— Как же мне хочется убить тебя, Фелиса, — после этих слов, он отшвырнул в меня тлеющую сигарету.

Немного горящего табака попало мне на лицо, но его я быстро смахнула, получив лишь покраснения на коже. Сам же окурок упал мне в волосы и я сразу не смогла его достать. Несколько прядей пригорело и стал ощутим запах чего-то жженого.

Когда я уже достала сигарету и отшвырнула ее в сторону, поняла, что Медичи больше не было рядом. Зато, я увидела как его машина, так же резко и агрессивно отъезжала от университета.

Я пыталась встать, но коленку пробивала невыносимая боль, из-за которой я хрипела, стонала и вновь падала на ступеньки. Кровь текла со рта, стекая на подбородок, а потом и на рванную майку, из-под которой теперь был виден лифчик.

Холод и невыносимая боль. Я ощущала себя разбитой и растоптанной. Никому не нужной, ведь даже те несколько студентов, которые прошли мимо, помогать мне не желали. Наоборот, они отворачивались так, словно меня вовсе не существовало.

Но, словно в защитном рефлексе, я отторгала жалость и моральную горечь. Все, что я ощущала сейчас, это невыносимую злость и жгучую ненависть к Медичи, которые достигли своего пика. Сейчас я желала ему смерти.

Раз за разом я пыталась встать на ноги, но, поняв, что пока что не могу этого сделать, несколько минут смиренно сидела. Вытирала кровь с лица тыльной стороной ладони и старалась привыкнуть к боли.

Ко мне все так же никто не подходил. Да и двор из-за ливня все еще был практически безлюдным. Лишь спустя минут пятнадцать, несмотря на то, что ступеньки были влажными, кто-то сел рядом со мной.

Сначала я ощутила, как мужская рука коснулась моих волос, которые на дожде начали крутиться, а потом я увидела во второй руке этого человека ту самую папку с результатами анализов и со справками от врачей. Только после этого я обернулась к тому, чью грубую ладонь все еще ощущала в своих волосах.

Конец первой части Ощутив, как от прикосновения грубой ладони к моим волосам по коже пробежались колючие мурашки, я тут же обернулась и посмотрела на того, кто сидел рядом со мной.

— И как же так получилось, что ты жива и теперь находишься тут вместо Фелисы? — в глазах Батисты, как всегда, не было ни одной эмоции. Полнейшая темнота и мрак.

Но я физически почувствовала, с каким тяжелым вниманием парень всматривался в мое лицо, продолжая пальцами сжимать мокрые пряди волос.

— ТЫ… — я запнулась. Батиста застал меня врасплох и первые несколько секунд я не знала, что сказать. Тем более, мне было тяжело думать от того, что нерв в сколотом зубе невыносимо сильно ныл, чуть ли не разрывая голову на части болезненными ощущениями.

Не получив ответа, Батиста склонился надо мной, так, что теперь наши лица разделяло лишь несколько сантиметров. От того, как парень всматривался мне в глаза, словно в этот момент намеревался поглотить душу, мне стало не по себе.

Вот же жуткий тип.

— Отвечай, Ромола, — сказал он, после нескольких секунд молчания.

— Отпусти, — прошипела и. в надежде увеличить расстояние между нами. уперлась ладонями в торс парня.

— Как ты осталась жива? И почему притворяешься Фелисой? — спросил Батиста. От меня он все же отстранился и отпустил волосы.

На Батисту я посмотрела из-под лба. Нервно и настороженно. Словно маленькая собачонка на огромного ротвейлера. Мне было очень больно, а боль провоцировала во мне вспышки лихорадочной взбудораженности.

— О чем ты? — хриплый голос и рефлекторный ответ В нем сработало мое заветное правило — всегда и всем говорить, что я Фелиса. В этом состоянии я только и могла, что доверяться своим инстинктам. Правда, уже начинала чувствовать, что они не работают.

— Можешь больше не притворяться, — сухо сказал парень. — Я все равно узнаю правду.

Батиста не являлся голословным и я понимала, что если он захочет, узнает все. Вот и пришел конец моему прикрытию. Сейчас уже не было смысла притворяться и продолжать эту нелепую игру.

Может, это и к лучшему. Мне было слишком больно и паршиво, чтобы продолжать держать на лице маску своей сестры.

За последнее время я привыкла вести себя, как Фелиса, но в этот момент, несмотря на паршивость состояния, расправила плечи и выпрямилась. Даже говорить стала более уверенно и громко. Наконец-то я стала самой собой.

— Как ты понял? — поинтересовалась, после чего задала второй интересующий меня вопрос: — Медичи тоже уже известно?

— Если бы Винченсо знал, он уже был бы здесь, — так же ровно, без какой-либо интонации ответил парень, хотя мне казалось, что сказаны эти слова были невзначай, ведь больше внимания парень уделял изменению в моем поведении.

Да, сейчас я была такой, какой он привык меня видеть. Такой, которую знал уже четыре года.

