Леви не знал, рассмеяться Тамаре в лицо или же отвесить несколько пощечин, пока девушка не придет в себя. Она смотрела ему прямо в глаза, и он выбрал смех.

- Очень мило. Отличная шутка, Ржавая.

Тамара не смеялась. Тамара даже не улыбнулась.

- Это не шутка. Дедушка - твой отец. Смотри.

Он вытащила листок бумаги из заднего кармана и протянула ему.

Он посмотрел на бумагу в ее руке, прежде чем, наконец, взять ее.

- Это что еще за дерьмо? - спросил он, изучая записку. Чернила были фиолетовыми, и, очевидно, это была ксерокопия письма, написанного от руки.

- Предсмертная записка моего отца. Только он не был моим отцом. Мужчина по имени Дэниел Хедли, судья Дэниел Хедли, мой отец. И, если верить записке, дедушка - твой отец.

Леви едва мог сфокусироваться на словах. Его сердце колотилось как копыта по сухому дерну, поднимая уродливое облако пыли.


Мне нелегко умирать, зная о Леви Шелби. Я знаю, что у тебя были интрижки на стороне, но мне и в голову не приходило, что ты опустишься так низко, чтобы соблазнить уборщицу, которая не могла отказать тебе, как и все остальные…

Но учитывая, что он единственный живой твой сын…

…единственный сын…


- Это чушь собачья. - Леви скомкал бумагу и бросил ее в Тамару. Она поймала ту у груди.

- Знаю, это больно. Мне больно знать, что папочка не был моим отцом… Но это не чушь. Это правда.

- Это неправда. Моя мама бы не…

- Твоей маме было двадцать пять, когда она начала работать на дедушку, а ему было тридцать. Тогда он был красивым, и если ты похож на свою мать, она тоже была красавицей.

- Она бы не стала спать с… - Леви перевел взгляд на деревья, подавляя крик, зарождающийся в горле.

- Она бы не стала спать с белым мужчиной? С богатым белым мужчиной, на которого работала? Почему нет? Мы с тобой, мы почти…

- Это совсем другое, - ответил Леви, но он не мог придумать другой причины, кроме той, что она, как и сказала Тамара, была красивой, а Джордж Мэддокс был самодовольным богатым старым ублюдком. Леви вырос с пониманием того, что он был внебрачным ребенком. За это его дразнили в школе. Но даже несмотря на ненависть к Джею Шелби, к человеку, за которого мать вышла замуж, когда Леви было шесть, по крайней мере, они, наконец, могли вписать имя отца в школьные документы. - Она бы сказала мне.

- Ты рассказывал матери обо всех девушках, с которыми спал?

- Она бы сказала мне.

- Она сказала? Кто, по ее словам, был твоим отцом?

Леви не ответил, потому что у него не было ответа. Его мама никогда не называла имени. Леви спрашивал, но никогда не спрашивал именно у нее. Вместо этого, он спросил свою тётю Глорию, которая ответила, что не знает, и что Леви не стоит об этом волноваться. У него была мать и тётя с дядей, которые любили его, и их семья по численности была больше, чем у многих людей. Но он не пропустил страх во взгляде тёти Глории, когда он задал вопрос.

Но нет…

- Не может быть, - ответил Леви. - Мама сказала бы мне, если бы моим отцом был богатейший ублюдок Кентукки. Твой дедушка солгал твоему отцу, и тот поверил ему.

- Ты сам сказал, что дедушка пришел на похороны твоей матери, несмотря на то, что она уже несколько лет не работала на него. Он дал тебе работу и платил больше, чем ты мог заработать где-либо еще. Он присматривал за тобой. Зачем же ему делать это?

- Не знаю, но знаю одно - этот разговор закончен. А теперь убирайся отсюда и больше никогда не появляйся здесь. Вы все, Мэддоксы, выжившие из ума и можете катиться ко всем чертям.

- Ты - Мэддокс, - крикнула ему вслед Тамара.

Игнорируя ее, Леви пришпорил лошадь и направился к конюшне. Тамара, как опытная всадница, коей она и была, последовала за ним, не отставая, даже когда он резко поворачивал на потайные тропы, чтобы оторваться.

Вернувшись в конюшню, он завел Эшли в стойло и даже не удосужился расседлать его. Прежде чем Тамара успела сказать ему что-либо, он уже запрыгнул в свой пикап и уехал.

Последнее, что он увидел, когда уезжал с парковки, поднимая столбом гравий, это Тамару верхом на лошади, с гордым видом, элегантную и роскошную. Она выглядела как Мэддокс. Она не была похожа на него.

Леви чуть не стошнило по дороге к дому тети и дяди в пригороде Лоуренсбурга. Он участвовал в пьяных попойках и достаточно настрадался от похмелья, но его желудок никогда так не скручивало, словно гидроколесо в стремительной реке. Его взгляд метался, а дыхание было быстрым. Тело ныло, будто у него лихорадка, он бы отправился к реке Кентукки, чтобы охладиться, если бы та была поблизости.

Когда он подъехал к маленькому белому фермерскому дому на границе владений тети Глории и дяди Андре, Леви без стука вошел через заднюю дверь. Он не видел грузовика дяди или «Шевроле» Глории. Он поднялся наверх, разделся в ванной, встал под ледяную воду и прижался головой к гладкой розовой плитке на стене.

