– Ты разбиваешь мне сердце. – Услышала вслед, но не обернулась, пусть и очень хотела. И губу закусила до боли, потому что понимала, что с моей нерешительностью его надолго не хватит. Снова ошиблась.

 – Нет, ну, это просто невозможно. Всё!

 Марат обогнал, не давая мне пройти, ловил взгляд, руками очерчивал границы дозволенного, пока я не смирилась и не перестала искать пути к отступлению.

 – Сдаюсь. Ты мне нравишься. И я не мимо прохожу, а хочу проводить тебя до дома. Я беспокоюсь, потому что это нормально: беспокоиться за девушку, которая тебе интересна. Я бросил машину у ресторана и теперь не знаю, как добраться назад, но ты ведь не оставишь меня в таком безвыходном положении?

 Жалко мне его не было и в пламенную речь я не поверила ни на минуту, но сам по себе факт ухаживания мне льстил, особенно от такого мужчины. Да я даже с парнями толком не встречалась, а тут вдруг…

 – Нет.

 – Что нет? – Обрадовался он, подходя ближе.

 – Не натурально сыграл отчаяние. Мы идём по прямой дороге и, вернувшись назад, ты легко найдёшь свою машину. Что-то мне подсказывает, что ты очень хорошо знаешь город, да и подкараулил не у кафе, а в переулке далековато от него. Сейчас идёшь по дороге и, не глядя, обходишь все давнишние ямы и лужи.

 – Всё? – Уточнил спокойно.

 – Не знаю, наверно, да.

 – Тогда раскусила. – Притворно вздохнул он, но я не сомневалась, что сам хотел показать это притворство, иначе я бы его не распознала. – Но ты такая непреступная, что я даже не знаю, чем тебя привлечь. Не подскажешь, раз уж такой следопыт?

 – К сожалению, я не имею опыта в обольщении самой себя.

 – Зато ты опытная сердцеедка. Ну же, Марина, поговори со мной. Мне нравится, как звучит твой голос.

 Я смутилась, очередной раз убеждаясь, что не умею принимать комплименты и вообще очень самокритичный человек. И, даже зная, что выгляжу хорошо, всегда боюсь опозориться, сделать что-нибудь нелепое и неуместное. Что тут скажешь… аутотренинга явно не хватает. Потому и засмущалась. Радовал только тот фат, что в темноте ночи, Марат этого не разглядит. Хотя он понял это и без света, лишь глянув на меня, на то, как я зажалась, как отвела взгляд.

 – Марат, мне домой пора, правда, а ты задерживаешь. – Никакой реакции. – Пожалуйста.

 – С условием, что я могу тебя проводить.

 – Хорошо.

 Сначала согласилась и только потом поняла, что сказала. Спину выпрямила, дыхание задержала, а он сияет, как начищенный медный самовар. Тут же обнял меня за талию. Достаточно крепко, уверенно, заранее зная, что не стану сопротивляться. И нет больше той лёгкости, теперь он прёт как танк, и существует два мнения: неверное и его. Рядом с Маратом было тепло, было уютно, если, конечно, не считать того факта, что я вздохнуть лишний раз боялась. Также, мне казалось, что он слышит каждый удар моего сумасшедшего сердца, которое сегодня явно намеревается сдать нормы ГТО.

 – Марин, выдыхай, иначе до дома сегодня ты точно не дойдёшь. Для меня это, конечно, хорошо, я смогу безнаказанно прижимать тебя к себе ближе, нести на руках и всё такое, но ведь в итоге ты останешься недовольна, не так ли?

 – Не так. – Капризно выдохнула я, но на самом деле злилась, что он всё чувствует, что он всё понимает, а ещё мне хотелось, чтобы эти шуточные угрозы превратились в жизнь. Мне нравились его объятия, и его запах, и его дыхание рядом. Наверно, во время влюблённости всегда так, словно в сказку попал.

 – А как?

 – Ты заставляешь меня волноваться и мне это не нравится.

 – А ты заставляешь меня волноваться и мне это нравится. Безумно. – Добавил с придыханием, чем добил окончательно.

 В этот момент настолько приблизился своим лицом к моему, что, казалось, и воздуха мало, и Марата слишком много, и что он, словно что-то мягкое, тёплое и вязкое, обволакивает меня, заставляет довериться, совершать глупости и ошибки. А я боялась ошибок. И ещё больше боялась, что всё закончиться так же прозаично, как и в предыдущий раз, когда я позволила себе мечтать.

 Просто шквал, буря эмоций, только я не успела ими насладиться, как и его близостью, его обществом. Едва пересилив себя и оторвав взгляд от магнетических глаз, поняла, что уже практически дома. Тусклый свет окон второго этажа вяло приветствовал, а значит, мамы уже нет – час назад ушла на смену, а Андрей один и нужно спешить. Ловко выкрутившись из кольца рук, которые непонятным образом оказались вокруг меня, отступила на шаг.

 – Только не сначала. – Покачал головой он и вот теперь трагедия в глазах была настоящей. Бессмысленная игра слов пыталась склеить ту иллюзию сказки, которая так неожиданно пропала.

 – Мы пришли. – Пояснила и кивнула головой в сторону окон.

 – Так, ты здесь живёшь? – Марат нахмурился, окидывая невесёлым взглядом облезлый фасад здания.

 – Да, но мне нужно идти.

