– Ничуть! Мы как раз заканчиваем с ужином. Составите нам компанию?

– С радостью.

Стефания как могла избегала встречи с зелеными глазами, но когда Серафим снова повернулся к плите, её взгляд совершил короткое путешествие по обалдевшему от происходящего мужскому лицу.

Неужели Маркус и впрямь ревновал? Она же говорила ему, что живет с братом. Забыл что ли? Или это стандартная реакция мужчины, в котором собственничество лезло через уши?

– Не нужно было ничего покупать, – тут же сказала она, раскрывая пакет. Увидев внутри небольшую коробку с тортом и красивую жестяную банку с черным чаем, Стефания медленно подняла свои глаза и уставилась на Маркуса в полном изумлении.

– Что? – спросил он, явно не понимая, почему она так смотрела на него. – Я сделал не правильный выбор?

– Замечательный, – ответила она почти шепотом.

Надо сказать, что она ожидала увидеть внутри бутылку вина и кусок дорогого сыра. Такой презент явно подразумевал бы интимный настрой Маркуса на этот вечер, однако чай и торт – что это могло значить? Неужто он действительно заехал к ней только потому, что проезжал мимо и решил обсудить дела за чашечкой чая?

Серафим снова наступил ей на ногу и опустил руку на плечо.

– Минут через десять вернусь. Нужно позвонить однокурснице и узнать расписание. Сама справишься? – улыбнулся он.

– Угу. Ты иди и…в общем, иди и звони, – запнулась Стефания, вспомнив, что в её спальне всё еще находилась Луиза Ротман.

– Вам, Маркус, повезло, – взглянул на него Серафим с веселой улыбкой. – Сегодня вы отведаете очередной кулинарный шедевр моей любимой сестры.

Прихватив с собой стакан с соком, Серафим покинул гостиную. Стефания поняла, что он нарочно огласил их родственные отношения, ведь, судя по натянутым на затылок бровям Маркуса, он был явно недоволен происходящим.

– Любимой сестры? – уточнил он тихо, глядя в её глаза. – Это твой брат?

– Да. – Стефания развернулась на пятках и достала из выдвижного ящика красные прихватки. Реакция Маркуса позабавила. – Ты же говорил, что всё обо мне знаешь. Разве мы не похожи?

– В тот вечер ты сказала, что он – твой парень.

– Не помню, чтобы я такое говорила, – бросила она через плечо и открыла духовку. – Ты сам так решил.

– Сложно было подумать иначе, ведь ты прижималась к нему, как будто он твой парень!

Достав горячий противень, она опустила его на деревянную разделочную доску и повернулась к Маркусу, с трудом скрывая улыбку.

– Мне не хотелось, чтобы ко мне липли озабоченные мужики. Поэтому, Серафим и пошел со мной. – Окинув его демонстративным взглядом, Стефания со смешком добавила: – Один, правда, до сих пор никак отклеиться не может.

Они улыбнулись друг другу, и Маркус заметно расслабился. Пока Стефания делала пюре с помощью блендера, её оголенные руки как будто опаляло неведомое пламя. Она чувствовала за спиной внимательный взгляд Маркуса и испытывала страшное волнение, позабыв даже о Луизе Ротман, что сейчас явно убегала отсюда на носочках, как мышка.

– Могу ли я помочь тебе? – спросил Маркус низким голосом, что действовал на неё, как легкий наркотик.

Стефания обернулась.

– Хочешь?

– Хочу, – улыбнулся Маркус.

Вручив ему белые тарелки и столовые приборы, она указала на обеденный стол у окна.

– Если не сложно.

– Не сложно, – снова улыбнулся Маркус и задержал на ней ласкающий взгляд.

За то короткое время, что он расставлял тарелки, Стефания десять тысяч раз устремляла свой взор на его широкую спину и руки, вдруг показавшиеся ей недопустимо сексуальными. Собственно, от макушки до пят Маркус Ротман источал собой не просто разрушительную энергию и силу, но и пылающую чувственность настолько высочайшего уровня, что мог одним своим присутствием с легкостью растопить айсберг колоссальных размеров. Окажись Маркус на том самом «Титанике», то катастрофы, ставшей известной на весь мир, точно бы не случилось.

– Почему ты так удивилась, когда заглянула в пакет? – спросил он, вернувшись к островку.

– Я вовсе не удивилась.

– Не ври мне. У тебя глаза готовы были из орбит выпасть.

Стефания вручила ему большое блюдо, на котором в форме пирамидки, уложила запеченные рулетики.

– Я думала, что внутри алкоголь. Вино, например.

Маркус взял блюдо из её рук и с улыбкой сказал:

– В следующий раз будет вино.

Щеки мгновенно вспыхнули. Стефания поспешила отвернуться, но не сомневалась, что Маркус заметил её смущение.

– Сколько лет твоему брату?

– Девятнадцать.

– Ты в курсе, что я уже хотел серьезно с ним поговорить?

Она усмехнулась.

– Интересно, о чем?

– Чтобы держался подальше от моей девушки.

Стефания резко взглянула на него и расставила руки в боки.

– Мы уже говорили об этом, Маркус.

– Говорили о чем? – спросил Серафим, послав сестре едва заметный кивок.

«Ушла!» – решила Стефания и тихонько выдохнула.

