Шон Мориарти - Похищение Эми

 — Хорошо… — медленно говорю я, как бы понимая это, но не совсем. — Но что делает кого-то овцой?

— Овца – это человек, который считает, что законы и правила существуют для их защиты. Делают игровое поле более справедливым, когда в действительности они...

 — Прости, Лили?

Мы обе удивленно оборачиваемся. В дверях стоит женщина средних лет, сжимая в руках небольшой сверток.

 — Да, Мэри? — Лили улыбается женщине, нисколько не раздраженная тем, что ее прервали. На самом деле, она выглядит довольно счастливой.

 — Маленький Дэвид готов ко сну. Я подумала, что ты захочешь пожелать ему спокойной ночи, прежде чем я его уложу.

 — Конечно, — лучезарно смотрит Лили на женщину и тянет к ней руки.

Мэри отвечает на улыбку Лили и подходит, осторожно подавая сверток. Как только сверток благополучно оказывается в руках Лили, Мэри делает шаг назад и смотрит на меня. Я вежливо улыбаюсь ей, и мы оба обращаем внимание на Лили.

Лили улыбается и отодвигает уголок одеяльца, обнажая крошечную золотую головку.

Она воркует, ласково разговаривая со своим малышом, и, наблюдая за ней, я испытываю странную боль. Как будто во мне есть место, о котором я не подозревала, и которое было пустым.

 — Я не знала, что у тебя есть малыш, — мягко говорю я.

Лили смотрит на меня и нежно кивает.

 — Его зовут Дэвид.

 — Сколько ему? — спрашиваю я, придвигаясь немного ближе, чтобы получше его рассмотреть.

 — Три месяца, — отвечает она с гордой улыбкой. — Хочешь его подержать?

 — Да, — довольно хмыкаю я. Я не держала малыша на руках с тех пор, как родилась Эбигейл, и мне внезапно стало этого не хватать.

Лили придвигается ко мне, и я протягиваю руки, готовая принять сверток. Лили осторожно кладет его мне на руки.

 — Он заснул, — шепчет она.

Я смотрю на спящего ребенка на своих руках, и вид его красивого личика крадет у меня все дыхание.

Я теряю дар речи.

Рядом со мной тихо хихикает Лили.

 — Он имеет тенденцию оказывать такое влияние на людей.

Я качаю головой, пытаясь ее прояснить, но все еще не могу отвести от него глаз.

— Он идеальный… — выдыхаю я, восхищаясь его ангельскими чертами. Он самый красивый, кого я когда-либо видела.

 — Так и есть, — соглашается со мной веселый мужской голос, звучащий со стороны дверного проема.

Мне, наконец, удается оторвать взгляд от прекрасного лица Дэвида и взглянуть вверх, чтобы увидеть его взрослую версию, ухмыляющуюся мне.

Не знаю почему, но мне кажется, что меня только что поймали на том, чего я не должна была делать.

 — Спасибо, что позволила мне подержать его, — мягко говорю я Лили.

Она кивает и улыбается, когда я осторожно возвращаю ей Дэвида.

Люцифер входит в комнату и подходит к дивану. Наклонившись через спинку, он быстро целует Лили в щеку, а затем смотрит на своего сына.

 — Мэри как раз собиралась уложить его в постель, — тихо шепчет Лили.

Он улыбается и гладит сына по голове.

Когда они склоняются друг к другу, глядя на своего спящего ребенка, момент такой сладкий, такой нежный, что моя грудь сжимается, и я испытываю сбивающую меня с толку зависть.

Мне требуется секунда, чтобы понять, что я хочу того же, что есть у них.

Я хочу любви, и хочу нежности.

Как только осознание этого доходит до меня, я резко отворачиваюсь, чувствуя себя непрошеным гостем, подглядывающим за интимным моментом.

Сначала выпрямляется Люцифер, а затем Лили неохотно передает Дэвида Мэри.

 — Сладких снов, малыш, — ласково шепчет она, когда Мэри снова заворачивает его и выносит из комнаты.

 — Идем ужинать? — спрашивает Люцифер, когда Мэри уходит, и я, наконец, замечаю темную тень, скрывающуюся в дверном проеме.

Как долго он там стоит? Он был там все время?

Глаза Эндрю впились в меня темным пламенем.

 — Я голоден, — усмехается он.

А у меня внезапно пропал аппетит. 

Эми

Ужин проходит для меня мучительно, хотя все остальные, кажется, довольны. Лили изо всех сил пытается удержать меня в разговоре, происходящем за столом, но между Люцифером, сидящим напротив меня, и Эндрю прямо рядом со мной, требуется вся моя концентрация, чтобы просто проглотить еду.

И я должна есть, сейчас все этого от меня ждут. Эндрю сообщил всем ошеломляющую новость, сказав, что я жду ребенка.

Я не знаю, что с ним, черт возьми, не так.

Знаю, что он хочет, чтобы я забеременела, но довольно-таки рано говорить об этом. Я все время говорю себе, что он будет чертовски растерян, когда выяснится, что я не беременна. Но у меня такое дурацкое ощущение, что он вовсе не будет растерян. Что он человек, который привык получать то, что хочет, и одной его воли будет достаточно, чтобы накачать мой живот.

