Так что пошел ты, лысый хрен, куда подальше!

— До свиданья, папаша, — устало повторил Андрей.

Лысый, опершись на краешек стола, смотрел на него.

— А ты дурак, — решил он про Андрея. — Дите свое не бережешь совсем, ни няньки у пацана, ни охраны. Жена-то у тебя шалава натуральная, не следит за пацаном-то, все по мужикам шастает.

Ой, а куда делся благообразный старичок? Этот лысый дядька вдруг стал выражаться, будто рыночная торговка. И почему-то задергался левый глаз. У Андрея задергался, не у лысого перевертыша. Интересно, заметно со стороны? Соринка, что ли, попала?

Андрей снял телефонную трубку, Кузьмичев только удовлетворенно хмыкнул.

— Поднимись, — коротко и спокойно приказал Андрей, когда на его звонок ответили.

— Я сам уйду, Андрей Борисович, — с прежней вежливостью произнес лысый, — но ждать долго не буду. До вечера, до одиннадцати, скажем.

Лысый и его холуй вышли.

Что же глаз-то так дергается?!

— Какие проблемы, Андрей Борисыч? — заглянул в кабинет охранник.

— Уже никаких, Коля.

Оставшись один, Андрей закурил и снова поднял трубку телефона.

— Алексея Ивановича, будьте любезны, — забыв перейти на английский, быстро произнес он.

— Как вас представить? — томно полюбопытствовала девушка с едва уловимым акцентом.

— Голым в бане меня представь, детка! — рявкнул Андрей.

Через минуту он договорился с двоюродным братом, чтобы тот приютил на время Артема и Дашку.

Алекс — ха, ха, да просто Лешка, — как всегда, не задавал лишних вопросов, у них в Америке это было не принято.

Вряд ли, конечно, Дашка поедет. Она и раньше не соглашалась. «Из-за каких-то ублюдков! — обычно орала она. — Из-за каких-то ублюдков бросать дом?!» Можно подумать, этот дом был ей очень нужен. Да она его ненавидела! Как и Андрея.

Он продолжал сидеть, прижав к уху телефонную трубку, и представлял, как Дашка в очередной раз устроит скандал.

Ну, ничего, засунет ее в рюкзак в конце концов, полетит в багажном отделении. Дашка маленькая, поместится. Только орать будет крепко. Она вообще не умеет тихо разговаривать, а уж если орет — на весь город, проверено. Однажды они по Москве гуляли, только-только приехали оба, совсем ничего тут не знали, забрели в какой-то парк и о чем-то глупом, никчемном спорили. Вроде, есть ли предел человеческой возможности. Дашка говорила, что нет, а Андрей просто так спорил — чтобы спорить, спорил. Ну, она и заорала — проверить, есть ли предел. Всех собачников собрала, а из соседнего двора куча подростков прибежала.

Ох, и глупые они тогда были, что Дашка, что он.

Счастливые.


В углу на потолке висела паутина. Домработница Кирилла была не очень-то прилежной.

Даша перевернулась на живот.

— Хочу кофе, — сказала она, глядя в стену.

Кирилл послушно поднялся, прошел на кухню. Было слышно, как он гремит посудой.

Дашка знала, что вместо одной чашечки кофе он принесет поднос с завтраком. Так оно и вышло.

— Ты еще не одета? — удивился Кирилл, выставляя на журнальный столик тарелку с горячими бутербродами, салатницу, варенье, блюдо с фруктами.

Дашке хотелось пить кофе в постели, голышом, бессмысленно хихикая и дрыгая ногами. Но что она, школьница, что ли? Глупо. Кирилл ждал, пока она натянет джинсы и сядет к столу.

— Ты устала? — заботливо поинтересовался он, заглядывая ей в глаза.

Ага, устала. Сам заездил и спрашивает.

— Немножко, — согласилась Даша.

Он погладил ее по волосам, крепко прижимая ладонью. Ему нравились ее волосы — тяжелые, рассыпчатые, очень темные.

Даша потянулась за кофе.

— Ты все хорошо помнишь? — спросила она.

— Конечно, — Кирилл поморщился, — сколько можно об этом?

— Который час?

— Полпервого.

Даша вздохнула, взяла сигарету.

— Через час заканчиваются уроки. Ехать тебе минут двадцать, да?

— Почему мне? — удивился Кирилл. — А ты разве не домой?

— Я такси поймаю.

— Так ты без машины сегодня?

Она кивнула. Странно, что он вообще спросил об этом. Его не интересовало, как Дашка добирается. Главное — приезжает, и ладно.

Она посмотрела вдруг в упор на него — спокойным, оценивающим взглядом. Она всегда откладывала это на потом, а сейчас вдруг решилась. Оценить и тщательно взвесить все за и против. Молодой, здоровый, мускулистый. Подбородок, который принято считать волевым. Линия губ, которую принято считать соблазнительной. Большой лоб, который принято считать упрямым. Это, наверное, — за. В ту же кучу — его влюбленность, покладистость, старание в постели. Даша мысленно одернула себя. Насчет влюбленности был явный перебор, оба только играли в нее, старательно соблюдая все правила. Или все-таки это всерьез — глаза, в которых плескается нежность, умелые руки, трепетно встречающие ее тело, такие банальные, такие необыкновенные, такие нужные слова. Есть ли надежда, что все это — правда?

