— Есть кое-что?

— Ничего, — хрипло ответил он, подталкивая меня двигаться в столовую за Сильвией. — Ты просто напоминаешь фею, в этом дурацком костюме.

Взглянула на себя, осознав, что забыла переодеться. И, когда последовала за Эйданом и Сильвией к кассе, увидела любопытные взгляды других людей на мой наряд.

— Знаешь, нам не обязательно есть больничную пищу, — сказал Эйдан Сильвии, когда я подошла. — Мы могли бы пригласить Нору пообедать с нами где угодно.

— Мне нравятся макароны и сыр, — ответила Сильвия, жалобно глядя на него. Я задумалась, как все это влезает в ее крошечное тело. — Как и Норе.

Я позволила ей говорить за себя, потому что не была уверена в своей готовности отправиться в реальный мир с Эйданом. Здесь мы были в странном маленьком пузыре, и внутри него я чувствовала себя защищенной. Если мы выйдем наружу, все различия между нами только усилятся. Здесь мы были просто двумя людьми, которые заботились о Сильвии; и здесь я могла преодолеть свою неуверенность.

Прежде чем он смог меня опередить, я заплатила за наши порции.

— Тебе не нужно было этого делать, — сказал он, когда мы пошли за Сильвией к пустому столу.

— Ты заплатил в прошлый раз.

— Я могу себе это позволить.

На его тупой ответ, я раздраженно ответила:

— Я могу себе позволить купить тебе обед, Эйдан.

Он снова посмотрел на меня изучающе, что я внутренне скривилась, сев напротив него.

— Богата и независима?

Я сердито отреагировала на его сарказм.

— Да. Я принцесса из далекого королевства, замаскированная в «никто», чтобы жить своей жизнью свободно, и без ограничений в жизни как у монарха.

Сильвия уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

Эйдан усмехнулся.

— Ты когда-нибудь перестаешь рассказывать истории?

— Тем не менее, это было здорово, — задумчиво сказала Сильвия. — Мне жаль, что я не принцесса.

— Ты принцесса, — сказал Эйдан, словно было глупо думать иначе. Сильвия засияла улыбкой от уха до уха, а затем начала уминать макароны.

Он делал ее такой счастливой.

Перевернул весь ее мир.

Его взгляд метнулся от Сильвии ко мне, и тут же напрягся. Все, что он увидел у меня на лице, казалось, вцепилось в его шею, отчего Эйдан замер, не в силах отвести взгляд.

В воздухе между нами повисло напряжение, и приласкало мою шею, щекоча позвоночник. Я вздохнула, чувствуя, как напряглись соски.

Так неуместно!

Я покраснела, пристыжено глядя в свою тарелку.

Понимая, что не только Эйдан молчит, но и Сильвия, я взглянула на нее и обнаружила, что она переводит взгляд с меня на дядю, удивленно подняв брови.

Эйдан прочистил горло.

— Итак, Нора, ты можешь нам рассказать что-нибудь реальное о себе?

Я была рада подумать о чем-то, кроме своего притяжения к нему, и задумалась над его вопросом.

— Хм… Мне нравятся макароны с сыром.

Сильвия нахмурилась.

— Мы уже это знаем.

— Я из США.

— И это!

— Хорошо, хорошо, — я постучала по подбородку, притворяясь, что думаю. — О! Мне двадцать два.

Она покачала головой.

— И это, глупышка.

— Я, кое-что знаю о тебе, — внезапно сказал Эйдан.

— И что это?

— Ты не знаешь, когда перестать притворяться.

Его слова были словно удар в живот.

— Это неправда, — прошептала я.

Озадаченный моей реакцией, Эйдан перегнулся над столом.

— Я не серьезно, Пикси. Я просто шучу.

Смущенная, я резко кивнула и опять уставилась на еду. Тишина, что окружила нас, заставила почувствовать вину.

— Я люблю Шекспира.

— Шекспира? — удивился Эйдан.

Я посмотрела на него.

— Шекспира.

— Что Шекспира? — спросила Сильвия.

— Не что, а кто. Он писал пьесы, — ответил Эйдан, не отрывая взгляда от меня. — Ты немного маленькая для него, дорогая. Ты узнаешь Шекспира, когда станешь подростком.

— Почему я должна ждать?

— Потому что пишет о вещах, слишком взрослых для тебя.

Она, казалось, приняла это и вернулась к своей тарелке с макаронами.

— Итак… — Эйдан обратил внимание на меня, — комедии или трагедии?

— И то и другое.

— Что любимое?

Я не понимала, почему он так искренне интересуется, но что-то заставило ответить:

— Комедия: «Двенадцатая ночь». Трагедия: «Гамлет», «Король Лир» и «Отелло». Я не могу выбрать.

— Значит, трагедии ты любишь больше, — сказал он.

Думаю, что это так. Я пожала плечами.

— Ты когда-нибудь играла в спектакле?

Этот вопрос задел за живое, заставив меня вздрогнуть. Я покачала головой, глядя на свои нетронутые макароны.

— Нора?

— Итак, с кем еще ты работаешь? — спросила я, пытаясь выглядеть беззаботно.

