Катрин Корр - Подвох

– Ну да, удивила ещё как! Мама так «обрадовалась», когда ей позвонила классная руководительница из больницы и рассказала о твоем состоянии. Бабушка так вообще потом месяц на успокоительных сидела. Стефания ведь съела на две тарелки больше той злосчастной капусты.

– И выиграла, – задумчиво произнес Маркус.

– Да, но мою кандидатуру всё равно сняли, – улыбнулась она. – Меня не было в школе слишком долго. А в Лондон уехал Паша. Было обидно, зато я утерла ему нос.

Серафим фыркнул.

– Это главное как будто!

– Значит, ты любишь спорить, – тихо сказал Маркус.

– Только, когда в этом есть смысл, – улыбнулась Стефания. – Ради очень большой и хорошей цели. Ну, что… Как тебе ужин?

Несколько секунд Маркус молчал, глядя на неё с необъяснимым разочарованием в глазах. Почувствовав себя неловко, Стефания опустила голову и потянулась за стаканом с соком, отчего-то опасаясь, что их вроде бы веселый рассказ мог хоть немного подпортить к ней отношение.

– Очень вкусно, – наконец, ответил Маркус и прочистил горло. – Наверное, я попрошу добавки.

Следующие десять минут Серафим рассказывал о своей учебе. Маркус внимательно слушал его, задавал вопросы, а после предложил пройти практику в конце учебного года в одной из клиник «РотманГлобалМед». Пока они говорили, Стефания загрузила посудомойку грязными тарелками и заварила чай, который принес Маркус. Она поставила на стол чашки и блюдца, разрезала шоколадный торт и села на свое место.

– Так, вы меня извините, но я отлучусь в спальню, – вдруг заявил Серафим и поднялся. – Мы с однокурсниками через пять минут встречаемся в Скайпе, так что торт поем у себя. Приятно было пообщаться с тобой, Маркус, – протянул он ему руку.

– Взаимно.

– И, слушай, – сказал он с улыбкой, – не обращай внимание на её вредный характер. Моя сестра страшно упрямая, но невероятно добрая и замечательная.

– Я это знаю, – ответил Маркус, послав ей взгляд, от которого непременно можно потерять голову.

Когда они остались вдвоем, Стефания почувствовала, как ладошки в мгновение увлажнились. В комнате стало слишком жарко и дело было вовсе не в горячей духовке: Маркус источал такой жар, что казалось, будто она сидела в русской бане.

– У тебя славный брат. Теперь я вижу, что вы очень похожи.

– Теперь?

– Ревность ослепляет, – улыбнулся он.

– Прям уж.

– Всё, что бы я не сказал – ты обязательно опровергаешь. Почему?

Стефания пожала плечами и аккуратно положила кусочек торта на его тарелку.

– По-прежнему мне не веришь?

– Я исключаю какие-либо отношения между нами, помимо деловых.

– А ты включи их, – усмехнулся Маркус. – Один раз то ведь уже сделала это.

Её лицо мгновенно вспыхнуло.

– Если ты о том, что случилось у бассейна, то я очень сожалею об этом.

– Прям уж.

– Представь себе.

– Не представляю, – улыбнулся Маркус и надломил кусочек торта чайной ложкой. – Думаю, что ночами ты вспоминаешь те минуты. Они тебе снятся, и ты очень хочешь повторить их.

– Не выдавай свои желания за мои.

– Мои желания намного масштабнее, чем твои. Почему ты отрицаешь очевидное?

Сердце пропустило удар. Стефания растерялась и заерзала на месте.

– Я тебе уже говорила. И не один раз.

– Неужели я не могу влюбиться в чертовски упрямую, но добрую и замечательную девушку?

– Ты не знаешь, что такое любовь, – бросила Стефания первое, что пришло в голову.

– А ты знаешь?

– Во всяком случае я имею представление о ней.

– Думаю, я тоже, – спокойно сказал Маркус, глядя ей в глаза. – Может, поможем друг другу познакомиться с этим чувством поближе?

И вот снова в ней забилось это странное ощущение: предчувствие или страх быть обманутой. Она старалась выбить из себя эти мысли невидимыми пощечинами, поскольку задача была совершенно иной. И, надо сказать, ей с этой задачей удавалось справляться! Маркус Ротман сидел перед ней и настаивал на отношениях – почему бы не радоваться? Вот только никто не предупреждал о том, что её собственное сердце может внезапно проснуться и досаждать своими болезненными стуками.

– Подумай над этим, – просто сказал Маркус и вдруг сменил тему. – Составишь мне компанию завтра вечером? У младшей сестры моего друга день рождения, будет большой праздник и очень много людей.

– Снова толпа озабоченных мужиков?

– Возможно и такие там тоже будут. Только теперь никто не посмеет к тебе подойти. Полагаю, ты согласна?

– Я подумаю.

– Умница. А ещё, подумай обо мне сегодня ночью.

– У меня есть заботы поважнее.

– А ты подумай обо мне и все заботы превратятся в сущий пустяк.

– Ты говорил, что приехал по делу, – напомнила она. – Приглашение на вечеринку – оно и есть?

