Патрик Санчес - Подтяжка

— Что ж, ты выросла и стала неплохим человеком.

— Спасибо.

— Не пора ли нам возвращаться? По-моему, морозных прогулок на сегодня достаточно.

— Да, пойдем.

Мы поднимаемся и идем прочь от катка. Сделав всего несколько шагов от скамейки, он берет меня за руку: мы, наверное, становимся похожи на двух подростков. У меня на душе словно бабочки порхают. Странно даже — подобных чувств к мужчине я не испытывала уже несколько лет. Даже не знаю — что меня в нем так сильно привлекает? То, как он выглядит? Доброта в его глазах? Или мужская сила, которой так и веет от него? А может, всему причиной череда ужасных свиданий, которая и привела меня к желанию довериться мужчине, похожему на Оуэна, — этакому мачо с шармом и преисполненному спокойствия.

Он вызвался проводить меня. Я говорю, что могу высадиться из его авто в начале улицы, потому что вся дорога вдоль моего дома забита припаркованными автомобилями, но он упрямится, находит место и, пристроив кое-как машину, ведет меня к парадной.

— Я прекрасно провел время, — говорит он у дверей моей квартиры и с этими словами наклоняется, чтобы поцеловать меня. Мы обнимаемся, и я словно растворяюсь в нем. Хочется пригласить его зайти, но я питаю к Оуэну какое-то новое для себя чувство и не хочу торопить события.

— Надеюсь, мы скоро снова встретимся.

— С удовольствием, — отвечаю я. И тут вспоминаю: на следующей неделе у меня операция, после которой мне потребуется как минимум три недели, а может, и больше, прежде чем я смогу увидеться с ним.

— Звони, — упавшим голосом добавляю я, теряясь в мыслях, как буду объяснять трехнедельный перерыв в наших свиданиях.

Можно будет сказать, что мне пришлось уехать из города. Или придумать что-нибудь о сложностях на работе. На крайний случай совру, что умер кто-то из родственников. Понятное дело, о пластической операции я ничего не скажу — подумает еще, что я старая развалина.

— Конечно, позвоню, — отвечает он и немного колеблется, глядя мне в глаза. — Спокойной ночи, — как будто на что-то решившись, произносит мой герой. Возможно, он огорчен тем, что я не пригласила его войти.

— Спокойной ночи.

Секунду-другую я смотрю ему вслед, а потом вхожу в квартиру. Заперев дверь и прислонившись к стене, я пытаюсь представить, что он подумает, когда увидит меня после операции — всю подтянутую и отлакированную. Он уже сейчас от меня в восторге, и я жду не дождусь услышать то, что же он скажет, когда я посвежею.

— Давай вон тот столик займем, — предлагает Жизель, когда мы входим в кофейню в нескольких кварталах от отеля.

— Давай, — соглашаюсь я, и мы пробираемся к столу, расположенному в углу зала.

— Приятно, что ты пригласила меня выпить кофе. Три года назад я развелась и до сих пор ненавижу возвращаться в пустой дом, особенно зимой, — говорит Жизель, прежде чем подходит официант, чтобы принять у нас заказ.

— Мне, пожалуйста, кофе без кофеина со сливками.

— То же самое, пожалуйста — говорит Жизель, а затем добавляет: — И вот что, принесите нам один из этих ваших подносов самообслуживания.

— Подносы самообслуживания? — переспрашиваю я, когда официант уходит в глубь зала.

— Ну, такое ассорти, в котором есть шоколад, крекеры и зефир, а ты сама решаешь, что из них приготовить. Это даже весело.

— Любопытно.

Шоколад, крекеры, зефир — даже слюнки потекли. Я не баловалась так с детства. Ко всему прочему, сегодня не удалось поужинать, хотя уже миновало десять часов вечера.

— По пути домой с работы я частенько заглядываю сюда и пережидаю час пик.

— Хорошая идея.