 – Ты не идёшь, ты сбегаешь. – Грустно улыбнулся он, пытаясь поймать кончики моих пальцев.

 – Я не могу остаться.

 – А хочешь?

 – Мне пора.

 – Ты не ответила ни на один вопрос.

 – Не сегодня.

 – Когда? – Жёсткой ухватился он за мои слова и в глазах загорелся странный лихорадочный блеск, а я и не знаю, что сказать. Не собиралась, но иначе он уже не отпустит, а, скорее всего, я и сама не захочу уходить, поэтому, набрав в лёгкие побольше воздуха, судорожно размышляла, что ему ответить, могу ли я обещать.

 – Завтра?

 – Х-м… Ты у меня спрашиваешь?

 – Я не знаю…

 – Завтра буду ждать тебя в том дворе.

 Марат кивнул головой на соседнюю площадку, которая была смежной с нашей, мгновенно приблизился, дотронулся своей щекой до моей и тут же отстранился, словно боялся, что оттолкну.

 – До завтра, красавица.

 – Пока.

 Быстро проговорила и вихрем умчалась в свой подъезд, потому что от его слов сердце выпрыгивало из груди, а щёки горели лихорадочным румянцем. Я наверно за всю жизнь так не краснела, как за сегодняшний день. И краснеть вообще не является моей особенностью, только с ним иначе не получается. И мне важно, что он скажет и что подумает обо мне. И на тот момент я искренне верила, что Марату нужен не только секс, о котором каждый раз напоминает наш повар Михалыч, так и говорит: «секс, секс и ещё раз секс, потому как вы – бабы, ни на что другое не годны». Говорит он это, разумеется, шуткой, но мы со Светой давно поняли, что эта шутка имеет вполне себе реальное отображение в жизни.

 В квартиру забежала и отдышаться не могла. Сразу же посмотрела, всё ли в порядке у сынишки, этот час, когда мама уже ушла, а я ещё не вернулась, был самым тяжёлым для меня: сердце в пятки уходило, пока добегала до дома. Только сегодня, не скрою, о другом думала. Наверно, я плохая мать, но вот, честно, не вспоминала. Поправила тонкое одеяльце, пригладила распушившиеся на подушке волосы, Андрюша недовольно покряхтел, но не проснулся. Только тогда я смогла спокойно принять душ, поужинать, потому что еда на ночь мне не грозила ни полнотой, ни несварением, и легла спать, опять же, улыбаясь. Только уснуть долго не могла. Вспоминала, что он сказал мне, правильно ли я отреагировала на подобное, наверно, только на рассвете и смогла успокоиться. А с утра, когда проспала, вспоминать об этом времени не было, всё на бегу, на лет. Сонного сына завернула в ещё не разглаженную рубашку, натянула кое-как колготы, удивительно, что не задом наперёд. Влила в моего маленького чай и поскакала в садик. Отдала малыша из рук на руки, а потом, как удар в голову: мысль о вчерашнем обещании. Поняла, что мы не оговорили время и, тем самым, я могу отступить, не прийти, но меня словно вторая я, сильная, смелая, тянула на место встречи.

Глава 2, глава 3

            Глава 3

 Я порхала с подносом в руках. Глядя на меня, все только удивлялись, а вот Света продолжала сверлить взглядом. Марат появился ближе к обеду, как всегда с букетом. На этот раз был в настроении, с сияющими глазами, и не важно, что вчера пол ночи в окно смотрел, скурил пачку сигарет и истоптал пару ботинок, всё равно, увидев меня расцвёл. Или это я расцвела, а он светился изнутри? Не знаю, тогда всё это было не важно.

 Отвесив парочку комплиментов, окончательно разнежив меня, он ушёл, оставив чувство пустоты и утраты, зато перестали сыпаться вопросы «что?» «как?» и «почему?».

 Часам к шести вечера, выдался небольшой перерыв в работе, клиенты сыты и довольны, мы со Светой при чаевых и с чашечкой кофе на кухне.

 – Что скажешь? – Серьёзно начала она, а я заулыбалась, вспоминая вчерашний вечер, как он нервно топтался под машиной, бросая частые, острые как бритва взгляды, на мои окна, знал, что я смотрю из них на него, и успокоиться от этого не мог. Видела, как несколько раз порывался пройти в подъезд, но вовремя останавливался, пинал камушки, срывая на них свою злость и мстил им же за неудовлетворённое желание.

 – Если скажу, что влюбилась, то что? – Не обращая внимания ни на её взгляды, ни на гримасы, я радовалась жизни.

 – А если я скажу, что ты дура?

 – То я пропущу это мимо ушей. – С удовольствием отмечая, что мне на всех плевать, я вытянула шею и округлила глаза.

 – Марин, ты ведь понимаешь, что это не серьёзно. Он из другого города, сегодня здесь, а завтра там. Ты что будешь делать?

 – Не знаю... подумаю об этом завтра.

 Сделав небольшой глоток кофе, скривилась: забыла сахар, но даже это ненадолго стёрло улыбку. Я умилялась, глядя на подругу, а она бесилась, глядя на меня.

 – Марин, когда у тебя такое выражение лица, меня начинает тошнить. Убери эту дебильную улыбочку!

 Она скривилась как от лимона и отвернулась на всякий случай. Кажется, говорила чистую правду.

 – И не думай после этого сказать, что я тебе завидую, потому что там нечему завидовать.