне сейчас просто оторвет волосы.

— Если я ошибаюсь, расскажи, как на тебе появились те засосы.

— Это было против моей воли…

— Да? Он тебя принудил? Так с чего же ты сейчас сожалеешь о том, что не приняла помощь Ксиана и не отдала ему свою девственность? — Медичи меня встряхнул и я всхлипнула от боли, которая пронзила все тело и растормошила во мне гнев. Пока что не сильный, но такой въедчивый.

— Ты меня тоже принуждал, подонок, — хотела укусить его за руку, но Винченсо развернул меня лицом к дереву и голой грудью прижал к коре, придавив рукой мне спину так, что у меня позвоночник хрустнул.

***

Бывает, смотришь на хорошо знакомого человека, но уже не видишь его. Трешь глаза, быстро моргаешь и вновь всматриваешься. На что-то надеешься, но за привычными чертами лица уже видишь незнакомца. От этого в груди начинает бурлить жженная горечь. Сейчас я ощущала именно ее.

Медичи продолжал насильно тащить меня за собой к беседке, а я то и дело спотыкалась. Путалась в ногах и чувствовала, как неистово дрожали коленки, будто намекая, что они больше не в состоянии держать вес моего тела.

Я все же не удержала равновесие и, сминая цветы, упала в клумбу, но тут же была поднята на руки своим личным палачом. Наверное, Медичи посчитал, что будет легче донести меня к деревянной конструкции.

— Что ты хочешь сделать? Зачем несешь меня туда? — раз за разом растерянно хрипела, но ответа на свои вопросы не получила. Зато, ощутила насколько, болезненно пальцы Винченсо сжимали мое тело. Это с лихвой выдавало его злость и потерю самоконтроля.

С Медичи следовало быть осторожной. Я это понимала, но, лишаясь здравого рассудка, запуталась в себе, в тот момент, когда Винченсо произнес «Мелкая». В изнеможенном сознании будто что-то щелкнуло и у меня затесалось ощущение, будто мы вновь в Бергамо, а все мои неприятности лишь сон. Но все не так. Этот Медичи был не тем, кого я знала. Теперь он являлся незнакомцем. Жутким и страшным человеком, который легко причинит боль, утопит, задушит, убьет… Но, как раньше, сдерживаться не будет.

Мне хотелось во весь голос кричать. До боли в горле и срывающегося хрипа. Как же горько было от того, что Винченсо дал мне кусочек прошлого и вот теперь так грубо забирал его обратно.

— Почему ты такой? — я обреченно вцепилась пальцами в его рубашку. — Отпусти меня…

Медичи занес меня в беседку и я услышала, как угрожающе поскрипывал пол при каждом его шаге. Виненсо положил меня на стол и сжал ладонью мои руки около запястьев. Как всегда, грубо и неминуемо больно.

— Как давно у вас отношения? — Медичи сорвал с моего халата пояс и отшвырнул его в сторону. — Как давно позволяешь ему касаться себя?

— У нас нет отношений, — дернулась, слыша, как от страха сердце начало бешено биться о ребра. Опять начала вырываться, но, ожидаемо, безуспешно.

— Почему? Ян пользовался, но ничего не обещал? — свободной рукой он распахнул мой халат, так, что ткань на швах порвалась.

— Да не было между нами ничего, — судорожно выдохнула, тут же вскрикивая, когда Медичи, отпустив мои руки, подхватил меня под бедра и придвинул ближе к краю стола. — Что ты делаешь? Ты же не хочешь сейчас тут?.. — я запнулась. От этой догадки нечто невидимое, но сильное, сжало мне горло на несколько секунд лишая возможности дышать и говорить.

— Засосы возникли сами по себе? — будто наказывая за ложь, Винченсо приподнял меня за коленку и, не жалея сил, шлепнул. Адская, пульсирующая боль тут же разлилась по телу.

— Успокойся, Винченсо. Успокойся. Пожалуйста, успокойся. Давай поговорим. Я все объясню, — ошарашенно затараторила, но на Медичи это абсолютно никак не повлияло. Он опустил меня на стол и, придерживая одной ладонью, начала расстегивать ремень.

Сейчас я была сама не своя. Уже не человек, а лишь истерзанная душа в болезненной оболочке. Мысли вялые и я никчемная. Адреналин миновал свой пик и истощил тело, но, стоило мне понять, что Винченсо сейчас собирался изнасиловать меня прямо тут, в беседке, как в моем теле неизвестно откуда взялись силы. Наверное, они являлись небольшим подарком от паники, которая в быстром рывке заполнила все сознание.