Знаю, знаю, теперь я та, кто кажется сумасшедшей, но вся эта ситуация чертовски напрягает меня. Все вокруг меня, собравшиеся за столом, так счастливы, словно одна большая семья.

И я чувствую себя здесь посторонней.

Меня окружают убийцы, похитители и прелюбодеи, и все же мне интересно, стоит ли мне больше стараться вписаться в их круг.

Однако когда действительно задумываюсь об этом, особенно когда все они так вежливы и внимательны ко мне, то задаюсь вопросом, кто я такая, чтобы судить?

Я не знаю наверняка, что Люцифер, Эндрю или кто-либо из других мужчин, сидящих за этим столом, убийцы.

Это просто внутреннее ощущение.

Конечно, они схватили нас с Иваном, но я все еще жива, не так ли?

И это не значит, что я полностью свободна от греха. Господь знает, что я совершала свои собственные ошибки.

Которых очень и очень много.

 — Наша принцесса выглядит усталой, — шепчет Эндрю рядом со мной, и это слово «наша» бьет по моим нервам.

Я могу понять, почему он притязает на меня, это использование из-за моего тела, но не понимаю, почему он притязает на мою дочь… если только он действительно серьезно относится к тому, чтобы мы принадлежали ему.

Я смотрю на Эбигейл, и она действительно клюет носом над своей тарелкой, вяло держа ложку.

 — Ты тоже выглядишь усталой, — бормочет он, нежно беря меня за подбородок и поворачивая к себе лицом. — Готова поехать домой?

Я смотрю в его темные глаза, ища в них зло, запятнавшее его душу, но все, что я вижу – это тепло и беспокойство.

Его большой палец гладит меня по щеке, а его прикосновения такие теплые, такие приятные, что моя кожа покрывается мурашками.

 — Да, — отвечаю я слабым голосом, чуть громче шепота.

Его губы изгибаются в улыбке, и, черт возьми, эта улыбка вызывает во мне бабочек.

Бабочек, порхающих в моей сердцевине.

Я отворачиваюсь, желая знать, как разрушить его власть надо мной. В моем сознании я могу тысячу раз его ненавидеть, но когда он касается меня, вся эта ненависть вылетает в окно.

Эндрю берет меня за руку, и мы встаем. Затем прощаемся, и Лили заставляет меня пообещать навестить ее в течение недели. Поговорив с Люцифером, Эндрю берет Эбигейл на руки, и мы направляемся к машине.

Эбигейл совсем не шевелится. Она так устала, что, уткнувшись носом в грудь Эндрю, цепляется за него, а потом только тихонько сопит, когда мы выходим.

Поездка тихая, почти мирная. Я смотрю в окно, в ночь. Мимо проносятся огни города – белые, желтые, синие, красные.

Приятно просто находиться на улице, снова быть открытой для возможностей.

Эндрю рядом со мной молчит и излучает напряжение. Я смотрю на него, и на долю секунды наши взгляды встречаются. Сильнейший толчок пронизывает меня, как будто удар молнии.

В воздухе между нами так много невысказанных слов.

Однако произнести вслух, означало бы признать их, а сейчас я просто не могу этого сделать.

Я больше не знаю, что чувствую. Не знаю, как к нему отношусь.

Его ребенок действительно растет во мне? Я кладу руку на живот и снова поворачиваюсь к окну.

Все изменилось – моя жизнь, то, как я думаю...

Мое тело.

Я могла бы получить то, что есть у Лили, если бы позволила себе это...

Я схожу с ума?

Наши ситуации совершенно разные.

И снова смотрю на Эндрю. Как будто ожидая моего внимания, он протягивает руку и гладит меня по щеке.

Будь он проклят. Зачем он это сделал? Почему Эндрю должен быть милым со мной? Почему он не может быть таким же засранцем, как Иван?

Отдернув голову и повернувшись на сиденье всем телом, я отворачиваюсь от него.

Я серьезно сержусь из-за того, что он хорошо ко мне относится? Теперь я знаю, что действительно сошла с ума.

Его рука опускается на мое бедро.

Теплая, тяжелая и собственническая.

Мужчина сжимает мое бедро

Я снова смотрю на него и своим пристальным взглядом пытаюсь сказать, чтобы он перестал ко мне прикасаться. Чтобы перестал ломать меня своей привязанностью.

Он ухмыляется, и его начинает рукой скользить вверх к подолу моей юбки. Хочу, чтобы его прикосновения вызывали у меня отвращение, чтобы они не трогали меня, но я всего лишь человек.

Боже, помоги мне, я недостаточно сильна, чтобы противостоять этому мужчине. Он все, что я когда-либо хотела – сильный, заботливый и ласковый. Когда Эндрю касается меня, я оживаю. А когда он перестает ко мне прикасаться, я чувствую, что умираю медленной смертью.

Я веду заранее проигранную битву. Может быть, пора это признать. Может быть, пора просто признать поражение и сдаться.

Чтобы увидеть, куда заведет нас это безумие.

Мы подъезжаем к зданию, которое он назвал домом, и мужчина убирает руку с моего бедра, а я испытываю желание схватить его за руку, чтобы сохранить с ним связь.