– Я напоминаю Стефании, что она – моя девушка, – ответил Маркус. – А ей не нравится.

– Ого! Так это твой парень? – деланно изумился брат. – А я думал, что ты его не жалуешь.

– Так и есть, – прорычала она, укоризненно глянув на него. – Садитесь за стол.

– Полагаю, нам есть, что обсудить, – добавил Серафим с веселой усмешкой.

Поставив миску с пюре и стаканы для сока, Стефания сняла фартук и села рядом с братом. Маркус расположился напротив.

– Надеюсь, я действительно не помешал вам, – сказал он. Стефания заметила, как его блеснувшие любопытством глаза, несколько раз оглядели далекий от излишества стол. – Думал, что мне повезет выпить только чашечку чая. Ты любишь готовить?

– Есть немного, – пожала Стефания плечами.

Серафим протяжно вздохнул.

– Есть немного! Очень даже много! И всегда безукоризненно!

– Перестань.

– Пахнет очень вкусно, – сказал Маркус, взглянув на неё. – Я давно не ел домашней еды.

Ей с трудом удалось проглотить неприятный комок, застрявший в горле. Несколько минут назад его мать сказала то же самое, и даже тогда, не видя этих зеленых, бездонных глаз, скрывающих за собой что-то очень глубокое и болезненное, Стефанию накрыло неприятное ощущение безнадежного одиночества. Возможно, что Маркус чувствовал именно это.

– Тогда налетай! – радостно объявил Серафим и протянул ему миску с пюре. – Ничего, что я с тобой на «ты»? Вы ведь, как-никак, встречаетесь.

– Мы вовсе не встречаемся, – пнула она его под столом. – Мы работаем вместе.

– И ты – её начальник?

Маркус улыбнулся, положив в свою тарелку пару ложек гарнира.

– Да.

– И ты облил мою сестру кока-колой?

– Было дело. И мне очень жаль, что я повел себя таким образом.

Серафим отмахнулся.

– Это ничего. Я тебя понимаю, характер моей сестры не каждый способен вынести.

– Сим.

– Что? – глянул он на неё так, словно хотел сказать «заткнись и просто кивай головой». – Ты милая девушка, но вредности в тебе хоть отбавляй.

– Это точно, – усмехнулся Маркус, пробуя рулетик.

– Как-то раз она поспорила со своим одноклассником, что съест пять тарелок тушеной капусты из школьной столовой. При том, что на капусту у нее аллергия, она таки это сделала, а потом больше месяца провалялась дома, покрытая красными пятнами и прыщами.

– Спасибо тебе, – брякнула Стефания, ужиная без особого аппетита.

– А зачем спорила? – забавлялся Маркус.

– В девятом классе Стефания баллотировалась в президенты школы, а тот говнюк был её основным соперником. Как-то раз он назвал её курицей и плакат нарисовал дурацкий, мол, не голосуйте за эту девчонку потому, что на самом деле она – пацан.

– Он нарисовал курицу в юбке и галстуке, а из-под этой самой юбки выглядывали здоровенные яйца, – объяснила Стефания.

– Естественно этот плакат из учителей никто так и не увидел, зато шумиха среди учащихся поднялась страшная, – засмеялся Серафим.

– Боюсь представить, в каком бешенстве ты была, – улыбался Маркус.

– Это еще мягко сказано. И вот, когда на носу были выборы, её изобретательный конкурент вытворил что-то в столовой…

– Он обозвал меня тухлой курятиной, – напомнила Стефания.

– Боже! Ты такая злопамятная. Всё помнишь! – деланно ужаснулся брат. – Так вот, все в столовой начали подкалывать её, а наша Стеша… Скажем так, она слишком остро реагирует на критику в свой адрес.

– Это была не критика, а оскорбление. И я видела, что физрук услышал каждое его слово. Паша ведь на тухлой курятине не ограничился. Этот старый хрыч терпеть меня не мог, поэтому и лезть не стал.

– Точно! Паша! – засмеялся Серафим. – И, когда терпение в ней лопнуло, Стефания подлетела к своему сопернику и, зуб даю, она едва не оставила его без хозяйства!

– Я просто стукнула его по ноге.

– Ты врезала ему по яйцам и во всеуслышание заявила, что у него их вообще нет.

– Ну, может и так, я уже не помню.

– Короче говоря, – отмахнулся Серафим, – крючась от боли и сгорая от унижения, – представь себе, Паша тогда был десятиклассником, да еще и пользовался успехом у девчонок! – сунул Стеше тарелку с тушеной капустой и сказал, мол давай так, кто больше таких тарелок слопает, тот и станет президентом. Проигравший просто снимет свою кандидатуру. И знаешь что? Эта безбашенная девчонка согласилась, не раздумывая! Я в классе шестом был, но уже тогда понимал, что делать это – крайне опасно.

– Ради этих выборов я в школе практически ночевала, выполняя дурацкие поручения учителей.

– Тебе и правда хотелось стать президентом школы? – поинтересовался Маркус.

– Я хотела отправиться на две недели в Лондон с группой ребят, которые изучали английский язык. Президенту школа оплачивала эту поездку. Мне не хотелось просить денег у родителей, я решила, что справлюсь сама и очень удивлю их.