— Они так был только что тут, — я фыркнула, вытирая губы тыльной стороной ладони. Правда, этим я только сильнее размазала кровь по лицу. Несколько секунд я думала, а потом спросила: — Это правда, что я что-то значила для Медичи? — у меня язык не повернулся сказать слово «любил». Как по мне, Винченсо и любовь — вещи не совместимые и то, что он делал со мной, до сих пор мне мало напоминало проявление симпатии. — Что вообще происходит, Батиста?

— Ответь на мои вопросы, — тоном, не терпящим возражения, сказал парень.

Я прищурила взгляд, пытаясь бороться с тем, что у меня от боли начал дергаться глаз. Несколько секунд сомневалась, а потом все же ответила:

— Летом при взрыве сгорела Фелиса. Я же оказалась в коме. Первую помощь мне оказали, но, в дальнейшем, лечили по страховке сестры. У моей срок годности истек.

Я не стала вдаваться в подробности. Прекрасно понимала, что этих слов Батисте будет достаточно, чтобы понять всю махинацию со страховкой, из-за которой теперь для общества я была не Ромолой, а Фелисой. Единственное, я не стала уточнять, что еще была махинация со стоматологом, ведь только по зубам нас с сестрой могли различить. Все это сейчас ненужные нюансы.

— Почему ты сразу не пришла к Винченсо? Он бы помог. Стольких проблем можно было бы избежать, — Батиста выглядел мрачно. Как и ожидалось, его совсем не впечатлило то, что я переступила закон. Для этого парня, точно так же, как и для Медичи, или другого члена семьи Коза Ностра, закона просто не существовало.

— Шутишь? Прийти к Медичи после того, как он пытался меня изнасиловать? — я сжала губы в тонкую линию.

Батиста на мое возмущение ничего не ответил. Некоторое время он молча сверлил меня тяжелым взглядом и по его лицу, лишенному эмоций, я вообще не могла понять, о чем думал парень.

— Ты расскажешь Медичи про меня? — поинтересовалась. дрожащими пальцами поправляя порванную майку. Как же холодно мне было.

— Как его друг, я хочу рассказать Винченсо о том, что ты жива, — Батиста сдвинул брови на переносице и вновь посмотрел мне в глаза. От следующих его слов мне стало не по себе. Слишком серьезно они были сказаны. — Но, как член клана, я понимаю, что лучше тебя убить.

— Так кардинально. Прям убить, — пробормотала, поерзав на ступеньках. — Чем же я вашему клану не угодила?

Батиста мне ничего не ответил. Несколько долгих секунд он всматривался в мое лицо, будто размышляя о чем-то, а потом достал телефон, набрал кого-то и, после недолгого ожидания сказал:

— Фелиса будет со мной. Можешь убрать слежку, Бормен. Я за ней присмотрю…_ Нет, я отвезу ее в больницу… Да. Хорошо.

После того, как этот телефонный разговор был окончен, Батиста обратился уже ко мне. Сказал, чтобы я шла за ним. После чего встал со ступенек и пошел к парковке, но, поняв, что я не шла за ним, обернулся и спросил:

— Почему ты все еще сидишь? Нравится мокнуть под дождем?

— Нет, просто я побаиваюсь идти за человеком, который сказал, что был бы не прочь меня убить.

Батиста склонил голову набок и испытующе посмотрел на меня.

— У тебя нет выбора, — сказал парень, давая мне последний шанс по собственной воле пойти за ним. Несколько секунд я неподвижно сидела, а потом все же встала, руками цепляясь за перила.

Батиста был прав. Выбора у меня не было. Сопротивление мне сейчас не поможет, а убежать я не смогла бы. Я и так еле стояла на ногах, а каждый шаг давался с невыносимой болью. Все же я сильно ударилась коленками при падении.

Я еле ковыляла к машине и, в итоге, Батиста приобнял меня за талию и помог преодолеть последние метры. Наверное, ему надоело ждать, пока я дойду сама.

— Ты, действительно отвезешь меня в больницу? — поинтересовалась, вспоминая тот телефонный разговор. Мы уже сидели в машине и я наконец-то перестала трястись от холода.

— Да, — кивнул парень, после чего завел машину и тронулся с места.

== Батиста отвез меня в небольшую, но явно дорогостоящую, частную больницу, которая, как я поняла, являлась одним из тех заведений, которые подчинялись Коза Ностре.

Там мне быстро обработали раны и осмотрели ноги, после чего обмотали коленки эластичным бинтом. Мне стало легче, но полностью я пришла в себя лишь после того, как в стоматологии мне сделали зуб.

К Батисте я относилась настороженно, но вела себя послушно. Правда, в этом имелась своя причина. Было очень много вопросов, которые я хотела ему задать и, как только мы вновь оказались в его машине, я сказала:

— Ты так и не рассказал мне про Медичи. Это правда, что он что-то чувствовал ко мне?

— Да, он к тебе определенно «что-то» чувствовал, — парень выехал на дорогу и свернул на первом же повороте. — Неужели ты это поняла? Поздравляю, Ромола.

Ста лет не прошло, — учитывая, что интонация не менялась, сарказм я распознала только по смыслу слов.

— Знаешь ли, девушке тяжело увидеть симпатию парня, когда он называет ее плоскогрудой малявкой и в следующее мгновение идет лапать всяких длинноногих красоток, — я огрызнулась, поправляя порванную майку.