Эйдан не скрывал своего раздражения, а может и разочарования.

— Нора…

— Он не любит говорить об этом, — подхватила Сильвия.

Я нахмурилась.

— Ты рассказал мне о Боуи.

— Но на самом деле он не работал с ним.

Эх, ребенок. Я улыбнулась ей.

— Это правда, — мой взгляд вернулся к Эйдану, изучающему меня снова, будто под микроскопом. Моя улыбка исчезла.

Над нами повисло неловкое молчание.

* * *

Было ясно, Эйдана раздражало мое стремление избегать с ответами на его вопросы. Я рассказала ему немного о себе, а затем сразу же закрылась. Я не была глупа — видела, как это его раздражает. Но боялась и подумать, что еще мне придется поведать, если разговор продолжиться. Мне было тяжело доверять даже Джиму, тяжело открыться ему; думаю, отсутствие моего доверия к мужчинам исходило из ситуации с отцом. Я боялась снова разбить сердце. И каким-то образом, инстинктивно понимала, что уже понемногу открываюсь Эйдану, и если он отвернется от меня, это ранит больше, чем любой другой раз.

К счастью, рядом с нами Сильвия взяла инициативу развлекать нас во время обеда. На этот раз я не убежала, хотя хотела. Мы доели, и вышли из больницы. Эйдан предложил подвезти меня домой, но я сказала, что мне нравится ходить пешком, не желая, чтобы он увидел, где живу.

Мы попрощались, и когда наблюдала, как они уезжают в своем черном «Рендж Ровер», чувствовала что-то большее, чем сожаление. Я была груба с Эйданом. Если бы он не стал набрасываться на меня с личными вопросами, я бы не стала грубить. Но этот проклятый парень, казалось, хотел раскусить меня.

Несколько дней спустя я работала в «Яблочном масле», и рассматривала кардиган цвета слоновой кости с маленьким золотым велосипедом, прошитым над левой грудью, думая, не позволит ли Лия мне заплатить за него в рассрочку, когда двери открылись. Я повернулась и увидела Родди. На нем была серая футболка, покрытая строительной пылью и грязью, джинсы, в аналогичном состоянии, и рабочие ботинки. Очевидно, зашел с работы.

Я положила кардиган и поспешила к нему, мой пульс участился. Родди мог появиться здесь только с плохими новостями.

— В чем дело? Что случилось?

Он нахмурился.

— Ничего. Время обеда. Подумал, что ты могла бы уйти и пообедать со мной. Ну, знаешь… теперь, когда ты не избегаешь меня.

Я была смущена его приглашением, и в то же время очень рада. Но я выкрутилась, закатив глаза.

— Жди здесь.

Оглядев помещение магазина с прекрасными женственными вещами, Родди сухо ответил:

— Ага, как будто я собирался пройти дальше.

Посмеиваясь, я поспешила через арку, которая привела к отделу аксессуаров, где и нашла Лию. Она на коленях оформляла ювелирный стенд.

— Лиа, могу пойти на обед?

— С мужчиной с очень хриплым голосом? — она посмотрела на меня с любопытной улыбкой на лице.

— Это просто друг.

Она откинулась на пятки и заглянула за меня с разочарованием, что не может его разглядеть со своего места.

— Он такой же сексуальный, как и его голос?

— Куда сексуальнее, чем голос, — прогрохотал Родди, заставляя меня фыркнуть.

Лиа засмеялась.

— О, он мне нравится.

— Ты практически обручена, — напомнила я ей.

Она надулась в ответ, а затем махнула рукой.

— Тогда валите. Иди, на обед с мужчиной с восхитительным голосом.

Поблагодарив ее, я схватила свою сумочку и вывела Родди на улицу, прежде чем мой босс решит прийти и посмотреть на него.

— Итак, это неожиданно, — сказала я, когда мы вышли на Кокберн-стрит.

— Мы ремонтируем квартиру неподалеку, — объяснил он.

Решив пообедать как можно ближе к работе, мы нашли столик в таверне «Королевская Миля», подающими разнообразные пивные закуски. Мы практически не разговаривали, пока ожидали заказанную еду, а когда принесли нам рыбу и чипсы, и вовсе наступила тишина, потому что Родди не мог говорить с полным ртом еды. Как только у него на лице появилось выражение: «Я больше не голодный пещерный человек», я спросила:

— Так ты все еще встречаешься со своей барменшой?

Родди ухмыльнулся.

— Ее зовут Петра.

— Петра? Откуда она?

— Из Хорватии.

— Хм. Сеона никогда не упоминала об этом.

Он усмехнулся глядя на свою еду.

— Сеона и не спрашивала.

Иногда мне казалось, что он встречается с женщинами определенного типа, чтобы просто позлить Сеону.

— Все серьезно?

— Зачем мне это надо?

— Разве ты этого не хочешь? В итоге?

Родди тяжело вздохнул, и я поняла, что разговор вызывает у него дискомфорт.

— Однажды, может быть.

— Знает ли Петра, что это несерьезно? Потому что Сеона думает, что Петра рассчитывает на большее.