Пора с этим заканчивать.

— Ну как, устроились?

Одна кивнула, другая ограничилась коротким:

— Ага.

И всё, конец беседе? Но о чём ещё с ними разговаривать? О школе? Так та ещё не началась.

— У вас на вечер какие планы? — наконец-то нашёлся Марат.

— Никаких, — ответила Лера.

— Тогда, может, сходим куда-то?

— А можно мы просто во дворе погуляем? — чуть насуплено проговорила Алина.

— Да, конечно, можно, — воскликнул Марат. — Чего ты спрашиваешь? Теперь это твой дом.

После ужина девчонки и правда выбрались во двор. Ну, там очень даже не плохо. Газон, небольшая беседка с уличными креслами и столом, качели с длинным сиденьем сразу на несколько человек. И света там достаточно, и в беседке включаются лампы, и фонари на участке, круглые, похожие на луны молочно-белые шары на разных уровнях. А сам Марат отправился в кабинет, поработать.

Он проверил почту и сообщения, просмотрел присланные документы, даже сходил по рекламной ссылке компании, обещавшей окна, произведённые по супер-пупер новой технологии, позвонил Паше. Обсудили с ним планы на завтра, а потом тот, конечно, спросил:

— Как вы там?

— Да никак, — отчитался Марат. — В смысле, пока ничего особенного.

— Уже хорошо, — воодушевлённо заключил Паша.

— Ну да, — согласился Марат и вспомнил: — Но, представь, приезжаем, а тут Крис.

— И что она? — Паша не на шутку заинтересовался, поди ещё и замер, весь во внимании, приготовившись слушать.

— Вроде ничего. Не в восторге, естественно. Но это и понятно. У самого, когда узнал, особых восторгов не случилось. — Марат, не удержавшись, тихонько вздохнул. — Правда у неё выбор побольше. Она-то с этим никак не связана. Ну, отвалит и отвалит — бог с ней. Может и к лучшему. Она, оказывается, на что-то серьёзное надеялась. А мне не надо сейчас. И без неё теперь как-то всё слишком серьёзно.

— Вот уж точно! — воскликнул Паша, наверняка ухмыльнулся. — Даже здесь ты меня переплюнул. У меня два пацана, а у тебя две девицы.

— Вторая же не моя. Только одна.

— Зато она в два раза старше. И всё-таки молодец твоя Галя — мужчину из тебя сделала.

— Ахаха, — выдал Марат. — Очень смешно.

— Да ладно тебе, — рассмеялся приятель. — Когда-нибудь всё равно бы случилось. Даже с тобой. Радуйся, что обошлось без этого: младенцы, памперсы, пелёнки, ночи без сна. Сразу на готовенькое.

Марат качнул головой, хмыкнул.

— Вот что мне в тебе нравится, Паша, так это способность к пониманию и сочувствию.

— Агишев, по какому поводу тебе сочувствовать-то? Все так живут. С детьми. Ещё и с жёнами. Это только ты у нас чересчур о своей свободе и независимости печёшься, хотя взрослеть давно пора. Тридцатник уже. Давно не мальчик.

И этот туда же.

— Ну, всё, — подвёл итоги Марат. — Ещё ты тут будешь жизни учить и вещать за перспективу. До завтра. Пойду взрослеть — деточек спать укладывать.

Марат оставил телефон на столе и отправился во двор, но девчонок там уже не было. Он запрокинул голову.

Окна их комнат как раз должны выходить на эту сторону, и одно из них светилось, чётко обрисовывая тёмный силуэт. Алина сидела на подоконнике, но смотрела не на улицу, а прямо перед собой, и опять она походила на тонкую травинку, склонившуюся под порывом невидимого ветра.

Марат провёл рукой по волосам, вздохнул, подумал, что он прямо как девица сегодня, всё вздыхает и вздыхает, и направился назад в дом. Поднялся на второй этаж, остановился перед нужной дверью, коротко стукнул, не получив ответа, повернул ручку.

— Можно?

Алина по-прежнему молчала. Не возражала и вид не делала, будто Марата для неё не существует, и это так она его показательно не замечает. Наоборот, смотрела прямо, с доверчивым ожиданием. Брови приподняты, печально изогнуты, выражение на лице потерянное — маленькая, грустная, беззащитная.

Надо же — его дочь. Но до сих пор не очень-то верится, кажется, это только на время, а потом всё вернётся на круги своя, стоит подождать и перетерпеть немного. А ведь не вернётся. И Алина наверняка то же самое сейчас ощущает.

— Скучаешь? — Марат подошёл, остановился в шаге.

Она шмыгнула носом, уткнулась в согнутые коленки.

— Я понимаю. — Несколько секунд Марат решался, мучился сомнениями, потом всё-таки поднял руку, медленно, неуверенно, протянул к Алине, положил ладонь ей на макушку, предполагая, что сейчас она возмущённо мотнёт головой. А она — нет. Только замерла и опять шмыгнула носом. Марат осторожно погладил её по волосам, словно котёнка. — Правда понимаю. — И сразу убрал ладонь, зацепил большие пальцы за карманы на брюках, глянул в окно, на сгущавшуюся темноту ночи, которая в городе всё равно не будет достаточно плотной и чёрной, на электрические огни многоэтажек вдали. — И мне тоже не особо по себе. Тоже без понятия, как дальше сложится. Но что теперь делать? Справимся как-нибудь.

