Янка Рам - Поиграйте с Женечкой

Музыка меняется на более быстрый клубняк.

— Спасибо… — едва ощутимый поцелуй в шею.

Отрываюсь от него, в порыве благодарно чмокая в искусанные во время танца губы. Сбегаю, чтобы позволить ему очухаться и вернуться в наш комфортный полустебный и дружеский формат.

Я хочу Олега.

Обвожу взглядом гостиную. Его нет! Закрываю глаза, пытаясь почувствовать — где он.

На кухне…

Крис перехватывает меня, и мы, обнявшись, двигаемся под музыку. Впихиваю ее в руки тут же подошедшему Лёхи, закатывая глаза. Вот, ревнушка!

И лечу дальше, за моим главным призом.

Ух! — сносит меня фейерверком разнообразных эмоций оттуда.

Торможу в дверях, ложась плечом на косяк, рядом с Гошей.

Не желая разрушать своим приходом забавную атмосферу, я тихо замираю.

Встречаемся глазами с Гошей. Азарт!! Еще… ревность… злость… но это лениво и не слишком ярко. А вот от азартного нетерпения просто потряхивает.

На кухне Олег и Олеся. Они спиной к нам и не видят…

Пытаюсь поймать ощущения от Олеси.

Что-то такое… жадность? ревность? желание? Что-то жгучее, смущающее, неуверенное … неприятное… непонятное… И еще желание нравиться, флиртовое что-то…

Олег — почти ничего не чувствую. Но по тому как он ведет плечами… Скорее дискомфорт.

— Поможешь мне… — двигает она по столу ему баночку с черной икрой.

— Конечно, — берется он за нож.

— Олег… Угости сигаретой.

— На подоконнике пачка.

Мы, азартно улыбаясь, переглядываемся с Гошей.

— Какие глаза у тебя!!.. Нереальный цвет! Почти фиолетовый. Яркие… Это линзы?

— Нет.

— Как называется такой оттенок синего?

— Аметистовый.

— Вау…

Подцепляя ножом крышку открытой банки, Олег отгибает ее. Сдвигает баночку в сторону Олеси.

— Всё?..

Она пододвигает ему следующую.

Он открывает.

— Руки какие у тебя… ммм… Олег… — томно вздыхает. — Такой мужчина! И… такой странный выбор… — лелейным голосом мурлычет ему Олеся, и мы снова встречаемся глазами с Вецким.

Разговор, конечно же, обо мне.

— Тебе женщина нужна… настоящая… а это… малолетка! — ее рука накрывает кисть Аронова.

Его плечи напрягаются. Он не выносит таких прикосновений от посторонних.

Плоская попыточка!

Ах, Олеся, Олеся… «Колобок, колобок» — облизываюсь я. — «Я тебя съем!»

Опять переглядываемся с Вецким.

Не-е-ет! Он больше не ревнует вообще! Теперь он откровенно развлекается и ждет, что Олег лажанет сейчас как-нибудь, не зная, что я наблюдаю за этой сценой. Но ты опять в пролете Вецкий! Не его формат. И кандидатура подкачала… Да и мой он вдоль и поперек, Вецкий!

— Олеся, — вытягивает он свою руку. — Too much!

— Почему?… Может, стоит что-то другое попробовать? — явно намекая на свою кандидатуру, преданно улыбается ему она.

— Не стоит… — захожу я внутрь, кладя руки на плечи Олегу.

— Мой рыцарь не ест фаст-фуд, — сажусь к нему на колени, запускаю пальчик в банку с черной икрой, набираю немного лакомства и, поймав ее взбешенный взгляд, скармливаю ему. — Только деликатесы!

Ловлю губами улыбку Аронова.

— Да?

— Конечно, моя королева.

Кормлю его так еще.

Вецкий посмеивается, присаживаясь к нам за стол.

Это контрольный. Олеся убита!

Её ход с Олегом не сыграл, а Вецкий ни за что не простит ей этот реверанс в сторону Аронова! И обязательно нагнет в ответ. Прости, дорогая, твой праздник испорчен! — ухмыляюсь я.

— Хочу деликатесов… — словно читая мои мысли, облизывается Вецкий, наблюдая за тем как я подкармливаю Олега лакомством, и игнорируя свою уже бывшую даму.

— Деликатесы только рыцарям… — отшиваю его я.

— Так рыцарь и не один может быть… — вкрадчиво продолжает он. — «Моя королева».

— Может и не один, — пожимаю я плечами. — Но ты на рыцаря не тянешь, Гоша!

— Почему это?!

— Думаю, потому что не нашел еще СВОЮ королеву.

Олег щурится от удовольствия, облизывая губы и меня качает от ощущений. Опять набираю пальчиком икры для него.

— То есть, я по-твоему, дракон, пытающийся похитить чужую?

— Нет… Дракон тоже Аронов, — смеюсь я. — Прости. Ты не в нашей сказке.

Мы все втроем смеемся. Олеся нервно курит, больше не участвуя в разговоре.

— Вызови своей женщине такси. Мне кажется она лишняя на нашем празднике жизни, не слишком достойная версия вписаться в коллектив.

Он переводит на нее резко тяжелеющий взгляд.

Мне больше не хочется их компании. И я теряюсь в синих с аметистовым оттенком глазах своего мужчины.

— Твой подарок! — вспоминаю я, что еще не подарила. — Пойдем?

