Я никогда не говорила, что тоже его люблю.

Мне хотелось кричать об этом, но я не могла произнести эти слова.

Но в тот момент я поняла, что должна рассказать ему. Я хотела, чтобы он знал, что то, что он дал мне и продолжал давать после всего, что мы пережили, значило намного больше, чем я могла бы выразить.

Встав с постели, я тихо пошла по коридору в поисках Эштона. Подойдя к большой комнате, я услышала успокаивающие, мягкие звуки расслабляющей мелодии. Голос женщины пел завораживающе, но печально. В комнате было темно, что позволило мне скрыться в тени коридора и наблюдать за разворачивающейся передо мной сценой. Эштон стоял напротив большого окна спиной к комнате. Он держал в руке маленький бокал с чем-то, и свет, падающий в окна, подчеркивал его лицо. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и понаблюдать за его красотой.

В Эштоне Монтгомери, казалось, сосредоточилась вся сила природы. Он доминировал в любом пространстве, в котором находился, заставляя всех вокруг чувствовать себя посредственными. Это было действительно одной из самых прекрасных вещей, которые я когда-либо видела, и очень отличалось от всего, что я когда-либо испытывала.

Не в состоянии больше сдерживаться, я вошла в комнату, и он повернулся ко мне лицом, как будто почувствовал мое присутствие. Улыбка, касающаяся уголков его губ, наполняла меня спокойствием, я подошла к нему и положила руку ему на грудь.

— Как спалось? — спросил он, лаская мою щеку своей теплой ладонью.

— Спасибо, — сказала я, не отвечая на его вопрос.

— За что? — он опустил руку к бедру и вопросительно посмотрел на меня.

— За все. — Внезапно благодарность к нему переполнила меня, и я не знала, с чего начать. — За то, что был таким настойчивым в начале и не оставил мне выбора, кроме как принять то, что между нами было, что мы не могли игнорировать. За то, что отвечал на мою дерзость и рассматривал ее как еще один повод любить меня.

Он улыбнулся, но я не стала затягивать паузу, чтобы позволить ему сказать что-то в ответ. Я должна была закончить.

— За то, что был таким удивительным человеком, хотя иногда и расстраивал меня. Ты придал мне уверенности, о существовании которой я не подозревала. И хотя я солгала и почти разрушила все между нами, ты все равно предпочел любить меня. И это значит для меня больше, чем я могу выразить. — Я была на грани срыва, но сдержала слезы и продолжила, как всегда.

— Но ты... — Я приложила палец к его губам.

— Сегодня утром ты сказал, что любишь меня. — Он кивнул. — Мне нужно, чтобы ты знал, что я так сильно люблю тебя, что мне страшно думать о том, чтобы жить без тебя.

— Я никуда не уйду, — сказал он под моим пальцем, и я не смогла сдержать улыбку. Он обернул руку вокруг моего запястья, и прежде чем убрать мою руку с губ, поцеловал кончик моего пальца.

— Я буду с тобой несмотря ни на что, — заверил он меня. — Мы справимся, и, в конце концов, ручаюсь, ты освободишься от этого мудака.

Я бы хотела, чтобы Эштон обладал такой властью. Жизнь стала бы намного проще, если бы он мог разоблачить Джейса и Брюса. Но вместо того, чтобы спорить, я оставил эту мысль.

— Ничто и никто не разлучит нас, Кинсли, — прошептал он, наклонившись ближе. — Только ты и я, детка.

Я видела, что он говорит серьезно. Он верил в то, что говорил, и было трудно не начать верить им самой. Даже если это была еще одна иллюзия, которую я создавала в своей голове, я решила жить ею. Я хотела почувствовать, что Джейс больше не властен надо мной.

В тот момент, когда губы Эштона коснулись моих, я прислонилась к нему в поисках поддержки. Я почувствовала вкус виски, оставшийся на его губах, и от прикосновения его языка к моему у меня задрожали колени.

С самого начала наших отношений он был очень страстным, и мы были в разлуке несколько дней. Отсутствие близости повлияло на нас обоих, и в этот момент я знала, что нам просто необходимо почувствовать друг друга.

Я двигалась вместе с ним, когда он шагнул вперед, ведя меня назад на диван.

Единственным звуком, который я услышала, прежде чем он наклонился, чтобы поднять меня, был звон его бокала о столешницу. Мы не прервали поцелуй, когда он сел на диван, и я оседлала его. Когда его руки проникли под мою рубашку, прикосновение его ладоней вдоль моих ребер, моей талии и моего живота, заставило мое тело гореть. Я проявила инициативу и наклонилась, чтобы снять рубашку через голову.

Зрачки Эштона расширились, когда он сосредоточил внимание на моей голой груди. Я сняла лифчик, перед тем как легла. Он положил руку на мою талию, наклонился и проследил поцелуями вдоль моего декольте. В тот момент, когда его язык очертил контур моей груди, я застонала и выгнулась, умоляя о большем. И он мгновенно дал мне то, чего я жаждала. Нежно посасывая мой сосок, он дразнил его кончиком своего языка перед тем, как слегка прикусить.

— Да — простонала я, когда он продолжил ублажать меня. Мои бедра задвигались почти по собственному желанию, и я плотно зажмурилась и откинула голову назад.

