– В порядке.

– Я не ошибусь, если предположу, что ты что-то задумал?

– Мама сказала?

Дед улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Я не видел Луизу уже недели две, хотя и знаю, что не так давно она ночевала в нашем доме и увезла с собой вкусное печенье, которое напекла Раиса Степановна.

– Она его тогда мне привезла.

– Я просто увидел оборудованное рабочее место напротив моего секретаря и поинтересовался у нашей Марии, в чем дело? Она сказала, что это для личной помощницы Маркуса.

– Его нужно демонтировать, – сухо ответил он, уведя глаза в сторону, – я поспешил с этим.

– Поспешил, когда забрал эту девушку у Ольги Владимировны, а спустя несколько дней позвонил ей и сообщил, что возвращаешь её обратно?

Маркус с раздражением вздохнул, вспомнив, как тем праздничным вечером необдуманно набрал главному маркетологу на личный номер и грубо сообщил, что больше не нуждается в Стефании Ионовой. В тот момент его обуяла настолько непробиваемая ярость, что ему даже в голову не пришло, насколько после его резких слов Стефании будет стыдно возвращаться на предыдущее свое рабочее место. Наверняка, со стороны казалось, что он очень быстро наигрался с ней и теперь никакого интереса она для него не представляла. Маркус не гордился тем, что сделал. По правде говоря, он вообще не понимал, что в последнее время творилось с ним и его жизнью.

– Я тоже был молодым, Маркус. И до твоей покойной бабушки у меня было много женщин. Они любили меня, а я любил и восхищался ими. Каждой по-разному. Но даже, если я собирался уходить, не имея больше желания встречаться и продолжать что-либо – я всегда старался сделать всё, чтобы этот порой непростой процесс прошел более, чем спокойно. Женщины очень тонкие и ранимые натуры. И это нужно учитывать. Их нужно уважать, Маркус. В отличие от твоей впечатлительной мамы, я не придавал большого значения тем непрекращающимся публикациям и слухам. Кому, как не мне, не знать, какими порой выдумщиками бывают журналисты и завистники. Они способны из крохотной песчинки раздуть целую пустыню Сахару. Но, когда мне позвонила Ольга и потребовала хоть как-то повлиять на тебя – знаешь, тут я задумался.

– Ты собираешься вправлять мне мозги?

– Тебе тридцать лет, Маркус. Думаю, что для этого уже слишком поздно. Просто хотел, чтобы ты знал, как я отношусь к этому.

– К чему «этому»? – не выдержал Маркус. – Я не понимаю вас с мамой! Вы столько времени твердили мне, что надо браться за голову, надо работать, надо жить компанией и вот, – развел он руками, – я здесь! С утра и до вечера, планирую, работаю, встречаюсь с людьми, но, когда сообщаю вам об этом, вы и ухом не ведете. Единственное, что вы оба делаете – фокусируете свое внимание на какой-то девчонке!

– Твоя «неопределенность» усложнила работу Ольги, – твердым голосом сказал дед. – Сначала ты нагло забираешь её помощницу себе, уверяя в том, что ей срочно нужно искать замену. И, когда на её место приходит другая, ты звонишь Ольге и грубым тоном сообщаешь, что «больше не нуждаешься в её услугах и возвращаешь обратно»! Мне абсолютно не важно, что было или не было между вами, что сделала она или ты, но я не потерплю, чтобы мой внук так бессовестно обращался с женщинами! Я не вчера родился, Маркус, и понимаю, что ты пользуешься своим положением, статусом и внешностью. Ты нравишься женщинам и в этом нет ничего предосудительного. Но имей совесть и неси ответственность за свои действия! Хотя бы в этом конкретном случае, которому я, к сожалению, стал свидетелем!

– Послушай, я просто работаю! И с этой девчонкой просто работал, но понял, что она ни чем не сможет мне помочь. Я прекрасно понимаю, что поступил, как свинья, и нет мне прощения!

– Это действительно так, Маркус, – уже спокойнее сказал Арнольд. – Я всегда прививал Ламмерту уважительное отношение к женщинам. До твоей мамы он был тем ещё гуленой, но ничего подобного не случалось…

– Дед, хватит! – перебил его Маркус и метнулся к своему столу. Этот разговор повышал давление. – Если ты думаешь, что я каким-то образом унизил её или ещё чего – то, поверь, ты ошибаешься! Она просто… – Он услышал скрип собственных зубов. – Просто не подошла мне и всё. Она привыкла работать с Ольгой, вот пусть и работает там. В качестве извинения отправлю ей в отдел цветы с курьером и коробку конфет!

– Странно слышать, что тебя с этой девушкой связывали только деловые отношения, когда ваше милое совместное фото с интригующим заголовком украшает обложку какого-то издания.

– Это как раз тот случай, когда журналисты превратили песчинку в пустыню Сахару, – прорычал Маркус и сел в свое кресло. – Жаль, что тебе не интересно, над чем я работаю.

Арнольд с горечью улыбнулся и молча двинулся к выходу. Маркус проводил его взглядом, чувствуя неприятный осадок после их странного разговора. Ему ещё никогда не приходилось говорить с дедом о девушках и, надо сказать, что это весьма неловко. Своей правильностью и почтительностью Арнольд Вернер вызвал в нём острое отвращение к самому себе. Если до этой минуты Маркус ощущал его легкие покалывания, то теперь оно перло со всех щелей.

