– Чему?

– Что твой, как выяснилось, двоюродный брат получил по яйцам.

– Почему ты не обвинила его в домогательствах? – спросил Маркус тут же. – Ты могла бы содрать с компании очень много денег.

– Во-первых, я не знала, что он – Ротман. В этом здании работают и курсируют тысячи людей. Во-вторых, на тот момент я работала еще всего ничего и не хотела потерять место только потому, что у какого-то идиота спермотоксикоз. А, в-третьих… Я не думаю, что кому-то было бы дело до всего этого. На нем был дорогой костюм, туфли блестели и всё такое. Навряд ли поверили бы словам какой-то девчонки. Да и камер в лифте нет. Я ответила на все вопросы, связанные с твоим обожаемым братцем?

Маркус усмехнулся и откинулся на спинку стула. Он оглядел её заметно успокоившимся взглядом, как будто удостоверился в отсутствии какой-ибо связи между ней и Леоном Ротманом. Видимо, решила Стефания, любой, кто так или иначе общается с этим типом, лишается доверия Маркуса.

– Так и что, ты рад? – улыбнулась ему Стефания.

– Очень, – засмеялся он.

И вновь его смех заставил её сердце трепетать.

– Между вами вражда?

– Просто терпеть друг друга не можем. У тебя есть братья или сестры?

Стефания усмехнулась.

– Не любишь говорить о родственниках?

– Я хочу говорить о тебе.

Их взгляды снова встретились. Стефания заерзала на стуле, ужасаясь откровенным мыслям, что вдруг нежданно-негаданно, решили заявить о себе. Надо же! Как вовремя! Стараясь не доверять его словам и желаниям, она всё внушала себе, что подобное Маркус тысячу раз говорил другим девушкам, которые так же, как и она стекали тоненьким ручейком и образовывали лужицу. Будь Серафим рядом, то уж…

– Маркус, прошу тебя, отдай мой телефон! – тут же спохватилась она, вспомнив о брате. Должно быть, он места себе не находил.

– Мне нравится… – тихим и соблазнительно низким голосом сказал Маркус. Он смотрел на неё, думая неведомо о чем.

– …Что именно? – часто заморгала она. – Как я прошу тебя о чем-то?

– Как ты произносишь мое имя.

Стефания почувствовала, что краснеет. Поджав пальцы на ногах, она с трудом взяла себя в руки и снова повторила свою просьбу. Наконец, Маркус отреагировал.

– Ты всё ещё хочешь связаться со своим парнем? – усмехнулся он. – Милая, оставь эти попытки. До самого рассвета ты – моя, так что…

– Маркус! – перебила она. – Я должна написать брату, что со мной всё в порядке! Он же волнуется. Черт! Я совершенно забыла о нем.

Губы Маркуса тронула слабая улыбка. Он поднялся и молча прошел к дивану, где оставил свою косуху. Достав из кармана сотовый Стефании, Маркус вернулся к столу, но остановился у самых её ног.

– Это было очень глупо и по-ребячески! – возмутилась она, вырвав из его рук свой гаджет.

Однако, вновь, вопреки её ожиданиям, Маркус промолчал. Надо сказать, что эта его задумчивость начинала действовать ей на нервы. Уж лучше бы как раньше съязвил, ругнулся или оставил последнее слово за собой, но только не молчал, утаивая от неё свои мысли.

Разблокировав экран, Стефания вытаращила глаза и протяжно вздохнула.


«Серьезно? Значит, в кино тебя не ждать?»


«Он вовсе не чокнутый, ты преувеличиваешь!»


«Стефания, с тобой всё в порядке?»


«Фильм так себе, если честно. Черт возьми, ответь мне!»


«СТЕФАНИЯ!»


И еще двадцать два пропущенных вызова от Серафима.

– Что? Судя по твоему кислому лицу, дела плохи? – усмехнулся Маркус.

– И на том тебе спасибо, – брякнула она и направилась в гостиную.

Чувствуя себя предательницей, Стефания набрала брату. Не будь она такой дурой, что повелась на ласки Ротмана, уже давно бы связалась с Серафимом и успокоила его, сообщив, что с ней всё в полном порядке. Она знала, что брат ужасно переживает и места себе не находит, и оттого последние минуты, проведенные у бассейна с Маркусом, показались ей страшно предательскими.

– Господи, наконец-то! – ответил брат уже после первого гудка. – Черт возьми, где тебя носило? Ты хоть представляешь, до какой крайности меня унесло мое жуткое воображение, Стеша?!

– Да, прости… – как можно тише ответила она, боясь, что Маркус может подслушать. – Так получилось. Я потом всё объясню.

– Где ты? Что с тобой? Когда домой?

– Я в каком-то жутко пафосном гостиничном комплексе за городом… Дома буду завтра, по всей видимости.

Брат замолчал, даже дышать как будто перестал.

– Я очень надеюсь, что этот парень ничего такого не позволяет себе…

– Нет, Серафим! – перебила она резко. Боже, обсуждать с младшим братом интимную сторону своей жизни катастрофически неловко. – Я тебе потом всё объясню, не беспокойся, пожалуйста. У тебя всё хорошо?