— Ты такая красивая, — прошептал он напротив моей груди, прежде чем переместиться к другой груди, дразня нежными прикосновениями языка.

Все, что происходило в этот момент, было настолько эротичным: то, как он настроил меня медленными, дразнящими прикосновениями и грязными словами поддержки. Мужчина играл с моим телом, как с настроенным инструментом, и знал, что мне нужно и как.

К тому времени как Эштон перевернул меня и преклонил колени передо мной, все мое тело напевало одно слово, повторяющееся в моей голове. Больше.

Он дал мне больше, но и этого было недостаточно. Я так сильно хотела его. Мне нужно было, чтобы он был рядом.

Когда он расположил между моих бедер и начал медленно входить в меня, я обернула ноги вокруг его талии и схватилась за его руки.

— Пожалуйста, — умоляла я.

Он наклонил голову вниз и сосредоточился на моей киске, когда он вышел, а затем снова вошел в нее.

— Такая чертовски красивая, — восхитился он, глядя на меня глазами, подернутыми пеленой, на то, как я входит в меня снова и снова. Он растворился в этом моменте, ничто не могло отвлечь его от того, как он продолжал двигаться внутри меня. И, хотя ощущения, которые он мне дарил, были потрясающими, думаю, что больше всего меня поразило удовольствие, написанное на его лице.

Глава 38

— Куда ты собралась? — поинтересовался Эштон, когда я вошла на кухню в одном из платьев, которое оставила здесь несколько недель назад. Я беспокоилась о том, что надену сегодня, прежде чем нашла его висящим в шкафу. Должно быть, он относил его в химчистку.

— На работу, — ответила я, глядя на свой наряд и еще раз оценивая свой внешний вид. Я подумала, что все хорошо, но, возможно, я ошибалась.

— Нет, ты не пойдешь, — сказал он, вставая из-за стола и направившись к раковине.

Я остановилась у выхода, уставившись на него, как будто у него выросла еще одна голова.

— Прости?

Последние пару дней он удерживал меня в плену в своем пентхаусе. Ладно, я не собиралась жаловаться на проведенное вместе время. На самом деле, я была рада возможности воссоединиться с ним. Но теперь мне нужно было вернуться к реальности.

— Я сказал, что ты не пойдешь, — ответил он, повернувшись ко мне лицом. Я искала в его великолепных чертах хотя бы долю юмора, но не нашла.

— У меня есть работа, — сказала я, демонстративно уперев руки в боки. — Я не могу просто прятаться в твоем пентхаусе и пренебрегать своими обязанностями.

— Ты больше не работаешь в "Стокман и Райт", — заявил он. Вновь ни улыбки, ни ухмылки, ни одного гребаного признака того, что этот безумец шутил. — Ты можешь сверлить меня взглядом, черт возьми, ты можешь даже кричать, если хочешь, но я ручаюсь, что ты не покинешь этот пентхаус, если меня не будет рядом с тобой. А что касается твоей работы, руководство было уведомлено о твоем внезапном, но полном сожаления уходе.

Его, казалось, совершенно не волновало унизительное проявление власти.

— Ты под кайфом? Пьян? — спросила я, полностью пораженная его поведением. Я тяжело вздохнула, когда он просто продолжал стоять, не отвечая мне. — Боже мой, что с тобой? — Я всплеснула руками. — Где бы я была без этой работы? Мне нужно оплачивать счета, засранец.

Это привлекло его внимание, но только на мгновение. Он, как ни странно, улыбнулся.

— Что, если я назову тебя мудаком, чтобы позлить тебя? — я сделала шаг к нему, намереваясь надерзить ему.

— Детка, я же сказал, что это твой дом. Все, что у меня есть, теперь твое. И ты никогда не сможешь быть Кинсли в Стокман и Райт. Я не позволю тебе прятаться. — Он прикоснулся рукой к моей щеке. — Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, со мной, каждую ночь. Я хочу жить в этом доме с тобой. Если тебе нужна работа, ты можешь работать в Монтгомери Энтерпрайзис, но только как Кинсли.

И от этих слов вся моя злость угасла.

— Не могу, — прошептала я, когда мое сердце сжалось. — Это только даст ему возможность найти меня. — Я никогда больше не смогу быть Кинсли. Не так, как мне хотелось бы.

— Можешь и ты будешь. — Он поддел пальцем мой подбородок и заставил меня посмотреть на него. — Я не позволю тебе скрывать женщину, которую я люблю.

— Ты не понимаешь.

— Я понимаю больше, чем ты думаешь. — Эштон сжал мое лицо в ладонях и заставил меня продолжать смотреть на него. — Я знаю, что за человек Джейс Хеллман. На самом деле я знаю каждую грязную деталь его жизни. Я знаю, где он живет, где работает. Я точно знаю, где он был прошлой ночью и с кем он отправился домой. Милая, я даже могу сказать, ел ли он стейк или морепродукты на вечеринке в Стрэтфорде, которая проходила в отеле Ридженси прошлым вечером. Когда я сказал тебе, что твоя безопасность теперь в моих руках, я говорил серьезно, — сказал он. — Я знаю, ты думаешь, что я просто парень, который прячется за столом и упакован деньгами так, что не знает, что с ними делать. Но, дорогая, могу заверить тебя, что я более чем способен защитить тебя.