Возвращается официант; он принес нам две чашки кофе и деревянный поднос, на котором разложены всякие лакомства, а посередине стоит маленькая горелка.

— Угощайся, — говорит Жизель, указывая на поднос.

«Хочешь, чтобы я поступила с подносом так же, как ты с моим мужем?»

— Спасибо.

Я накалываю зефир на заостренную палочку и подношу ее к огню.

— Зачем ты ходишь на семинары, Миртл? На мой взгляд, ты слишком молода, чтобы думать о пластической операции.

— Спасибо, это приятно слышать. Но разве помешает сбросить пару-тройку лет?

— Ерунда. Ты очень красива, — она произносит эти слова таким тоном, что я почти верю ей.

Интересно, с Джимом она тоже так убедительна — говорит, что он красив, что молодо выглядит?

— А ты? Тоже, знаешь ли, нельзя сказать, что тебе нужна операция, — вру сопернице в лицо, как и она несколько секунд назад. По правде говоря, на ее лице заметны морщинки, точно не помешает убрать живот, и могу поклясться — ее груди свисают до пупа.

— Если бы так. Этим летом мне стукнет сорок два, и время меня не пожалело. Когда я рассматриваю свои фото десяти- или двадцатилетней давности, то страшно хочу вернуть себе ту внешность. Я не стремлюсь вернуть свои двадцать пять, но, если смогу выглядеть как свежая сорокалетка, буду довольна.

Кажется, сейчас лучший момент повернуть разговор в сторону моего мужа, и я начинаю:

— Ты хочешь измениться ради своего дружка, который подарил тебе кулон? Ну, ты рассказывала мне о нем на прошлой неделе.

Черт подери, я упомянула о муже, разговаривая со своей соперницей! Происходящее не укладывается в голове. Стоило затронуть эту щекотливую тему, как стало понятно, что все спокойствие, накопленное за дружелюбным разговором с Жизель, улетучилось. Надеюсь, это не заметно по выражению моего лица.

— Ну, может, отчасти. Он почти на десять лет моложе меня, так что мне не помешает освежиться.

— А как вы познакомились?

— Боже, дай памяти. Это было прямо перед днем Благодарения. Я тогда взяла выходной и бродила по супермаркету в городском торговом центре «Дюлльс», что стоит около Рестона. А потом отправилась перекусить в «Сабвее». Ну вот, делаю заказ и вижу, как дамочка за стойкой прижимает багет одной рукой, а другой разрезает его вдоль. Ненавижу, когда они так поступают. Не знаю, почему, но именно в «Сабвеях» так хлеб режут — это противно. Ну, ладно, неважно. Так вот, он был в очереди рядом со мной. Я взяла сэндвич по-итальянски, а он заказал…

«Сэндвич с тефтелями и сыром, — успеваю подумать я. — Джим всегда заказывает только этот бутерброд».

— …Сэндвич с тефтелями и сыром, — говорит Жизель. — Я вслух отметила, что его бутерброд выглядит лучше моего, дескать, жалею, что не взяла такой же. Мы посмеялись, и я думала, что на этом все закончится. Через пару минут я увидела, как он оглядывает зал в поисках места, где бы присесть. Было время обеда, кругом посетители, а я как раз заняла последний свободный столик. Он выглядел таким растерянным со своим подносом, что я пригласила его присесть…

Жизель рассказывает, а я представляю себе Джима, стоящего посреди «Сабвея» с подносом в руках. Как воочию наблюдаю за выражением его лица — так выглядит маленький мальчик, когда не знает, как поступить.

— Вот мы и сидели, ели сэндвичи, беседовали. Я, честно, не хотела, чтобы наше знакомство зашло куда-то дальше, но чем больше мы говорили, тем ближе чувствовали друг друга, ну, ты понимаешь, как это бывает.

Я лишь киваю.

— Сначала говорила в основном я. Мне показалось, что он не самый общительный человек на планете, и я решила, что буду говорить сама, чтобы он чувствовал себя комфортнее. Но когда я задала ему пару вопросов, он разговорился…

Жизель прерывается на полуслове.