Изнасилования я боялась больше любого другого возможного физического наказания. А все потому, что прекрасно помнила ту режущую и рванную боль, которая пробила тело, как только Винченсо вошел в меня. Это невыносимо вытерпеть. Такая боль может свести с ума.

Я уперлась ладонями в грудь Медичи, пытаясь оттолкнуть его от себя. Вся дрожала и поэтому не ощутила того, насколько бешено билось его сердце, словно пыталось пробить грудную клетку.

— Что ты объяснишь? — Медичи уже расстегнул ширинку и достал член, придерживая меня еще крепче. — Расскажешь то, как любишь Яна? — и почему слова «любишь Яна» прозвучали, словно смертельный приговор? Вот только, приговор не мой.

Вместе с этим я заметила, что в Медичи бушевала странная ярость. Будто это и вовсе была не она, а нечто такое, что пожирало его изнутри и по венам пускало кислоту, превращающую кровь в шипящую жижу.

— Я не позволю тебе думать про Яна пока ты со мной, — Винченсо одной рукой облокотился о стол и склонился надо мной. — Пока я буду тебя трахать, ты будешь смотреть на меня и думать только обо мне.

— Да не думала я про Ксиана. Я так сказала только потому, что хотела тебя задеть, — отрицательно замотала головой, но Винченсо, казалось, меня уже не слышал.

— Не позволю тебе думать о ком-то другом, — он опалил мои губы дыханием, после чего положил ладонь на шею и жадными касаниями скользнул вниз к груди. Когда его пальцы легли на мой живот, слегка оглаживая, Медичи сказал: — Беременная моим ребенком ты будешь думать только обо мне.

Последних слов Медичи я уже не слышала. Его член коснулся меня между ног и головка надавила на вход. Это вызвало у меня настолько сильную панику, что я уже мало что понимала и слышала лишь стук собственного сердца, отдающийся у меня в ушах бешенной дробью.

Больно. Жутко больно. Я закричала и попыталась отползти, лишь бы не дать Медичи совершить желаемое. Бесполезно. Винченсо слишком крепко держал, но сейчас ему было еще сложнее войти в меня, чем в прошлый раз. А все потому, что теперь я была полностью сухая и просто неистово сжималась.

Я изо всех сил вырывалась, кричала и пыталась отползти назад. Кулаками била его и впивалась ногтями в смуглую кожу до кровавых отметин. Винченсо вставил в меня только головку, а мне уже казалось, что меня в том месте прожгли раскаленным металлом. Из глаз сами по себе полились слезы и я, теряя остатки разума, впала в истерику.

Лишь отдаленно, будто сквозь пелену, которая легла на глаза, я увидела, что Медичи, остановившись, оперся руками по обе стороны от мой головы и, несколько долгих секунд всматривался в заплаканные глаза, которые я вскоре закрыла, разрывая зрительный контракт.

— Черт, — Медичи выругался громко, но до меня долетели лишь приглушенные слова.

Неожиданно, Винченсо отпустил меня и отстранился. Уже вскоре я услышала, как один из деревянных стульев полетел в опору беседки и разломался на множества кусков. Медичи сорвался. Превращаясь в ураган, крушил все, что находилось вокруг. Не трогал лишь меня и стол, на котором я все еще лежала.

Я вздрагивала всякий раз, когда слышала глухие удары, но голову не поднимала и глаз не открывала. В защитном жесте легла в позу эмбриона, обнимая себя руками и все еще всхлипывала.

Звуки ломающейся мебели прекратились и я услышала тяжелые шаги. Я не видела Медичи, но почувствовала, как на меня легла какая-то ткань. Кажется, парень встал рядом со мной и поясницей облокотился о стол. Раздался щелчок зажигалки и я уловила тяжелый запах сигаретного дыма.

— Что же ты со мной делаешь? — послышались хриплые слова, полные жесткого истязания.

Я ничего не ответила, но все же открыла глаза и посмотрела на парня. Только сейчас поняла, что его рубашка лежала на мне, прикрывая обнаженную кожу от осенней прохлады. Сам парень теперь был лишь в штанах. Докурив сигарету, он приподнял меня и как-то отстраненно надел на меня свою рубашку, которая доходила мне чуть ли не до колен. А потом взял на руки и отнес к себе в машину. Я испуганно оглядывалась по сторонам и панически сжимала пальцы на его руках. Спрашивала, куда он собирался меня отвезти, но ответом мне была тишина.