Беверли Кендалл - Пойманный

— Ты её покормил?

— Ага. Покормил, и она срыгнула. Теперь спит.

Отвернувшись, он возвращается на кухню, явно ожидая, что я последую за ним. Что я неохотно делаю, не отрывая взгляда от его шеи. Коричневые брюки отлично на нём сидят, а плечи и руки грех, как хорошо, выглядят в белой рубашке с короткими рукавами.

Когда он возвращает бутылку в холодильник и вытаскивает банку содовой, мне кажется, становится справедливым подвести, что он не торопится домой.

Замечательно.

— Ты что-нибудь хочешь? — спрашивает он, как будто я не избегала его всю неделю. Но с другой стороны, я позвонила ему в последнюю минуту и попросила прийти присмотреть за Бри, поэтому, возможно, он думает, что из-за этого мы в более дружественных условиях.

— Нет, всё в порядке. К тому же, кофеин не даёт мне спать по ночам.

Уголок его рта дёргается вверх, когда он открывает банку, прислоняясь к тумбочке и скрещивая ноги в лодыжках. Видимо, он собирается полностью проигнорировать очень невнятный намёк, который я бросила ему.

— У меня к тебе вопрос, — произносит он между глотками.

— Спрашивай, но я сяду. Ноги убивают. — Я прохожу мимо и умещаю уставшую задницу на кухонный стул.

Митч поворачивается ко мне.

— Ты не думала, что твоя мама когда-нибудь выйдет за Рэнди?

Чего?

— Эм, не знаю. А почему ты спрашиваешь?

— Диана видела, как Рэнди присматривал кольца в ювелирном магазине. Она думает, что он собирается сделать предложение. Только не говори ничего маме. Я бы не хотел испортить сюрприз, — добавляет он почти запоздало.

Мама всегда создавала впечатление, будто они счастливы в тех отношениях, в которых состоят, поэтому предложение Рэнди будет неожиданным.

— Честно говоря, понятия не имею. Я знаю, что она его любит, так что… — пожимаю плечами. — Почему бы и нет, если он тоже хочет.

Митч согласно кивает, отпивая ещё кока-колы.

— Диане он нравится.

— Да, кажется, она упоминала об этом раз или два.

Допив оставшуюся газировку, он проходит к мусорному ведру, где мы храним сырьё для переработки, и выкидывает туда банку. С точностью ракеты с тепловым наведением мой взгляд прикипает к его заднице. Он из тех парней, которые пробуждают в девушках желание схватить, вцепиться и укусить. Мне хочется всего сразу.

Когда он поворачивается и ловит мой взгляд, я чувствую, как лицо вспыхивает от жара, и появляется срочная необходимость что-нибудь сказать. Быстро.

— Ты так принарядился. — Будем надеяться, он решит, что я всего лишь оценивала его одежду, а не глазела на убийственное тело под ним.

— Хочешь сказать, что обычно я одеваюсь как разгильдяй, Пейдж? — спрашивает он, в то время как его глаза искрятся от веселья.

— Нет, просто обычно ты не носишь ничего такого… нарядного, если только тебе не нужно никуда, где… джинсы недопустимы.

Открыв ему до этого дверь, я заметила его вид. Не то, чтобы я ждала, будто он проведёт пятничную ночь дома. Но даже, когда мы раньше ходили в «Мёрдок», в бар рядом с колледжем, на нём, как правило, были джинсы. А судя по одежде, которая на нём сейчас, я подумала, что, быть может, он планировал посетить место получше.

Он неторопливо расплывается в усмешке, глядя на меня с весёлостью в глазах.

— Что, разве я не могу нарядно одеться для Бри?

— Так значит, всё это для Бри? — даже спрашивая, я понимаю, что моё любопытство зашло слишком далеко. Меня это не касается, но мой рот живёт собственной жизнью. И я, кажется, не могу остановить то, что из него вырывается.

Запрокинув голову, он глядит на меня из-под густых ресниц.