– Думаю, что в сто раз лучше, чем у тебя. Фильм дурацкий, ребята разругались между собой и мне пришлось идти домой пешком, поскольку моя банковская карта заглючила и я не мог ей расплатиться за такси.

– У тебя что, не было наличных?

– Я их потратил нам на билеты и жутко дорогущий попкорн с колой! Завтра пойду в банк, спрошу, что случилось.

– Надеюсь, ты не замерз?

– Нет. Меня согревало жуткое беспокойство.

– Прости… Ладно, Сим, ложись спать. До завтра!

– До завтра. И, Стеш… Будь осторожна.

– Как и всегда.

Заблокировав экран, Стефания тяжело вздохнула, представив, как младший брат долго топал пешком от кинотеатра до дома. Он явно замерз. Да еще и в этих старых кроссовках! Завтра же они поедут в торговый центр и пройдутся по магазинам.

– Что-то случилось?

Низкий голос Маркуса, раздавшийся прямо за её спиной, в который раз за сегодня, напугал. Стефания обернулась и нахмурила брови.

– Да, случилось. Мой брат страшно переживал за меня, а всё из-за тебя.

– Он младше тебя, – слабо улыбнулся Маркус.

– Да. – Стефания подняла на него глаза. – Из моего личного дела знаешь?

– Ты разговаривала с ним, как с тем, о ком привыкла заботиться. Не сложно заметить. Вы живете вместе?

– …Да. Он студент.

В голове невольно всплыли неприятные слова той женщины, что так нелестно отзывалась о Маркусе. Его тетя, кажется? Стефания вдруг подумала, что ей хотелось бы знать о нём чуточку больше, чем ту сухую и однообразную информацию, которую распространяли СМИ.

– Я принес чай сюда, – сказал Маркус и подошел к диванам. На столике стояли их кружки, булочки, печенье и бутерброды. – Думаю, здесь будет удобнее. Где ваши родители?

Он опустился на диван, а Стефания села в кресло, что стояло напротив. Ей не хотелось находиться на одной с ним плоскости, это было опасно.

– Мама с бабушкой живут в Ноябрьске. Это далеко отсюда.

Маркус усмехнулся.

– Стеша, я прекрасно знаю, где это находится. А отец?

– Папа умер три года назад.

Его взгляд заметно потускнел. Стефания словила себя на мысли, что такая его реакция тронула её. За считанные часы Маркус Ротман стал как будто человечнее.

– Мне очень жаль.

– Да… – прошептала она, опустив глаза. – Мм… Что вы не можете поделить с двоюродным братом?

А теперь лицо Маркуса словно накрыла стальная маска. Его губы поджались, глаза превратились в заряженные молнии, готовые пробить насквозь. На секунду, она даже пожалела о своем вопросе, как и о ненужной заинтересованности.

– Он считает, что компания должна принадлежать ему, а не мне.

– А-а-а! Вот оно что!

Маркус криво улыбнулся.

– Я всегда знала, что большие деньги портят людей. Портят отношения, побуждают совершать ужасные вещи и вообще могут разрушить чьи-то жизни. С вами, по всей видимости, случилось то же самое.

Маркус никак не прокомментировал её слова.

– Ты включил режим молчуна? – не выдержала Стефания. – То тебя не заткнешь ничем, то слова не вытянешь!

– Мы же говорим.

– Нет, говорю только я. Ты спрашиваешь, а я отвечаю. Когда вопрос задаю я, ты делаешь вид, будто не услышал или внимания не обратил.

– Я просто хочу узнать тебя получше.

– А ты не думал, что я, может быть, тоже хочу узнать тебя получше?

И это правда. Те минуты слабости, что Стефания позволила пережить себе, если уж сблизили их тела, то явно должны сделать то же самое с их душами. По крайней мере, ей самой так казалось, хотя и выглядело нелепо.

– Что ты хочешь знать? – недовольно спросил Маркус.

– Ну, ты знаешь о моей семье, а я хочу знать немного о твоей.

– О нашей семье известно каждой букашке, – бросил он и залпом выпил свой остывший чай. – Тебе ли не знать.

– Но ты сам говорил, то, что пишут о тебе – неправда.

– Обо мне – да. О моей семье – отчасти.

– Отлично! Тогда я хочу знать то самое, что не входит в контекст «отчасти»! – с улыбкой воскликнула она.

– Стефания, – вдруг властным тоном сказал Маркус, – есть вещи, которые не подлежат обсуждению. И моя семья – одна из них. Как бы сильно ты мне не нравилась, но эта тема для тебя закрыта. Ты чужой мне человек. Всё ясно?

Она долго смотрела на него, а потом молча кивнула, стараясь скрыть свое огорчение. Его резкий тон отрезвил её в один миг, и вся та теплота и чувственность, что теплилась в ней, вселяя легкую надежду не пойми на что, испарилась, не оставив и следа. Хотя, нет. Надо признать, что ей хотелось верить в существование иного Маркуса, настоящего, человечного. Чтобы он одним взглядом, словом и действием мог стереть того выпендрежника, что прочно укоренился в её сознании благодаря прессе. Но вот, в одну секунду, Маркус с привычной для себя грубостью поставил ограничения и, возможно, сделал всё правильно. Не его вина, что она вдруг позволила себе немножко помечать на его счет.