Л. Шэн - Похититель поцелуев

– Будь ко мне добрее, договорились? Потому что он не будет.

Нем, ты и сама не прошла отбор на звание лучшей невесты года.

– Думаешь, он когда-нибудь расскажет, у кого сегодня день рождения? – Франческа присела и потрогала головки лука.

Нет, не расскажет.

– Да, я тоже так думаю, – вздохнула она. – Но ты в любом случае пей побольше воды. Завтра утром я тебя навещу. Мне и так нечего делать. – Она хихикнула, встала и вдавила сигарету в деревянный настил.

Нем каждый день отправляла Смити за пачкой сигарет, и я сделал мысленную пометку сказать ей, что жене сенатора не дозволено дымить на людях как паровоз.

Я подождал несколько минут, а потом вышел в коридор, думая, что сейчас откроются двери балкона и Франческа поднимется по лестнице. Подождав еще несколько долгих минут, что взбесило меня от души, я спустился и вышел на террасу. Мне действовали на нервы ее игры в кошки-мышки. Сначала Франческа разбила фотографию Ромео, а теперь шныряет по дому и болтает с будущим салатом. Я резко распахнул дверь, собираясь наорать на нее, чтобы шла спать, как вдруг обнаружил ее в дальнем углу сада. Франческа была в открытой пристройке, где мы держали мусорные баки. Отлично. Теперь она разговаривает с мусором.

Направившись к ней, я заметил, что под ботинками больше не хрустят листья: сад находился в гораздо лучшем состоянии. Франческа стояла ко мне спиной и склонилась над одним из зеленых баков в окружении мусорных пакетов. Не было смысла представлять происходившее здесь в розовом свете. Моя невеста рылась в мусоре.

Я вошел через открытую дверь и прислонился к ней, засунув руки в передние карманы. Понаблюдав, как моя невеста роется в мусорных пакетах, я прочистил горло, дав знать о своем приходе. Нем подпрыгнула и ойкнула.

– Ищешь, чем перекусить?

Она приложила ладошку к груди и покачала головой:

– Я просто… мисс Стерлинг сказала, что тут одежда, которую я… эм…

– Испортила? – подсказал я.

– Да, она еще здесь. Во всяком случае, некоторая часть. – Она показала на гору одежды, лежащую у ее ног. – Завтра ее отправят на благотворительные нужды. Большинство можно восстановить, поэтому я подумала: если одежда еще здесь, то, может…

Фотография тоже еще здесь.

Увидев, как мы со Стерлинг празднуем день рождения Ромео, Франческа пыталась спасти фотографию, не зная, кто на ней изображен. Она еще не знала, что не найдет ее, потому что я спросил у Стерлинг и она подтвердила: контейнер с фотографией уже увезли. Я провел рукой по лицу. Мне захотелось что-нибудь пнуть. Удивительно, но она оказалась непростой штучкой. На лице Франчески отпечатались грусть и раскаяние, когда она повернулась и посмотрела на меня глазами, полными скорби. Она поняла, что порвала не только ткань – к черту ткань, – она надорвала что-то и в моей душе. На ее ресницах застыли слезы. Забавно, я всю сознательную жизнь выбирал в качестве любовниц бесчувственных, не склонных к сентиментальности женщин, а теперь женюсь на настоящей неженке.

– Забудь, – отмахнулся я от нее. – Мне не нужна твоя жалость, Немезида.

– Я не собираюсь тебя жалеть, Подлец. Лишь пытаюсь утешить тебя.

– Этого мне тоже от тебя не нужно. Я ничего от тебя не хочу. Только твоего повиновения, а, может, в дальнейшем и киски.

– Обязательно быть таким пошлым? – От слез у нее заблестели глаза. А еще она была плаксой. Можно ли найти более негармоничную пару? Вряд ли.

– Обязательно быть такой эмоциональной калекой? – резко парировал я и, собравшись уходить, открыл дверь. – Мы те, кто мы есть.

– Мы те, кем выбрали быть, – поправила она и кинула в ноги предмет одежды. – И в отличие от тебя, я выбираю чувства.

– Ложись спать, Франческа. Завтра мы едем в гости к твоим родителям, и я буду признателен, если ты сопроводишь меня и не будешь при этом хреново выглядеть.

– Правда? – Она распахнула от удивления рот.

– Правда.

Мой способ принять ее извинения.

Мой способ показать ей, что я не чудовище.

Во всяком случае, не сегодня ночью.

Не в ночь, отмеченную рождением человека, научившего меня быть хорошим. В знак почтения я допустил небольшую брешь в своем щите и подарил Франческе немного тепла.

Мой умерший брат был хорошим человеком.

Что до меня? Я был отменным подлецом.

– Просто скажите, кто там был. Бывшая девушка? Пропавшая кузина? Кто? Кто?! – докапывалась я до мисс Стерлинг на следующий день, пока ухаживала за садом, без остановки курила и перебирала мусор в поисках разбитой рамки, которая оказалась единственной вещью, что была дорога моему будущему супругу и которую мне каким-то образом удалось уничтожить.

В ответ мне доставались суровые, отрывистые фразы. Фыркая, звоня по телефону и в который раз покрикивая на клининговую службу, мисс Стерлинг объяснила, что если я хочу узнать побольше о жизни Вулфа, то для начала мне нужно заслужить его доверие.

