«Роберт знает, что ты – моя».

И она страстно хотела быть его сейчас. Принадлежать его телу, быть доверчивой и слабой, как бабочка, заточенная в банке. Стефания внутренне содрогалась от одной только мысли, что может почувствовать Маркуса в себе. Никогда прежде подобные мысли не казались ей такими соблазнительными. Даже тогда в пещерах, желания имели ограничение, а теперь, проникнувшись этим мужчиной, она мечтала отдаться ему, не испытывая ни малейшего страха и сомнения.

– Я хочу тебя, – прошептала она, не испытывая смущения. – Хочу почувствовать тебя.

Дыхание Маркуса сбилось.

Движимая неведомой силой уверенности, она коснулась его живота кончиками пальцев и, не спеша, подняла низ черной футболки.

– Хочу оказаться под тобой, – промурлыкала Стефания, рисуя горячие дорожки пальцами на его коже. – Хочу оказаться на тебе. Хочу, чтобы это было долго.

Без труда расстегнув пуговицу на его джинсах, Стефания подняла одурманенные глаза на застывшего Маркуса и шепотом добавила:

– Сделай так, чтобы я горела, Маркус.

Она поднялась на носочки и легонько коснулась его губ. Точно ураган, Маркус подхватил её на руки и понес в неизвестность. Его соблазнительный запах проникал под кожу, щекотал ноздри и словно подбрасывал в костер её самых смелых фантазий дровишки, распаляя огонь неведомой силы.

Когда они оказались в просторной темной спальне, Маркус опустил её на ноги и, продолжая прижимать к себе, вынуждал пятиться назад.

– Я мечтаю о тебе с того самого дня, – прерывисто шептал он, стягивая с неё свитер, – когда ты показала мне средний палец в лифте.

– Мм… Так вот, что тебя возбуждает, – протянула Стефания, задрав руки. Маркус бросил свитер на пол и ловким движением стянул с себя футболку.

– Меня возбуждаешь ты, – прорычал он, расстегивая её джинсы. – Всё, что ты делаешь: как дышишь, говоришь, вредничаешь и смущаешься.

Его жадные поцелуи опаляли губы. Мышцы живота болезненно напрягались, пуская горячую волну желания, пульсирующего между её ног. Маркус поспешно стягивал с себя джинсы, покрывая поцелуями женское тело. Оставшись в одних трусах-боксерах, он обнял её за талию и уложил на кровать. Стефания почувствовала спиной приятную прохладу накрахмаленного постельного белья и распахнула взгляд, в надежде увидеть потемневшие глаза Маркуса. Ей хотелось наблюдать за ними, видеть воочию, как желание быть с ней отражалось и меняло оттенки в их зеленой листве. С легкостью стянув с неё джинсы, Маркус опасно улыбнулся и оглядел её напряженное тело под собой.

Стефания застонала. Теперь его самоуверенность подчеркивалась сексуальностью и обрамлялась томительно эротикой. Хотелось отдаться ему с головой, принадлежать только его рукам! Если вовремя не закрыть глаза, то можно кончить только потому, что всё в Маркусе Ротмане сводило с ума.

Плечи, запах, губы, вены на руках… Стефания снова застонала, с силой сомкнув ноги.

– Милая, если ты ещё раз издашь этот звук – я не сдержусь…

С грохотом выдвинув ящик прикроватной тумбочки, Маркус вытащил длинную сверкающую ленту и поспешно оторвал край. Извиваясь под ним, Стефания с кипящей дрожью воспринимала каждый звук, каждый отблеск сверкающей фольги. Секунды как будто растягивались в года. И ей не было страшно, стыдно, или неловко. Она просто проживала самый горячий момент всей своей жизни, наслаждаясь и мучаясь, ожидая и трепеща.

– Ты прекрасна, – прошептала Маркус ей на ухо.

Его страстный напор сменился осторожной нежностью. Рука плавно спускалась к её трусикам и, подцепив их пальцами, стянула вниз. Стефания обхватила ладонями его лицо и потянулась навстречу влажным губам. Если раньше ей казалось, что она никогда не углублялась в фантазии, гадая, каким будет её первый мужчина и где это произойдет, то сейчас ей лишь на секунду подумалось, будто она всегда знала и четко понимала, кто им окажется. Маркус уверенно разомкнул её ноги бедрами и поднялся на руках, нависнув над ней.

Пропитанные жаром желания взгляды встретились. Стефания не хотела нарушать эту приятную тишину даже едва слышным шепотом и потому, опасаясь, что Маркус произнесет хотя бы одно слово, плавно опустила веки и потянула его голову на себя.

Невозможно было и предположить, что близость двух людей окажется настолько исключительной. Резкое и болезненное ощущение, расколовшее её внутренности, постепенно растворялось под силой острейшего возбуждения. Маркус двигался плавно, но, казалось, будто эта сознательная аккуратность давалась ему с чрезвычайным трудом. Он словно задыхался. Стефания ощущала телом его накалившуюся до предела энергию и мечтала освободить её, даже несмотря на обжигающую боль внизу. И она уверенно подалась к нему, сжав ногами его крепкие бедра. Маркус склонил свою голову, уперевшись лбом о её лоб. В этом касании было что-то родное, что-то любимое… Движение его тела ускорялось. Маркус всё сильнее вдавливал её в кровать и в тот момент, когда он резко поднял голову, чтобы взглянуть в сверкающие миндалем глаза, Стефания ощутила внезапную вспышку в животе, тянущую за собой другую, более сильную. Её глаза хаотично заметались по квадратному лицу, руки небрежно цеплялись за влажную кожу на его спине и в очередной раз, когда их напряженные взгляды ударились друг в друга, убийственной силы взрыв уничтожил обоих. Он уничтожил эту спальню, разрушил стены, разгромил спокойную жизнь соседей… Стефания прерывисто дышала, ощущая болезненное пламя между ног и стремительно угасающий фейерверк там, где взорвалась её бомба.