— Ты чего, Даш?

Она пожала плечами, не отводя взгляда от его лица.

— Что? У меня прыщ вскочил? — криво улыбнулся Кирилл.

С юмором у него проблемы, и это не единственный недостаток. Но у кого их нет? И почему Дашка решила вдруг, что примириться с ними будет невозможно? Она справится. Ради самой себя, ради Степки, ради нормального человеческого тепла, которым, несмотря на всякие игры и правила, окружал ее Кирилл.

— Кирюш, давай выпьем, — внезапно предложила Дашка.

Он хмыкнул и посмотрел на нее, как на ненормальную.

— Мне за руль вообще-то.

— А у меня порыв, — медленно произнесла Даша, — просто дико хочется выпить за успех нашего предприятия.

— За наше будущее, ты хочешь сказать?

— Называй как угодно, только плесни чего-нибудь, — хихикнула она.

Кирилл с тяжелым вздохом поднялся.

— Что ты будешь? Вино, коньяк?

— А водки нет?

— Даш, ты серьезно?

Главное, чтобы он не заметил ее мокрых ресниц. Быстрое движение ладони, и все в порядке. Хорошо, что она не накрашена.

Дашка усмехнулась нелепости происходящего. В час дня Кирилл ищет в баре водку, а его любовница старается незаметно смахнуть слезы. Да он и не увидел бы. А увидел бы, так не понял. А понял бы — не спросил. Сплошное отрицание. Может быть, это здорово — собираться замуж за человека, который никогда не спросит о причине твоих слез?! Может быть, это счастье — знать, что он не полезет тебе в душу и не станет нараспашку раскрывать свою? В конце концов, этот стриптиз ни к чему хорошему не приводит.

— Я с тобой сока выпью, — решил Кирилл, отыскав все-таки початую бутылку водки, — а то, что ты будешь одна, как алкоголик.

— Ну, выпей, — кивнула Дашка, чокнулась с ним и одним глотком осушила рюмку.

Не поморщилась, не содрогнулась и ничего не почувствовала. А чего, собственно, она ждала — мгновенного расслабления, неземной радости, счастливого избавления от реальности?

— Запей, — хмуро посоветовал Кирилл, когда за первой и второй Дашка торопливо опрокинула и третью стопку.

— Комолов говорит, что запивать вредно.

— При чем тут твой муж? — обиделся Кирилл.

— Бывший муж, — уточнила она и засмеялась, — вернее, будущий бывший. Как я скаламбурила?

— Меня удивляет, как ты вообще слова выговариваешь, — строго произнес Кирилл, — так пить нельзя.

— Так жить нельзя! — протянула Даша, закуривая.

Он наблюдал за ней с долей брезгливости во взгляде.

— Презираешь? — предположила Даша.

— Я люблю тебя, — возразил Кирилл, — мне просто непонятно, почему надо напиваться сейчас? Мы могли отпраздновать позже и не здесь, в этой конуре.

— У тебя вполне нормальная квартира, — отмахнулась Дашка, — только скажи Нине Ивановне, что паутину надо убирать, ну и пыль вытирать хотя бы изредка. Я, пожалуй, поем.

Кирилл остановил ее руку, намазывающую варенье на огурец, и Дашке пришлось ограничиться остывшим бутербродом.

— Хотя за те деньги, которые ты ей платишь, — рассудительно продолжала она, жуя, — я бы тоже не стала особенно выпендриваться.

— Откуда ты знаешь, сколько я плачу Нине Ивановне? — досадливо поморщился Кирилл.

— А я за тобой шпионю, — хмыкнула Даша.

— Не смешно.

— Даже грустно, — согласилась она, — мы с твоей домработницей просто разговорились однажды, вот и все. Жадный ты, Кирюша. Женщина одна трех ребятишек поднимает, а ты ей двести баксов даешь…

Она видела, что ему нелегко сдержаться. Однако Кирилл спокойно сказал:

— Двести долларов — это большие деньги, Даша. Это для тебя мелочь, с которой и в магазин стыдно выйти, а для нее это большие деньги.

«Большие деньги». Он произносил это словосочетание сквозь зубы, словно боялся выронить, выплеснуть нечаянно самое дорогое. Большие деньги.

Наверное, придется скрывать от него цену новой помады и прятать подальше купленные платья. Наверное, их домработница тоже будет плакаться случайным гостям, что платят ей мало. Впрочем, нет, Дашка просто не отдаст ему ни копейки, и все.

— Зачем вам деньги, Киса? — ухмыльнулась она, поглаживая колено Кирилла.

Он покосился на нее недоуменно.

— Ты о чем?

— Тебе ведь нужны деньги, а не я. Ну, зачем тебе деньги?

— Перестань. Ты напилась, что ли? Я так и знал, что все сорвется из-за ерунды.

Он вскочил, принялся мерить комнату шагами. Дашка следила за движениями его крепких ног. Туда-сюда. Голова у нее кружилась невероятно.

— Сядь, пожалуйста.

— Я сяду. Мы все сядем, если ты будешь вести себя как дура!

Все-таки сорвался. Дашка поймала себя на том, что все это время прикидывала — сорвется или нет. Словно испытывала его терпение.