– Заслужить его доверие? Он меня даже улыбкой ни разу не удостоил!

– А ты в самом деле пыталась заставить его улыбнуться? – Она покосилась на меня, желая уличить во вранье.

– А должна была? Он меня практически похитил.

– А также спас от твоих родителей.

– Я не хотела, чтобы меня спасали!

– Есть две вещи, за которые люди должны испытывать благодарность по умолчанию: любовь и спасение. Тебе даровали обе. Так что, моя дорогая, ты ведешь себя поистине невежливо.

Я сделала вывод, что мисс Стерлинг страдает серьезным видом старческого слабоумия. Словно не эта женщина убеждала вчера моего будущего мужа проявить ко мне милосердие, когда я их подслушала. Я ее раскусила. Она пыталась растопить лед между мной и Вулфом, постоянно играя в адвоката дьявола.

Думаю, она напрасно тратит время. И на меня, и на него. И все же перепалки с мисс Стерлинг были самым приятным времяпровождением. Она проявляла больше энтузиазма и участия в моей жизни, чем Вулф и мой отец, вместе взятые.

В шесть вечера мы с женихом собирались в гости к моим родителям. Наш первый ужин в качестве помолвленной пары. Мисс Стерлинг сказала, очень важно показать моим родным, что я счастлива и обо мне заботятся. Она помогла мне надеть длинное желтое платье из шифона и такого же цвета босоножки от Джимми Чу на высоком каблуке. Пока мисс Стерлинг поправляла мне перед зеркалом прическу, меня осенило, что наша шутливая беседа о погоде, о моей любви к лошадям и ее любви к романам сильно напомнила мне о моей привязанности к Кларе. В груди появилось что-то, очень напоминающее надежду. Друг в этом доме сделал бы жизнь здесь терпимее. Однако мой новый кавалер, должно быть, почувствовал мой сдержанный оптимизм и потому решил загубить его на корню отправленным сообщением.

Вулф: Опоздаю. Встретимся на месте. И без фокусов, Нем.

Вулф даже на первый ужин с моими родителями не удосужился прийти вовремя. И, конечно, он по-прежнему считает, что я попробую сбежать.

Всю дорогу в жилах кипела кровь. Черный «Кадиллак» остановился перед домом моих родителей, и на улицу вылетели мама и Клара, встречая меня с объятиями и поцелуями, словно я только что вернулась с войны. Отец в безукоризненном костюме стоял в дверях и хмуро смотрел, как я, взяв под руки обеих женщин, подхожу к своему бывшему дому. Я не осмеливалась посмотреть ему в глаза, а когда поднялась по ступенькам к входной двери, отец попросту отошел в сторону, не предложив ни объятия, ни поцелуя, ни банального обмена любезностями.

Я отвела глаза в сторону. Наши плечи соприкоснулись, и возникло ощущение, будто он только что порезал меня на ломтики своим суровым, равнодушным взглядом.

– Выглядишь чудесно, vita mia, – прошептала за спиной мама и потянула за подол моего платья.

– Свобода идет мне на пользу, – с горечью выпалила я и, отвернувшись от папы, пошла в столовую, где налила себе до прихода Вулфа бокал вина.

Следующий час я вела пустую беседу с матерью, а отец попивал бренди и смотрел на меня с другого конца комнаты. Клара бегала по гостиной, принося закуски, напитки и зепполе[6], чтобы утолить наш голод.

– Чем-то пахнет, – наморщила я нос.

– Наверное, твой жених явился, – сказал отец из своего кресла, и мать рассмеялась над его фразой.

– На заднем дворе у нас случилась небольшая оказия. Но все уже улажено.

Так прошел еще один час ни к чему не обязывающей болтовни, пока мать посвящала нас с отцом в последние сплетни отчаянных домохозяек Синдиката. Кто женился, кто развелся, кто изменил, кому изменили. Младший брат Анджело хотел сделать предложение своей девушке, но Майк Бандини, его отец, посчитал это затруднительным, тем более что Анджело не планировал в ближайшем будущем жениться. Благодаря мне.

Мама прикусила губу, поняв, что это скорее прозвучало как обвинение, и затеребила край рукава. Она часто так делала. Я списывала это на ее низкую самооценку после долгих лет брака с моим отцом.

– Разумеется, Анджело забудет о случившемся. – Она взмахнула рукой.

– Сперва подумай, потом говори, София. Это сослужит тебе добрую службу, – посоветовал отец.

Когда старинные часы прозвонили во второй раз за этот вечер, оповестив, что наступило восемь часов, мы перешли в столовую и приступили к закускам. Я не стала придумывать Вулфу оправданий, поскольку все мои сообщения ему остались без ответа. Сердце пропиталось стыдом и разочарованием от унижения, которому подверг меня человек, вырвавший до этого из лона семьи.

Мы втроем ели с опущенными головами. На фоне царящей в комнате тишины звяканье солонки с перечницей и столовых приборов звучало невыносимо громко. Я размышляла о записках в деревянной шкатулке и пришла к выводу, что все это было ошибкой. Сенатор Китон просто не может быть моей истинной любовью.

Объектом ненависти на всю оставшуюся жизнь? Безусловно. Но что-то большее станет серьезным преувеличением.