То, что он застал Абби и Рори вместе, сильно нарушало его планы, в которых кузен должен был оставаться человеком-невидимкой. Но винить он мог только себя: значит, не сумел предостеречь Рори как следует. Теперь ему предстояло узнать, что именно ей известно, не проболтавшись самому… Если еще было о чем пробалтываться.

Надеяться он мог лишь на то, что Рори лучше умел ориентироваться в подобных ситуациях, чем он. Вернувшись к креслу Абби, Тэннер улыбнулся ей, надеясь, что Рори вмешается и скажет, пока не поздно, что здесь происходит.

— Надеюсь, Абби, ты хорошо выспалась?

Его выручила сама Абби, сама о том не подозревая.

— Прекрасно. Но это неважно. Ой, Тэннер, мы совсем забыли о мистере О'Нейлле. Он из Северной Ирландии и рассказывал мне о красоте тамошнего побережья. По-моему, он убедил меня, что я должна там побывать до отъезда из Ирландии. — Она спокойно продолжала разговор, и у Тэннера полегчало на душе, потому что ему стало абсолютно ясно: она понятия не имеет, что они с Рори знакомы.

Быстро сориентировавшись в обстановке, Рори поднялся и протянул ему руку. Лицо его сохраняло невозмутимое выражение, хотя глаза искрились весельем. Они обменялись вежливым приветствием. С момента их первой встречи Рори преобразился, и его внешний вид представлял нечто среднее между сельским сквайром и горожанином на отдыхе. Он был в твидовом пиджаке и пестром кашемировом шарфе. Тэннер отметил, что трубка, засунутая в нагрудный карман, была достоверным завершающим штрихом его костюма.

— Вы в Рамуллане по делу или на отдыхе? — поинтересовался он с вежливым любопытством.

Рори заулыбался.

— И то и другое. У меня есть двоюродный брат, с которым я не часто вижусь, и сюда я приехал, надеясь увидеться с ним. — Рори говорил с таким сильным ирландским акцентом, какого Тэннеру никогда не доводилось слышать. Он резко отличался от обычного певучего говорка его кузена. Пока Тэннер подыскивал подходящий ответ, в разговор вмешалась Абигейл.

— Если вы оба не сядете, у меня заболит шея, — потянув фамильярным жестом Тэннера за руку, она подтолкнула его к креслу, в котором раньше сидела, а сама пристроилась на уголке кофейного столика.

Рори снова опустился на свое место.

— Ваш, э-э, кузен живет поблизости? — поинтересовался Тэннер.

— В настоящее время да, — жизнерадо-стно ответил Рори и перевел взгляд на Абигейл. — Мисс Робертс рассказала мне о вашем вчерашнем посещении Грайнан-оф-Эйлич. Раз вы сами ирландец, вам должно быть известно, что эта крепость семь столетий принадлежала клану О'Нейллов.

— Боюсь, что мое знание истории Ирландии так же слабо, как и мой ирландский акцент, — признался Тэннер, внутренне прокляв постоянное стремление Рори победить в споре о том, выиграл или проиграл Тэннер, эмигрировав в Америку с отцом много лет тому назад.

— Это позор, — покачал головой Рори, сочувственно улыбаясь. — Может быть, если вы подольше останетесь здесь, то обретете и одно и другое? А теперь, с вашего разрешения я вас покину. Мне нужно позвонить по телефону.

— Вы не присоединитесь к нам за ленчем? — спросила Абби.

Тэннер поддержал ее, надеясь заставить Рори помучиться за его последний выпад. Возможно, проведя в напряжении часок-другой, Рори заречется в другой раз дразнить его.

— Да, мистер О'Нейлл. Мы с Абигейл с удовольствием еще послушаем ваши рассказы об Ирландии.

Но взять верх над Рори надолго никому не удавалось, и сейчас он ускользнул, пока Тэннер еще не кончил говорить. Тому осталось только, встав, проводить его взглядом, а затем посмотреть сверху вниз на Абби, которая тоже поднялась со столика.

— Ты сегодня гораздо жизнерадостней. Есть какая-то причина?

— Ничего такого, о чем мне хотелось говорить за ленчем. Скажем так, я, наконец, нашла способ убедить Йошимото, что запугать меня ему не удастся. К тому времени, как он поймет, что это хитрость, Сандра станет хозяйкой моего бутика.

В душу Тэннера закрался страх, и, не удержавшись, он схватил ее далеко не ласково за плечо и резко повернул к себе лицом:

— Что ты натворила, Абигейл?

От напряженности, прозвучавшей в его голосе, глаза ее расширились.

— Ничего такого, чего бы ты сам не сделал, Тэннер, если бы оказался на моем месте.

— Это не ответ.

— Это единственный ответ, который ты получишь. Я думала, ты понял вчера вечером, что я сумею сама, без твоей помощи позаботиться о себе, — короткая заминка перед словами о «помощи» ясно показывала, что она хотела назвать это «непрошенным вмешательством». О том же говорило непреклонное выражение ее лица и взгляд, в котором читался самый сильный гнев, с которым он сталкивался за все время их знакомства. Он видел ее раздраженной, раздосадованной, но никогда разгневанной. — Мои дела тебя совершенно не касаются, Тэннер. Постарайся хорошенько это запомнить.