— Прости, что-то я заболталась. Совсем тебя заговорила.

— Нет, нет.

— Правда? Мне давно хотелось рассказать кому-нибудь о нем. Я никому о Джиме не говорила. Ты ведь знаешь, как быстро люди начинают осуждать друг друга. Единственная причина, по которой я рассказала о нем тебе, — никак не думала, что мы когда-либо после семинара увидимся. Не хотелось крутить роман с женатым мужчиной. Просто так уж вышло.

— А он тебе о том, что женат, сразу рассказал?

— Нет, но я заметила кольцо у него на пальце. Да он и не старался этого скрыть. Не говори, я знаю, пообедав, мне следовало подняться и уйти, поблагодарить его за компанию во время еды и отправиться восвояси, но со времен развода я не встречала более достойного мужчину. Наверное, мне была приятна хорошая мужская компания, так что я дала ему свой телефон, и, о чудо, через несколько дней он позвонил.

Я задумываюсь над ее словами, над тем, что из боязни кривотолков она никому о романе не рассказывала, и дальше тщательно обдумываю каждое свое слово. Необходимо, чтобы она доверилась мне и не опасалась, что я стану осуждать ее поведение. Она должна продолжить свой рассказ! Я говорю:

— Да, ситуация сложная — то вверх, то вниз.

— Именно. Надеюсь, ты не считаешь меня плохим человеком. Правда, я не хочу разбивать чью-то семью, но опять же, если бы его семья была такой уж образцовой, он не позвонил бы мне.

— Так ты о его жене ничего не знаешь?

— Может быть, это покажется странным, но мы ни разу о ней не говорили. Сдается мне, она не уделяет ему достаточно внимания. Не пойми превратно — мы развлекаемся в постели, и еще как, но больше его, по-моему, тянет говорить со мной, нравится, что я интересуюсь им, его делами. Когда я расспрашиваю Джима о его работе или о детстве, он прямо-таки сияет и не может остановиться — все говорит, говорит. Джиму не хватает внимания. Недавно он рассказывал о том, что на работе его повысили. Клянусь, он полчаса не умолкал…

Жизель продолжает щебетать, но мои мысли уже свернули в другую сторону. Повышение? Какое повышение? Почему Жизель известно о жизни моего мужа больше, чем мне? И вдруг картина проясняется: она знает больше, потому что не поленилась спросить.

Я пересчитываю свои финансы, точнее, те крохи, что мне останутся после оплаты счетов, которые просто необходимо погасить, иначе в квартире отключат телефон, отопление и электричество. Во что бы то ни стало надо придумать, каким образом можно собрать средства на операцию. За вычетом налогов я получаю около трех тысяч в месяц. Я прикинула, что на аренду квартиры, телефон, электричество, еду и прочие насущно необходимые мелочи у меня уходит около тысячи семисот долларов. Так что, если я буду оплачивать только самые неотложные счета, остаются тысяча триста в месяц, следовательно, мне потребуется пять месяцев, чтобы скопить требуемую на операцию сумму. Конечно, придется отказаться от прочих выплат, к примеру, от страховки за машину, кабельного телевидения, погашения кредиток, которые и без того давным-давно просрочены и находятся в лапах самых разных агентств, работающих с должниками. Но чтобы собрать требуемую на операцию сумму, мне придется действительно откладывать оставшиеся деньги без всяких компромиссов, что крайне сложно. Последнее я потратила вчера на покупку пары сережек, что продавал уличный торговец прямо напротив нашего офиса. Знаю, они мне не нужны. Пятнадцать долларов, что я отдала за серьги, были всем, на что мне предстояло дотянуть до зарплаты. Но сережки такие красивые, и я решила, что пару дней проживу на том, что найду в холодильнике. К несчастью, заглянув в холодильник, я увидела только объедки: полдюжины протухших яиц и несколько заветренных по краям ломтиков сыра «Американский».