Алина приподняла голову и в который уже раз — носом шмыгнула. Марат дёрнул бровями, улыбнулся, совсем чуть-чуть.

— Ты теперь всегда будешь так со мной разговаривать? — и тоже шмыгнул носом, изображая.

— Нет, — наконец отозвалась Алина, — по-нормальному буду. Это только сейчас так получается. А обычно я много говорю. Даже слишком.

— Знаешь, я тоже. Так что как-нибудь поболтаем. А сейчас, наверное, спать пора. Вон у твоей подруги уже и свет не горит. И я пойду. — На этот раз получилось само собой, и как-то даже легко. Вскинул руку, прикоснулся к русой макушке, взъерошил волосы. — Спокойной ночи.

20

Конечно, спать Марат не пошёл. Спустился вниз, на кухне вытянул из шкафа бутылку вина, опять двинулся в кабинет. Нет, не работать. Вообще-то название кабинет за этой комнатой закрепилось чисто случайно, но прилипло намертво, хотя по сути она была, скорее, гостиной. Огромный диван, кресла, парочка маленьких кофейных столиков, шкафы.

Рабочий стол тоже был — большой, основательный, на котором не только умещались принтер и монитор компьютера, но ещё можно было разложить кучу бумаг, макетов, эскизов, каталогов, ноутбук. Но, наверное, самое главное, в этой комнате был камин. За что Марат и относился к ней по-особенному.

Хорошее вино, живой огонь — в данный момент самое то. Не хватает только приятной компании. Но тогда было бы уж слишком идеально. И, кстати, поспешил Марат с жалобой на её отсутствие, и Алинина подруга вовсе не спала. Сидела перед камином в одном из кресел, забравшись в него прямо с ногами, обхватив колени, смотрела перед собой и, наверное, представляла, как пляшут в тёмном прокопчённом нутре рыжие языки пламени.

При виде Марата она встрепенулась, зашевелилась, собираясь встать.

— Я…

Тот торопливо остановил её.

— Сиди. Всё в порядке.

Заказывал же компанию. Уж какая досталась. Правда, бутылку пришлось оставить на столе. Напиваться он, конечно, не планировал, но и просто пить алкоголь, пусть даже вино, в присутствии ребёнка — как-то не очень.

Марат подошёл к камину.

— Разжечь?

— Так тепло же, — разумно заметила Лера, а сама поглядывала с надеждой, и глаза спрашивали: «А можно? Правда? Правда-правда?»

Можно. И подумаешь — тепло.

— Ну и что? — заявил Марат. — Тебе же интересно. И мне нравится, когда горит. Он же здесь не только для вида. Ну и вообще-то, я и сам собирался его разжечь. Для того и пришёл.

Взяв из дровницы несколько поленьев покрупнее, он положил их поверх давно прогоревших и остывших угольев, добавил щепок поменьше.

— Дядя Марат, — прилетело из-за спины.

Он развернулся резко, потрясённо выдохнул:

— Че-го? Какой ещё «дядя»? — Сразу представился старикан с седой бородой, опирающийся о клюку, и даже слегка передёрнуло. Папа — это папа. А тут… — Кошмарно звучит.

— А как тогда? — растерялась Лера. — По имени-отчеству? Но я вашего отчества не знаю.

— Оскарович, — сообщил Марат, доставая из упаковки и закладывая под щепки кубик разжигателя, и опять повернулся к собеседнице, посмотрел с сомнением. Нет, всё-таки дома «Марат Оскарович» будет восприниматься слишком неестественно и официально. — Но так тоже не надо. И на «вы» не надо. Мы же не на работе. Я бы предпочёл просто по имени. Сможешь?

— Попробую, — на полном серьёзе пообещала Лера и произнесла прямо сразу: — Марат. — Получилось у неё не слишком уверенно, даже запнулась в самом начале, и она упрямо повторила, глядя ему в глаза: — Марат.

Не то, чтобы он смутился, просто показалось, что имя прозвучало как-то необычно. Но — точно всего лишь показалось. Это оттого, что Лера чересчур старалась, выговаривая. И Марат заключил воодушевлённо:

— Вот и отлично.

Он чиркнул по коробку длинной спичкой. Можно было воспользоваться и зажигалкой, но спички нравились ему куда больше.

Когда огонь занялся, Марат прикрыл дверцу, выпрямился.

— Ну как? Пока ещё, конечно, не очень эффектно, но быстро разгорится.

Лера не стала ничего говорить, просто кивнула, заворожённо уставилась на пламя.

И оно как-то сразу разрослось, словно под действием девчачьего взгляда, расползлось по поленьям, потянулось вверх, зашумело, заплясало. Теперь уже плотно закрыв дверцу, Марат уселся на диван.

— Нравится?

Лера опять кивнула:

— Ага.

Глаза у неё тёмные, блестящие, словно ягоды черешни, пропитанные жарким летним солнцем, а отражённые отблески огня делали их взгляд по-особому ярким и тёплым.

— Давно вы с Алиной дружите? — поинтересовался Марат, а Лера чуть запрокинула голову, словно так удобнее было думать и вспоминать, ответила:

— С самого начала.

— Это как?

— Ну, мы всегда вместе были. Ещё даже когда в колясках. Так же часто бывает, когда с детьми гуляют. Все же в одном дворе, в одно время. А потом в садик вместе пошли, и в школу.