Катрин Корр - Подвох

Остановившись у кабинета Стефании, Маркус громко постучал и распахнул дверь. Увидев внутри испуганное лицо неизвестной брюнетки, он тут же направился к её начальнице.

– …Маркус Ламмерт! Я могу вам… – только и успела произнести секретарша Ольги.

Он без стука ворвался в кабинет главного маркетолога и остановился у её стола.

– Где Стефания?

Женщина вежливо попрощалась с собеседником по телефону, отложила сотовый в сторону и спокойно уставилась на Маркуса.

– И вам, Маркус, здравствуйте.

– Добрый день. Где Стефания? – повторил он.

– Откуда мне знать?

– Вы уволили её?

– У меня нет подобных полномочий.

– Тогда где она? Почему в её кабинете сидит другая девушка?

– Потому что вы, Маркус, две недели назад дали мне ясно понять, что Стефания больше ко мне не вернется и я нашла другую помощницу.

– Через несколько дней я сообщил, что она возвращается! – прорычал Маркус. – Она должна была вернуться на прежнее место!

– Но этого не случилось, – спокойно ответила женщина и сложила руки на столе. – В понедельник утром я позвонила ей, чтобы узнать, почему она отсутствует на рабочем месте больше часа. Стефания сказала, что по семейным обстоятельствам не может выйти на работу и сообщила, чтобы я не ждала её, а искала новую помощницу потому, что сюда она больше не вернется. Всё, что связано с бумажной волокитой, она решит по приезду в город, а пока – ей совершенно не до этого.

– Она уехала? – нахмурился Маркус. – Куда?

– Я не интересовалась, поскольку по голосу было ясно, что у неё что-то случилось. У меня нет привычки лезть в чужую личную жизнь. Захотела бы, сама рассказала. В любом случае, я её очень жду потому, что Стефания – действительно незаменима. Но боюсь, что работая на вас, Маркус, у неё исчезло всякое желание приходить в наш офис.

Неделя в родном доме выдалась тяжелой. Уезжая, Стефания, помимо небольшого чемодана на колесиках, увозила с собой тонну душевных переживаний и сердечных терзаний, что не давали покоя все эти дни. Она чувствовала себя вымотанной, изнеможенной и лишенной какой-либо надежды на что-то хорошее. Бабушке становилось хуже. Обыкновенная простуда стремительно переросла в пневмонию и теперь совершенно неясно, когда она сможет вернуться домой к маме. Каждый день они навещали её в больнице и привозили то фрукты, то домашние супы, то компоты. И хотя бабушка уверяла, что в больничной столовой кормили очень хорошо, они с мамой всё равно не могли прийти к ней с пустыми руками.

Как могла, Стефания изображала спокойствие и без умолку болтала о работе, рассказывая только то, что случалось с ней до того, как она стала тайно работать на Арнольда и Луизу Ротман. То есть, до появления в её жизни Маркуса. Ей казалось, что благодаря её трескотне, бабушка отвлекалась от мыслей о грядущей кончине, что судя по сложившимся обстоятельствам, была не за горами. Так рассуждала сама бабушка. Мама тоже разбавляла свои переживания приятными и порой веселыми рассказами дочери, не подозревая, что большая их часть сильно приукрашена.

Стефания обещала вернуться, как только уладит дела на работе. На бывшей работе. Мол, нужно было договориться с начальством об отпуске и всё такое прочее. Она уже придумала, как обьяснить маме своё внезапное увольнение. Ей просто нужно как можно скорее найти новое место работы, а потом сообщить, что так мол и так, появилась замечательная альтернатива и зарплата выше… Не станет же она рассказывать обо всех и всём, что повлияло на её уход из компании. Впечатлительную маму тогда точно хватит удар.

Стефания вышла из такси и поблагодарила водителя за помощь с чемоданом. Понимая, что в этой уютной квартире они с братом проводят последние деньки, она тут же подумала о горячей ванне, в которой так хотелось расслабиться, а после – прямиком в кровать. Даже несмотря на то, что Арнольд Вернер упрямо настаивал быть оптимистичнее, Стефания трезво оценивала своё нынешнее положение, которому совершенно не светило успешное будущее. Всё то, что ей удалось сделать с Маркусом почти за два месяца – было высосано из пальца. Он просто развлекался, внушая свой интерес к ней, а его родственники уже раздули из этого грандиозный результат. И никто из них не догадывался, что это не Стефания влюбляла его в себя, а сама же то и дело угождала в свои собственные ловушки. Лишь один раз за прошедшую неделю мама поинтересовалась, всё ли у неё в порядке. Стефания тогда ответила, что очень беспокоится за бабушку, утаив сердечные переживания о Маркусе. Наверное, мама поверила.

Закрыв за собой дверь, Стефания включила свет и вдохнула аппетитный запах жареных шампиньонов. Перед своим отъездом Серафим пообещал приготовить для неё что-нибудь вкусненькое и, судя по всему, так и сделал. Сегодня утром он улетел в Ноябрьск, чтобы побыть с мамой и бабушкой все выходные, сменив сестру, которой нужно было решить слишком много дел. И все они, так или иначе, были связаны с семьей Ротман.

