– Подожди. Подожди, пожалуйста… – прошептала, отстраняя его и он, как идиот, дал ей свободу. Как? Как, мать её, ей это удаётся? Корчить из себя недотрогу и в то же время быть шлюхой? Охуенная актриса, чё тут скажешь. Он первое время поверить не мог, что такая как она могла предать.

Она тут же отползла назад, потянула на себя покрывало, пытаясь прикрыться.

– Тш-ш-ш, не бойся, – потянулся к ней одной рукой и, заметив в глазах Ани настороженность, замер. – Я буду нежен, – что, блядь? Какую хуйню он несёт?

– Рустам, я не могу… Давай, не сейчас? – как молотом по голове.

– Сейчас.

Притянул её за ноги к себе, впился пальцами в гладкие коленки. Эпиляцию, сука, сделала. Точно не для него.

Сжал больно, так, что она заскулила.

– Расслабься, – он всё ещё помнит, как тяжело ей принимать его большой член. Как впервые чуть не порвал её. И вчера, наверное, ей снова было больно. Только нехуй её жалеть. Она заслужила самые адские пытки, а он, вместо того, чтобы наказывать, в молодоженов с ней играет.

Она покорилась. Убрала руку с его груди и даже приобняла. Это уже много, хоть и охереть как мало. Потому что всё ещё хотелось её. До помутнения рассудка, до трясучки. Рванув полы её халата в стороны, вцепился в трусики, как озверелый и Аня рвано выдохнула, когда потянул их вниз. Губами накрыл острый, коричневый сосок, с наслаждением прикусил его и ухмыльнулся, когда девушка всхлипнула. Облизывал её, как потерявший остатки ума зверь. Жадно, горячо. Выводил на бархатной коже узоры и прикусывал, оставляя следы.

А Ане нравилось. Заводилась, как раньше. Только тогда она делала вид, что стесняется и сдерживала себя. Хрен знает, как ей это удавалось. Сейчас же она была другой. Более раскованной, более доверчивой.

Пальцами коснулся её плоти, с удивлением отметил, что она мокрая. Тут же навалившись, вошёл мягко, стараясь не причинять боль. Как бы не хотелось увидеть её слёзы, у него на них не стоит. Аня, выгнулась, шире развела ноги, облегчая задачу обоим.

Голову затуманил её запах и обжигающая, обволакивающая влага внутри неё. Как горячо там, как, сука, сладко. Аж взвыть хочется от кайфа.

– Попроси, чтобы трахнул тебя, как следует, – несильно сжал её шею пальцами, а Аня подалась вперёд, вцепилась короткими ногтями в его плечи.

– Трахни!

– Лучше проси! – прекратив движения, замер в ней.

– Трахни меня сильнее! Пожалуйста, Рус!

Рус… Так называла его только она. Ей одной позволено было.

Взяв её за колени, раздвинул ноги до предела и сильным толчком вбился внутрь, где так охеренно, где так сладко.

– Трахай меня! Ох, Рус…


ГЛАВА 4

– Теперь я понимаю, почему мне нравится жёстко, – смущаясь и краснея, уткнулась в его подмышку, хихикнула.

– Да? – хмыкнул, сильно сжал мою ягодицу и я снова ощутила бедром его эрекцию. – Так что, теперь не будешь отбиваться от меня, как от маньяка?

– Ну-у-у, не обижайся. Просто… Просто для меня это всё очень сложно, понимаешь? В один прекрасный день ты просыпаешься и ничего не помнишь о себе. Ни имени, ни родных. Мне было тяжело, – чмокнула его в плечо и тут же была опрокинута навзничь, а сверху придавлена его телом.

– А теперь? Стало легче? – и надежды столько во взгляде, что рука невольно потянулась к его лицу.

– Теперь стало, – поцеловала его в губы, зарываясь пальцами в отросшую щетину. – Теперь я знаю точно, что мне с тобой хорошо. И ещё, мне кажется, я люблю тебя так сильно, что подкашиваются коленки.

Он замер, нахмурился, будто я сказала что-то дурное. А потом просто впился в мои губы сумасшедшим поцелуем. Таким безумным, что его помешательство передалось и мне.

Пришла в себя, когда он уже был во мне. Двигался быстро, отрывисто, будто хотел замучить, растоптать. Будто он маньяк, одержимый мной, а я его любимая жертва.

Задыхаясь от удовольствия и стонов, что-то шептала ему, а он не сводил с меня глаз, врезаясь, вколачиваясь, расплющивая меня своими мощными толчками. Яростный, обезумевший. Абсолютно сумасшедший. Он терзал мою плоть и кусал губы до крови, слизывая её с восхищением во взгляде. Он болен мной. Совершенно точно, у нас это взаимно. Так мне казалось.

Я хочу вспомнить тебя. Как же я хочу вспомнить. Знать всё. Как мы познакомились. Как полюбили друг друга. Как ты сделал мне предложение. Я так много потеряла, забыв всё это… Хочу вернуть всё обратно. Хочу помнить тебя, любимый.

Вскрикнула от сильного толчка, дарящего наслаждение, граничащее с болью. Такой тягучей болью, такой по-мазохистки приятной, что жаром затопило всё нутро, поглотило без остатка и я растворилась в прожигающем взгляде.

– Назови меня по имени, – потребовал, сжав мои щёки.

– Рус…

– Ещё!

– Рус… Я так сильно тебя люблю.

На мгновение он перестал дышать. Я лишь слышала биение наших сердец, сливающихся воедино. В один громкий, оглушающий стук.

– Я обязательно тебе напомню об этом, – рухнув рядом, схватил меня в охапку, до боли сжал в своих объятиях. – Потом.