Заходим в спальню, в которой я вчера не без помощи Крис, наконец-то, навела порядок. Достаю упакованный в серебристо-черную оберточную бумагу ежедневник и вкладываю ему в руки, не выпуская своих.

— С наступающим тебя… — шепчу я.

Улыбаясь, он слегка тянет подарок на себя, пытаясь вырвать его из моих пальцев. Не отпускаю, дразня его взглядом. В его глазах вопрос.

— Не открывай сейчас, — отпускаю я.

Олег не очень любит выражать эмоции и мне не хочется ломать его, и провоцировать на это. Пусть посмотрит, когда будет один. Мне достаточно от него эмоций в нашей сексуальной реальности. Там их выражение ему более гармонично.

Кивает, убирая ежедневник во внутренний карман пиджака.

Он всегда носит его там и я специально выбирала небольшой размер, чтобы он мог не менять свои привычки.

— Спасибо, Женечка… — протягивает мне руку, легкость моментально исчезает между нами, но я вкладываю в нее свою. — Твой подарок ждет тебя дома.

Зажимает мою кисть между своими и, нахмурившись, сжимает. Не отводя от нее взгляда, он разворачивает её ладонью вверх и целует моё запястье, потом ладонь, и — разворачивая обратно, — пальцы.

И мы летим опять куда-то не туда…

Меня болезненно душат его чувства. И вытягивают из меня силы, энергию…

Поднимая виноватый взгляд, он качает головой, словно пытаясь убедить меня, что ничего страшного не происходит. Но это только усиливает волну тоски и отчаяния, исходящие от него.

Выдергиваю руку.

— Не делай так!

— Не целовать?.. — сглатывает он растеряно. — Это же просто…

Замолкает.

Я чувствую усилие, которое он делает над собой, пряча всё под броню. И снова сфинкс! Спокойный, чуть заторможенный взгляд…

Но внутри у меня все леденеет, и сердце колотится в ребра. В животе пульсирует болью.

Отыскиваю рукой стену, чтобы удержать себя в вертикальном положении.

Его руки тут же подхватывают меня.

— Всё, всё… — шепчет он, прижимая меня ближе. — Как скажешь.

Куда уж хуже, но после этих слов становится, бл*ть!!

Не в силах выслушивать всё это, я запечатываю его рот ладонью, заставляя молчать. И теперь я делаю усилие над собой, чтобы обнять его.

Обнимаю за шею, прижимаясь к его губам через свою руку. И стараясь говорить ровно, объясняю:

— Хочешь — целуй, — перехожу я на шепот, мой голос дрожит. — Не смей облучать меня своей виной и извиняться за то, что чувствуешь. Это ужасно. Не делай этого больше. Это гораздо хуже, чем… просто… когда ты…

Выворачивается от моей ладони.

— Прости! — сжимает он меня, снова извиняясь, и я, со злостью заряжаю ему кулаками в грудь.

— Бл*ть… — психует он на себя. — Я понял, Женечка. Никаких извинений.

— Как ты… всё это … чувствуешь? — собираюсь я с духом.

Надо об этом поговорить нам. Хреново он справляется.

— Женечка… — качает отрицательно головой.

— Говори! — раздраженно опять шлепаю его по груди ладонями. — Мне нужно.

С тихим стоном выдыхает, и его взгляд плывет куда-то мимо моих глаз. Губы искажаются в горькой улыбке.

— Как?.. Сильно. Пронизывающе. Очень больно. Удушающе. Но и сладко тоже… и всё время хочется сказать тебе. Невыносимо.

— Почему я не чувствую этого «сладко»?! Только больно и удушающе!

— «Сладко» — это послевкусие боли. Думаю, ты выплевываешь, не распробовав, в самом начале.

— Да?… — хмурюсь я, дыша глубже и пытаясь преодолеть то самое удушение. — Обидно…

— Обидно?

— Обидно, что такое изысканное блюдо, как твои чувства, никем не будет съедено.

— Увы, — отводит он опять взгляд.

Обхватив ладонями за скулы, я разворачиваю его лицо обратно к себе:

— Так… — нервно и рвано выдыхаю я. — У меня еще один подарок для тебя!

Пытаясь собраться внутренне, я обвиваю его шею руками и прижимаюсь сильнее, пряча лицо у него на шее: — Скажи мне это.

Открываюсь насколько могу. От ужаса выхватить еще этой жести хочется истерично смеяться.

Каменеет.

— Давай…

Его губы ласково скользят по моим волосам.

— Нет.

— Олег… Я чувствую каждый раз, когда у тебя возникает потребность сказать мне это, и когда ты тормозишь себя… — меня передергивает на секунду от воспоминаний этих убийственных ощущений. — Это в разы больнее и тебе, и мне.

Выпуская меня из объятий, он отворачивается к окну. Опирается руками на подоконник.

— Если ты заставишь — буду говорить. Но… говорить ЭТО человеку… ТЕБЕ… Зная, что ты просто зажмуришься и перетерпишь… Не делай со мной этого, Женечка!

Обессилев, я оседаю на пол, ложась головой на кровать. Оборачивается и увидев меня на полу вздрагивает. Присаживается рядом.

Какой-то замкнутый круг!

— Хорошо, — кивает он, превращаясь снова в сфинкса, — просто скажи, что мне делать, и я всё сделаю, как захочешь.