— А ты постарайся запомнить, что не каждый играет по правилам, — настаивал он, изо всех сил стараясь не дать воли собственной ярости. — Некоторые люди ведут дела, не обращая на правила никакого внимания.

— До сих пор Йошимото только угрожал, — с такой же яростью возразила она, — что ничуть не хуже того, что устроил мне твой Сэмюэльс в Шотландии. Только благодаря счастливой случайности и хорошей собаке я вообще сейчас нахожусь здесь.

Тэннер смолк при упоминании о Сэмюэльсе. То, что сделал этот человек, явно было настолько серьезно, что ослепляло ее и делало нестрашными угрозы Йошимото. Что ж, раз он не мог выбить правду из Сэмюэльса, который был слишком далеко, Тэннеру оставалось узнать ее от самой Абби.

Он смягчит свою хватку, но все равно выведает у нее всю правду до конца.

— Мы не можем разговаривать об этом здесь. Поднимемся наверх, и ты расскажешь мне все о Сэмюэльсе.

— Хочешь сказать, что там, не опасаясь свидетелей, ты сможешь на меня орать?

— Вот именно, — процедил он, стискивая зубы. — Мы уже выяснили, что там можем делать это, сколько душе угодно.

— После ленча…

— Сейчас! — не слушая никаких доводов, Тэннер повернул ее к лестнице и подтолкнул вперед. Когда Абби попыталась вырваться, он обвил рукой ее талию и заглушил протесты крепким поцелуем. Почувствовав, как она вздрогнула при этом, он понял, что ее потрясла его дерзость. Именно она, а не физический отклик на поцелуй, лишила ее сил сопротивляться.

Поцелуй занял всего секунду, а длился, казалось, целую жизнь. Губы ее были такими же нежными и сладкими, как ему помнилось, и он не смог удержаться, чтобы не сорвать еще один быстрый поцелуй, пока Абби не успела ничего возразить. Когда Тэннер поднял голову и посмотрел в обращенное к нему лицо, на нем застыло столь ошеломленное выражение, что он чуть не рассмеялся. Гнев, кипевший в нем, улегся, умиротворенный ее растерянностью, заставив удивиться про себя, как же получилось, что она имеет над ним такую власть, которая почему-то не вызывает в нем раздражения.

— Что тебя смутило, Абби? Поцелуй или то, что его вызвало?

— И то, и другое, — пробормотала она и застенчиво отвела глаза. — А ты не испытываешь неловкости, проделывая подобное в общественном месте?

— Мне это показалось самым простым способом выиграть спор, который ты завела, — теперь он не стал сдерживать смеха при виде ее попытки изобразить на лице возмущение и, ласково притянув к себе, увлек Абби вверх по лестнице. — А что касается людей, окружающих нас, обычно зрители приветствуют проявления нежности у парочек. Я веду себя вполне пристойно. Вот вчера в вестибюле двое влюбленных позволяли себе гораздо больше, и никто не обращал на них внимания.

— Значит, в этом ничего особенного не было? — в голосе Абби прозвучало некоторое разочарование, и, медленно поднимаясь по ступеням, он крепко прижал ее к себе.

— Абби, это был первый поцелуй за три года, поэтому для меня он значит очень много, — признался Тэннер. Они подошли к ее двери, и Тэннер, не выпуская ее из рук, отпер замок.

В комнате он прижал ее к захлопнувшейся двери и, удерживая в этом положении своим жарким телом, уперся ладонями о стену с обеих сторон от ее головы.

— А вот теперь я поцелую тебя по-настоящему, как не мог целовать внизу.

Когда Тэннер дотронулся губами до нежного местечка у нее за ухом, Абби не смогла удержаться от тихого стона. Так много времени прошло с момента, когда она чувствовала что-либо подобное. Три долгих года прошло с той минуты, как тело ее трепетало, отзываясь на ласки Тэннера. Теперь, когда его сильное горячее тело навалилось на нее, в ней нарастало возбуждение, которого она никогда прежде не испытывала.

Руки Абби сами по себе поднялись и стали гладить его широкие плечи, обтянутые тонким пушистым свитером. Под мягкой шерстью свитера ее пальцы ощущали тугие мощные мышцы, напряженные, словно Тэннер поднимал гири… хотя он лишь слегка приподнял в ладонях ее лицо.

— Я думала, ты привел меня сюда, чтобы отругать как следует, — пробормотала она, впиваясь ногтями ему в плечи, в то время как его язык обводил краешек ее ушной раковины.

— Я еще дойду до этого. — Его губы скользнули по ее щеке к переносице, затем перешли на другую щеку. — Сейчас же единственное, что я хочу слышать, это твои стоны, когда я делаю с тобой то, что тебе нравится.

— Займешься со мной любовью?

— Нет, Абби. Просто поцелую. Я слишком ослабел от голода, чтобы сделать что-либо еще. — Он провел ртом по ее губам, не останавливаясь ни на мгновение, и улыбнулся, когда она попыталась поймать его рот своим. — Кроме того, я не знал, что ты уже приняла решение.

— Еще не приняла. — Розовый кончик ее язычка быстро высунулся между губами, Абби поднялась на цыпочки, чтобы в свою очередь подразнить его рот. В промежутках между беглыми жгучими поцелуями она проговорила: — Я как раз подумала, что если б ты привык держать свой рот на замке, нам сейчас не пришлось бы ничего решать.