С трудом переведя дыхание, Маркус снова поднялся на руках. Из-под полуопущенных век Стефания видела, как его нежный взгляд гладил её лицо и любовался губами. Он как будто не верил в происходящее, считая этот момент обманом собственного мозга.

– Тебе стоило сказать мне, – прошептал Маркус.

– Замолчи.

– Я не хотел сделать тебе больно.

– Всё хорошо, – протянула она сонным голосом. – Мне очень хорошо. Фантастически хорошо.

Её глаза плавно закрылись.

– Я не достоин тебя, Стефания. Абсолютно недостоин, – тихо сказал Маркус, понимая, что она его уже не слышала.

* * *

Когда он проснулся, её рядом не было. Впервые в своей жизни Маркус Ротман испугался, щупая пустоту на кровати. Он поспешно протер глаза и поднялся на ноги, хмуро схватив аккуратно сложенные джинсы, что лежали на гладкой поверхности комода. Проигнорировав футболку, Маркус выбежал в просторный коридор и бросился в гостиную, откуда доносились тихие голоса.

Стефания разогревала что-то в микроволновке, вмонтированной в матовый кухонный шкаф. Его грудь тут же болезненно пронзила тупая стрела: на девушке была одна из его черных рубашек, которые он редко когда надевал. Разве что на официальные приемы. В таком виде Стефания идеально сочеталась с его темной кухней. Она в принципе идеально подходила ко всему, но в этой рубашке, оголяющей её стройные ножки, Стефания была безупречна.

Он избегал её как только мог. И было бы логичнее отказаться от её помощи над проектом, но критически невозможно осознанно лишить себя того, к чему неизменно тянешься. Хотя бы просто наблюдать за ней час другой было достаточно… Нет! Чертовски мало. То, как Стефания влияла на него и к чему побуждала, дало ясно понять, что она – действительно другая. Он доверял ей так же сильно и безбоязненно, как и Роберту. И он бы с удовольствием подвозил её домой с работы, встречал, провожал, обедал, но на сей раз по-настоящему. Не опасаясь, что черт Леон, заметив явные признаки своего проигрыша, вздумает хотя бы мало-мальски намекнуть ей на их грязную сделку. Он хотел с полнейшим чувством спокойствия приглашать Стефанию на свидания, посадить в личный самолет и увезти далеко-далеко отсюда…

Маркус хотел большего. И хотел сделать многое. Но пока над ним висела эта чертова договоренность с Леоном, появляться со Стефанией на людях было опасно. Он нисколько не сомневался в успехе своего проекта. Тот непременно придется по душе совету. Однако, спор – есть спор. Сделка – есть сделка и от этого никуда не деться. Даже, если совет утвердит его кандидатуру, он всё равно обязан одержать победу в игре с Леоном, ведь проиграв, Маркус будет вынужден отказаться от места главы компании, сославшись на какую-нибудь глупость. Он понимал, что уже занял кресло своего деда, вот только нужно было сделать всё так, чтобы Стефания ни о чем не узнала, а Леон не догадался, что Маркус по-настоящему заинтересовался ею… Черт. Как всё запутанно. Единственное, что пока ему хорошо удавалось делать – держать Стефанию подальше от своего кабинета.

Но вдруг, когда Стефания резко обернулась, видимо, почувствовав на себе его сосредоточенный взгляд, Маркуса как будто током шарахнуло.

А каким же образом Леон удостоверится в том, что Стефания влюблена в него, в Маркуса? Как же там было…

– Доброе утро, – поздоровалась она с улыбкой. – Я тебя разбудила?

– Нет, – прочистил он горло. – Замерз и проснулся.

– Замерз потому, что меня не оказалось рядом? – усмехнулась Стефания, даже не представляя, о чем были сейчас все его мысли. – Я шучу…

«…она должна по-настоящему влюбиться в тебя».

– Вообще-то, именно по этой причине.

Растянувшись в довольной улыбке, Стефания игриво поманила его к себе указательным пальцем.

– Не против, что я надела одну из твоих рубашек?

Маркус отрицательно покачал головой, идя к ней. Какой же очаровательной она была. Чувственной, сексуальной…

– На тебе лучше сидит.

«…а потом бросить её».

– Тогда, – протянула она, демонстрируя сексуальную неловкость, – её придется снять потому, что я заберу её с собой.

Намек был более, чем понятен. Но Маркус и без него не смог бы удержать себя даже от самого осторожного касания к её бархатной коже. Однако, неприятные мысли, связанные с кретином Леоном не желали отпускать его. Стефания игриво расстегивала пуговицы, соблазняя медленным танцем своих бедер, а Маркус никак не мог отделаться от мысли, что в какой-то момент времени им придется расстаться. И нужно будет продумать всё до мелочей, чтобы она никогда не узнала правду…