– Почти. В субботу вечером не планируй ничего потому, что я заберу тебя. Встречаемся по работе у меня дома.

– Что, вдвоем? – вытаращила она глаза.

Маркус усмехнулся:

– Познакомишься с командой, которую я собрал. В понедельник нам нужно начинать. Расстроилась?

– Обрадовалась! – улыбнулась Стефания и потянулась за сахарницей. – Наконец-то, я вернусь на работу!

– Не сидится на месте?

– Я с ума схожу без дела!

Маркус улыбнулся, а потом вдруг неспешно поднялся и обошел стол. Он остановился рядом с ней и медленно опустился на корточки. Стефании не составляло труда прикоснуться к его угловатому лицу и очертить пальцем волевой подбородок. В голове яркой вспышкой загорелась мысль о поцелуе, и тут же рой мурашек пробежал по её рукам, приятно пощипывая кожу.

Боже! Одна короткая фантазия о Маркусе, а её тело уже реагирует так явно.

Свежий с терпкими нотками запах Маркуса, как наркотический дым, дурманил голову. Стоило только взглянуть на его крепкие руки и реки разливающихся вен, как в животе раздавались взрывы один за другим, и как утихомирить эти волнующие ощущения, Стефания понятия не имела. А, быть может, и знала, вот только боялась признаться себе в этом.

– Ты очаровательна, – прошептал Маркус, осторожно задев пальцами край её чёрной спортивной майки. – И чрезвычайно притягательна.

– Мог бы сказать мне об этом, сидя за столом, – усмехнулась она, стараясь скрыть пламенную дрожь внутри.

– Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Чтобы твое мнение обо мне изменилось. Что я могу сделать для этого?

Она чувствовала искренность его желания и слов и, безусловно, не могла не поддаться собственным эмоциям и ощущениям. Как тут не растаять, когда мужчина озвучивает свои мысли и смотрит так пронзительно, словно хочет завладеть каждой частичкой твоей души? Для кого-то Маркус Ротман был желанным любовником, бездонным кошельком и страстным любителем поразвлечься, а для Стефании, за последние несколько дней, он стал тем мужчиной, мысли о котором не поддавались контролю. Он злил своей бескомпромиссностью и интриговал секретами, что хранил где-то очень глубоко в своем сердце. Ей всё чаще вспоминались слова Арнольда Вернера, что в какой-то момент Маркус как будто потерялся и ему просто нужно помочь. Если бы она знала чуть больше о его прошлом, то, возможно, некоторые вопросы, не дававшие покоя, наконец, нашли бы свои ответы. Тайно испытывая чувство гордости и уважения за него, Стефания не сомневалась, что тот Маркус Ротман, о котором она читала дурацкие тексты, не имел ничего общего с тем, который сейчас сидел перед ней практически на коленях и был таким настоящим. Он ждал от неё помощи в работе и хотел, чтобы все те глупые иллюзии о нём рассыпались в пух и прах только потому, что она ему нравилась.

– Просто говори мне, что хочешь сказать. И неважно, будет это чем-то глупым или ужасным, – ответила она очень тихо, глядя ему в глаза. – Я хочу узнать настоящего Маркуса Ротмана. Со всеми его страхами, желаниями и надеждами.

В дверь снова позвонили, разбудив его окончательно. Маркус надеялся выспаться сегодня утром, поскольку всю ночь занимался тем, что изучал многочисленные данные, полученные от Дмитрия. Вчерашний разговор с Серафимом подкинул ему очередную идею, которую можно смело внедрять в проект будущего, но для этого нужно было как следует проработать её, прежде, чем поделиться с ней со всей командой.

Надев серые спортивные штаны, Маркус направился в прихожую, минуя большую кухню-гостиную, в которой царил идеальный порядок. И это была далеко не его заслуга – Раиса Степановна, что работала прислугой в доме его деда, пару раз в месяц отправляла в квартиру Маркуса одну из четырех служанок, что с утра до самого вечера наводила тут порядки. И вчера был именно этот день.

Когда он нажал квадратную кнопку, в экране видеодомофона появилась его мать. Она рассматривала что-то в своем телефоне, а потом, словно почувствовав сына за массивной дверью, посмотрела в камеру.

– Доброе утро, сынок, – с улыбкой, которую Маркус не видел уже давно, поздоровалась Луиза Ротман. – Кажется, я разбудила тебя?

– Утро доброе, – ответил он ещё не проснувшимся голосом. – Проходи. Что-то случилось?

Его мать закрыла за собой дверь и наклонилась, чтобы расстегнуть сапоги.

– Да я так, мимо проезжала.

Маркус зевнул.

– В восемь утра?

– А что? Я всегда рано просыпаюсь, ты же знаешь. Выпьем кофе? Я тут печенье привезла, – сообщила Луиза, с подозрительным весельем покрутив перед ним небольшой крафтовой упаковкой. – Раиса Степановна передала тебе. И, кстати, интересовалась, когда ты заедешь проведать её.

Маркус зажег белый свет в зоне черной матовой кухни и включил кофеварку.

– Я в душ, – сказал он, наблюдая за матерью, которая интересом разглядывала забитые едой полки в холодильнике. – Если тебе не сложно, можешь приготовить овощной салат?