В холодильнике под фольгой стояла стеклянная форма с лазаньей. Боже, Серафим заморочился и приготовил для неё лазанью! Он всё ещё не знал, что Маркус вышвырнул её, как осточертевшую безделушку и, что теперь ей придется уволиться, ведь терпеть осуждающие взгляды коллег, в том числе и Ольги Владимировны, она не собиралась. Честно говоря, Стефания просто не вынесет этого. Луиза Ротман настоятельно рекомендовала успокоиться и не принимать поспешных решений, однако, услышав, как её сын обошелся с девушкой, на которую у неё со свекром были большие надежды, она с досадой вздохнула и долго молчала, прежде, чем окончить телефонный разговор. Через пару часов со Стефанией связался Арнольд Ротман, но ничего нового она ему так и не сказала.

Пообещав освободить квартиру к следующим выходным, Стефания понуро прошла в ванную комнату и включила горячую воду. Разбирая вещи, она всё пыталась понять, что чувствует сейчас, вспоминая о Маркусе: злость или огорчение? Не согласись она на эту авантюру, то всё было бы, как и прежде: постоянная и спокойная работа, обед в буфете с Наташей и Аней, тихое подтрунивание над Ларисой и уютная квартирка в пятиэтажном доме. Ни забот, ни переживаний, ни пустых тревог, а ровное и неспешное течение жизни, лишенное всяких любовных акцентов.

Лежа в ванной, она сонно глядела на белый пар, что охватил всю комнату. Конечно, она не могла не вспомнить ту ночь в пещерах, когда эта воздушная вата обволакивала их с Маркусом влажные тела. Её глаза плавно закрылись, а мозг усиленно пытался воссоздать каждую секунду того продолжительного мгновения, напомнить каждое касание горячих пальцев к её коже, каждый поцелуй, скольжение языка по самым чувствительным участкам её тела… Еще неделю назад она бы мысленно покрывала себя трехэтажным матом за подобные мысли, а теперь, понимая, что никому и никогда не станет известно ни о них, ни о её истинных желаниях, Стефания всё глубже проваливалась в сладкую дрему, наполненную огненным жаром обнаженных тел. О своей обиде она поразмыслит после… После того, как тихонько насладится собственными фантазиями.

Но, не тут то было.

Громкий звонок видеодомофона нагло вырвал её из искушающего полусна. Она не ждала гостей, но подумала, что, быть может снова без предупреждения приехала Луиза Ротман. Меньше всего на свете ей хотелось разговаривать, и уж совсем невыносимо было говорить о Маркусе. А о ком, как не о нём всегда шла речь.

Набросив махровый халат, Стефания сунула ноги в белые тапочки и прошла к двери. Глянув на небольшой экран, её тут же охватила паника.

Маркус стоял за этой дверью и смотрел в камеру так пронзительно, словно знал, что сейчас она в ужасе таращится на него. При этом его серьезная физиономия, как обычно, не предвещала ничего хорошего. Казалось, будто не он, а Стефания продемонстрировала всю свою наглость и хамство, а теперь делала вид, что никого не обидела и не задела своими словами.

Завязав потуже пояс, Стефания, наконец, открыла дверь. Острый взгляд Маркуса бегло прошелся по её внешнему виду, и внутренняя обида, которую она так старательно прятала даже от себя, стала стремительно подниматься к горлу. До встречи с ним она с легкостью отметала любой намек жалости к самой себе и делала всё, только чтобы ничье мнение со стороны не смело даже на чуть-чуть испортить настроение и подбить уверенность в себе. Но теперь… Она чувствовала, как превращалась в жалкое создание.

– Вижу, я отвлек тебя.

– Да. – Стефания взметнула бровь. – Что тебе надо?

– Я приехал поговорить с тобой.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, поэтому уходи, пожалуйста.

Она попыталась захлопнуть дверь, но Маркус ловко поставил свою ногу, препятствуя ей.

– Пожалуйста, Стефания, – настойчиво сказал он.

Его «пожалуйста» отозвалось в ней странной болезненной теплотой. Как называется это чувство, когда хочешь находиться рядом с человеком, но понимаешь, что из этого ничего путевого не выйдет и надо бы послать его куда подальше?

Тихонько вздохнув, она отступила. Маркус вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Когда он снова взглянул на неё, Стефания, словив на себе его сосредоточенный взгляд, развернулась на пятках и молча направилась в гостиную.

– Я пройду?

– Как будто мое мнение и желание будут учитываться, – бросила она через плечо.

Стефания включила телевизор, чтобы грохот в собственной груди не выдал её чувства с потрохами. Быстро переключив на канал с фильмами, она прибавила громкость и мысленно поблагодарила составителя программы передач, который поставил в это самое время взрывной боевик.

– Ты выглядишь очень усталой, – сказал Маркус, уверенно войдя в гостиную. – Когда ты ела?

Достав из холодильника сок, Стефания медленно обернулась.

– Об этом ты хотел поговорить?

– Нет, но я не мог промолчать.