Он хотел придумать тысячу причин, почему Тамара ошибалась, почему она солгала ему, или почему ее отец солгал ей. Но в его голове была лишь одна мысль - это все объясняло.

Это объясняло, почему Вирджиния Мэддокс так его ненавидела.

Объясняло, почему его мать никогда не говорила, кто его отец.

Объясняло, почему Джордж Мэддокс пришел на похороны и предложил ему работу.

Это объясняло его голубые глаза.

И это объясняло, почему он на мгновение позволил себе думать, что ему разрешено ошиваться рядом с такой белой богатенькой девочкой, как Тамара Мэддокс. Потому что в глубине своей души он знал, они были ровней.

Когда Леви, наконец, выключил воду, он услышал шаги и голос дяди Андре, зовущего его по имени.

Он быстро вытерся и оделся. Сделав несколько глотков холодной воды, парень бросил полотенце в корзину, потому что тётя Глория спустила бы с него шкуру, если бы он оставил его на полу. Она работала в банке, а не горничной, как любила ему напоминать.

Леви спустился по узкой лестнице и застал дядю, стоящего у парадной двери за проверкой почты.

- Ты пришел на ужин? - спросил он без приветствия. Они были семьей. Семье не нужны никакие «привет» и «как дела».

- Мне нужно поговорить с тобой.

Андре посмотрел на Леви, посмотрел прямо в глаза.

- Сынок, ты выглядишь так, будто увидел призрака. Ты белее обычного, а это о чем-то да говорит.

- Я не шучу.

- Я вижу. Что случилось?

- Джордж Мэддокс мой отец?

Леви был впечатлен. Андре и глазом не повел. Но опять же, Андре провел четыре года, сражаясь во Второй мировой войне, и видел ужасы, о которых никогда не рассказывал, неважно, сколько алкоголя было влито ему в горло. Его вообще было сложно запугать.

- Пойдем на кухню, - ответил Андре, что было, скорее всего, «да», в котором нуждался Леви. - Мне бы не помешало пиво. Как и тебе.

Андре налил два бокала пива, но Леви не прикоснулся к своему. Они оба сели за дубовый стол друг напротив друга и играли в гляделки. Андре моргнул первым.

- Твоя мать никогда не говорила нам, кто был твоим отцом. Она лишь сказала, что тот был женатым мужчиной, и у него уже были дети. Это все, что мы знали. И что он работал там же, где и она.

- На «Красной Нити».

Андре вздохнул. - Твоя мама в юности была красивой женщиной. Сыновья не любят слышать такое о своих матерях, но это было правдой, и у нас есть фотографии в доказательство этого.

- Я видел фотографии, когда она была помоложе. Я и не говорил, что она не красивая. - Его мать любила кожаные сапоги, мини-юбки, шелковые рубашки диких расцветок. Она была красавицей, и в молодости он гордился тем, что его мама была самой красивой мамой в округе.

- Да, она была красивой. А еще она была достаточно дикой. Я и сам был почти влюблен в нее, но не жалею о том, что выбрал Глорию, а не Онор.

Старая семейная шутка. Две сестры - Глория и Онор. Слава и честь.

- Мама бы не стала… не с Джорджем Мэддоксом. Ни за что, - сказал Леви.

- Она работала в ночную смену. Полагаю, владелец и президент компании часто оставался допоздна на работе. Она несколько раз говорила о нем. Помню, как она говорила, что они с женой не очень хорошо ладили. Слышал, что та вскоре умерла. Хотя она уже несколько лет была мертвой.

- Ты уходишь от темы.

- Я ухожу от темы.

- Расскажи все, что знаешь.

- Я знаю лишь то, что она рассказала Глории, это то, о чем я рассказываю тебе. Она сказала, что не думает, что он уйдет от жены ради нее, но он дарит подарки, деньги….

- Меня?

Медленно, очень медленно, так медленно как никто за всю истории не кивал, Андре кивнул.

- Черт возьми. - Леви выдохнул.

- Такое бывает. - Андре поднял бокал с пивом и выпил половину. Он больше не был алкоголиком, что означало, что он так же наслаждался этой беседой, как и Леви.

- Так что же произошло между ними? - спросил Леви, опираясь на спинку стула, закрыв лицо руками.

- Как обычно. Он утратил интерес, начал встречаться с кем-то другим. Она уволилась, когда узнала, что беременна. И шесть месяцев спустя родился мальчик, белоснежно-белый с голубыми глазами.

Леви больше не был белым, как снег, но и на чернокожего не походил. Даже не мулат. Не снаружи. Но для 99 процентов населения внутренний мир не был важен.

- Почему я только сейчас узнаю об этом? Почему она не рассказала мне перед смертью?

- Если в деле Джордж Мэддокс, тогда у тебя есть ответ. Деньги сами по себе плохие, а деньги и власть - опасная комбинация. Когда ты оказался таким белым, она боялась, что твой отец попытается забрать тебя у нее. Она боялась, что его семья может убить тебя, чтобы прикрыть то, что он сделал за спиной жены. Она еще долго всего боялась.