Закрыв глаза и чувствуя, как внутри разливается тепло, а потом скользит по моим бедрам теплой влагой, провалилась в сон.

*****

Глядя на спящую девушку, перебирал пальцами её короткие, мягкие пряди. И что, спрашивается, ему делать с ней, когда всё вспомнит? Поначалу, если честно, особо об этом не задумывался. Был уверен, что в нужный момент сможет её… А теперь даже подумать без содрогания об этом не может. А ведь придётся. Рано или поздно она всё вспомнит и хрен его знает, какой будет её реакция. В принципе, не сложно догадаться. Он опять услышит то, что сорвёт башку окончательно и тогда Аньке мало не покажется.

«Обхватив её талию одной рукой, оторвал от земли и Аня испуганно охнула.

– Ой! А можно, я сама пойду?

– Нет, – усмехнулся, всё так же таща её в дебри леса.

– Мне страшно, – прошептала, когда под его ногой треснула ветка. – Меня тут вурдалаки не сожрут?

– Не бойся, один из них за тебя порвёт любого, – без сомнений.

Она засмеялась, обхватывая его за шею.

– Тоже скажешь. Какой же ты вурдалак? Максимум – оборотень.

Рустам не особо разбирался в её дурацких страшилках, но угукнул для поддержания беседы.

– Долго ещё? Ты же устанешь, таскать меня на руках. А можно посмотреть? Одним глазком? А?

– Нет. Нельзя. Потерпи немного.

Она прикусила губу, пощекотала пальцами его затылок.

– Я уже говорила, что твой акцент меня заводит?

Рустам аж рот разинул от такого признания. Вот тебе и скромница.

– Да? И на что ты готова ради него?

Щёки Ани порозовели, но шаловливая улыбка не исчезла.

– На всё, – прошептала ему на ухо, легонько прикусила мочку уха, а Рус остановился у беседки.

– Пришли, – опустив её на землю, снял повязку. – Ну как? Нравится?

Девушка восхищённо смотрела на деревянную беседку, прямо на краю обрыва.

– Ого… Красиво как. А это, – кивнула на накрытый стол. – Нам?

– Нам, – снова привлёк к себе, нашёл её губы. – Так на что ты там готова, мм?

Она засмеялась и, вырвавшись из его рук, бросилась бежать.

– А вот и не догонишь!

Честно говоря, Рустам ежедневно охуевал от этой девочки. От её детской непосредственности, шалостей. Для него это всё было в диковинку, как и чувства, что потихоньку испепеляли нутро.

И он, как подросток, бегал за ней вокруг беседки, ловил её, целовал. А потом брал её прямо над обрывом – стоя, в одежде, крепко держа в своих руках. Насаживая на торчащий колом член так, что в глазах от кайфа темнело. Аня не боялась, она безоговорочно верила ему. Только после, когда оценила риск, тихонько выдохнула, цепляясь за воротник его куртки.»

Накрыло. Так что, перед глазами всё поплыло. О чём он вообще? Грохнуть её? Его Аньку, маленькую, забавную девочку, жизнь без которой себе не представляет. Да он сам под пули лез, чтобы прекратить эти мучения и оставить её в покое, а теперь – убить? Размечтался.

Рука не поднимется. На любого поднимется, но только не на неё.

Прижав Аню к себе, закрыл глаза. Ему бы поспать. Хоть пару часов.

*****

Проснувшись в объятиях Рустама, вздрогнула и тут же мысленно отругала себя. Я должна привыкнуть. Должна. Нельзя же постоянно шарахаться от него. Он ведь мой муж. Представить даже страшно, что он испытывает сейчас. Ему тяжело, так же, как и мне. Но он держится. Сколько раз уже видела в его глазах боль, но и словом не обмолвился. Ни разу не упрекнул.

– У нас всё наладится, вот увидишь, – поцеловала его в небритую, колючую щеку, нежно коснулась кончиками пальцев капризных губ. – Мой любимый.

Радовало одно. Дом был новый, не захламлённый, а все вещи, включая чашки, ложки и тому подобное были аккуратно упакованы в коробках. Надо бы их уже разобрать. Открыла одну из «кухонных» коробок и с интересом уставилась на содержимое. Внимание привлекла розовая чашка с надписью «Малышка» и дурашливым весёлым смайликом. Ну точно моя. Нашлась и ещё одна. Судя по мужскому металлическому оттенку и серьёзной надписи «Мужчина малышки» – чашка Рустама.

Заварив чай, поставила его на поднос, достала из коробки несколько кексиков. Хм… А может Русу что посерьёзнее нужно? Он же мужчина. А мужчины не питаются печеньками.

В холодильнике не нашлось ничего, кроме пары яиц и вчерашнего ужина. Не густо. Надо бы придумать что-нибудь.

Огляделась вокруг и взгляд упал на лежащую на столе связку ключей. Рядом, на стуле, висела куртка Рустама, в карман которой я полезла по инерции. Не ошиблась. Там действительно лежал кошелёк. Прикусив губу, выглянула из кухни и забежала обратно. Схватила ключи и бросилась к коробке с моими вещами, где-то там я видела джинсы и тёплую кофту. Пока Рус спит, сбегаю в магазин и вернусь обратно.

Только всё оказалось немного сложнее, чем я планировала. Во-первых, мне пришлось проковыряться с замком добрых полчаса – дверь никак не хотела выпускать меня наружу. Во-вторых… Я не ожидала, что дом находится на отшибе. За высоким забором я огляделась вокруг и поняла, что до населённого пункта идти около километра. Ну хорошо хоть видно город, и за то спасибо.