– Мне интересно всё, что, так или иначе, касается тебя, Маркус, – сказал напоследок его дед. – О делах мы поговорим позже. И, кстати, если ты всерьез о цветах и коробке конфет, потрудись удостовериться, что они попадут к этой девушке. Ольга уже успела найти ей замену.

Внутри что-то рухнуло. Обвалилось, грохнуло! Маркус и сам не заметил, как резко встрепенулся, не сводя непонимающих глаз с задумчивого деда.

– Что это значит?

Арнольд Вернер устало пожал плечами и раздосадовано увел глаза в сторону окна.

– Я не знаю, чем всё закончилось, мне было не до этого. Возможно, Ольга нашла для неё хорошее место.

Как только дед покинул его кабинет, Маркус связался с администратором этажа.

– Вызовите в мой кабинет Стефанию Ионову. Она на шестьдесят девятом этаже.

Нервно стуча пальцами по поверхности стола, Маркус с трудом контролировал собственные эмоции. Мало того, что из-за деда он уже сто тысяч раз упрекнул себя в неприемлемом поведении по отношению к Стефании, так ещё и стал осознавать в полной мере всю жалость своего поступка, последствия которого не на шутку тревожили.

Меньше, чем через минуту, раздался обратный звонок.

– Да?

– Мне сообщили, что Стефании Ионовой сегодня нет.

– То есть, как нет? А где она?

– Она больше не работает здесь.

Швырнув трубку, Маркус схватил свой пуховик и разъяренным ураганом вылетел и кабинета. Поглощенный буйством самых разных чувств и настроений, он даже не заметил, как из кабинета Леона вышла Ирина Ротман. Увидев его, она поспешно последовала за ним к лифтам.

А чего он, собственно, ожидал? Что Ольга, которая отнеслась к его «воровству» с явным недовольством, примет Стефанию с распростертыми объятиями? К тому же, помнится, он был не слишком вежлив с ней, когда сообщил, что забирает Стефанию к себе и когда решил вернуть обратно.

«Вернуть обратно».

Неужели, для полноценного осознания собственного идиотизма и бесчеловечности, ему – тридцатилетнему мужику, нужно было получить волшебный пендель от деда? Всю неделю Маркус, как принцесса, тихонько ждал, когда Стефания сама вернется к нему, и не желал даже пальцем пошевелить, чтобы выяснить, как у неё дела! А теперь, готов был разнести эту чертову кнопку, как будто скорость движения лифта зависела от силы удара по ней.

– У меня есть отличный психолог, Маркус. Уверена, он поможет тебе справиться с приступами гнева.

Сжав челюсти, он медленно перевел взгляд на Ирину Ротман.

– Не пренебрегай моей помощью, – усмехнулась она, – иначе ни одна нормальная женщина не выйдет за тебя замуж.

Двери разъехались. Маркус влетел в кабину и стукнул по кнопке шестьдесят девятого этажа. Точно коварная змея, Ирина Ротман неспешно заползла следом. Обычно её пустые слова Маркус умело пропускал мимо своих ушей. Конечно, само её присутствие раздражало, но всё, что выходило из грязного рта – было для него не более, чем ничтожным звуком. Но сейчас что-то изменилось и, кажется, Маркус догадывался, что именно.

Стефания.

Она интересовалась их отношениями с этой женщиной. Точно так же, как и он сейчас, проехалась с ней в лифте и оставалось только догадываться, что именно эта стерва говорила ей. С худшей половиной Ротманов Стефания познакомилась в кабине лифта… Как и с ним. Именно в тот день, когда её голосок за спиной привлек внимание, Маркус узнал о существовании самой упрямой, неисправимой, вредной, но несказанно чувственной девушки, что работала прямо у него под носом.

Работала.

– День не задался, да, Маркус? – не унималась тетка. – Знаешь, мне всегда было интересно, как ты успокаиваешься? Алкоголь? Наркотики? Секс? – Не получив обратной связи, женщина с деланным вздохом произнесла: – Надеюсь, твою девчонку это не испугает. А то, того и гляди останешься без неё. А лишишься её – потеряешь и компанию.

Желваки на скулах яростно заиграли, выдавая его эмоции.

– Мой сын никогда и ничего от меня не скрывает, Маркус. Но ты не бойся, я ни в коем случае не сообщу твоей глупышке о вашей сделке. Всё должно быть честно, – со смешком прошептала она. – Думаю, ты и сам понимаешь, что тебе очень повезло. Такому, как ты, не составит труда задурить голову простой девке. Необдуманное предложение Леона тебе только на руку. В мире не существует той, что отвергнет Маркуса Ротмана, – медленно проговорила женщина. – Такой нет.

Моргнув один раз, второй, третий – Маркус с подозрением взглянул на женщину, в чьих сверкающих от злобы глазах промелькнуло что-то неизвестное. Точнее, он уже видел эту тень в сотне других женских глаз, но никогда не замечал у Ирины Ротман.

Лифт вовремя остановился и, не задерживаясь более, Маркус покинул кабину. Пролетая мимо снующих туда-сюда сотрудников, он вспомнил слова Стефании о своей тетке, которая якобы тайно желала его, как и многие женщины. Это идиотское заявление взбесило его, а теперь, когда он и сам задумался над истинностью её слов, отвращение к Ирине Ротман стало отдавать тошнотворной гнилью.