— Тебе нравится то, что ты видишь, Пейдж? — Сексуальный рокот в его голосе горячее ада.

Я пытаюсь не ёрзать на стуле и держать рот на замке. Но выдаю себя, и уже неважно какой бы ответ я дала.

Он тихо смеётся и даёт мне слезть с крючка, не настаивая на ответе.

— Я должен был встретиться с Джошем в городе.

Конечно, он в курсе о чём я хочу знать, и мне стыдно. Но разве меня это останавливает? Нет, чёрт возьми.

— Только с Джошем?

— Я ни с кем не встречаюсь, Пейдж, если ты хочешь это знать. И секса у меня тоже ни с кем не было. Я жду, что ты дашь мне ещё один шанс. — Его голос мягкий, низкий и гипнотический. А слова проделывают брешь в моей защите ещё шире, закручивая чувства спиралью.

— Митч…

— Ничего не говори. — Тряхнув головой, он выпрямляется во весь свой рост. — Просто мне нужно, чтобы ты знала о моих намерениях.

Я ненадолго прикрываю глаза, когда эмоции сжимают горло, а слёзы угрожают хлынуть со следующим движением век.

Господи, прошу, не поступай так со мной.

У меня не получается говорить, когда он подходит, наклоняется и оставляет мягкий поцелуй на моей щеке. И этот поцелуй меня разрушает.

— Увидимся завтра на празднике. И не забудь закрыть за мной дверь.

Как только Митч уходит, я осознаю, что он снова со мной это сделал. Оставил мои чувства в полной мешанине, а тело — объятым пламенем.

Пейдж

Обычно я просыпаюсь раньше Бри. Мои внутренние часы никогда меня не подводят, однако, на следующее утро они дают сбой. Бросив быстрый взгляд на цифровое радио, я откидываю одеяло и спешу в комнату дочери.

Когда я не вижу её головку на подушке, у меня останавливается сердце. Бросаюсь к кроватке и заглядываю внутрь. Пусто.

Я отворачиваюсь, лихорадочно шаря взглядом по комнате. По логике вещей понятно, что она не могла сама вылезти из кроватки, но логика испарилась три секунды назад.

Я выбегаю в коридор и тут же слышу вдалеке лепет Бри и голос мамы.

Мама дома? Не слышала её возвращения вчера.

Вздохнув с огромным облегчением, я спускаюсь вниз, пока сердце замедляется от прежнего бешеного темпа.

— Мам, почему ты меня не разбудила? Я бы её накормила, — говорю я, когда, оказавшись на кухне, нахожу маму, которая кормит рисовыми хлопьями Бри.

Мама дарит мне быструю улыбку.

— Доброе утро, милая. Не говори глупостей. Тебе явно нужен дополнительный сон. К тому же, я уже встала.

Я подхожу к высокому стульчику и чмокаю Бри в щёчку, не забывая о молоке у неё во рту.

— Во сколько ты приехала домой? — Хватаю банан со стойки, прежде чем занять стул по другую сторону от Бри.

— После двух ночи, — отвечает она и, взглянув на меня, тут же отводит взгляд.

— После двух? Почему ты не осталась у Рэнди? — Если уже поздно, мама всегда так делает. Что-то явно не так.

Она даёт Бри ещё одну полную ложку, а потом просто заявляет:

— Мы с Рэнди расстались.

Моя голова резко дёргается назад. У меня уходит несколько секунд, чтобы осознать сказанное. Переварить. Неторопливо кладу на стол очищенный банан.

— Что? Но почему? Что стряслось? — Никакого смысла. Прошлой ночью Митч сказал, что Диана видела, как Рэнди выбирает кольца.

Она смотрит на меня, и я замечаю в её ореховых глазах смятение.

— Мы хотим не одного и то же.

— Что это значит, мам? Чего хочешь ты?

— Я хочу, чтобы всё осталось, как есть.

— А чего хочет Рэнди? — Он хочет жениться на ней.

Она переводит взгляд обратно на Бри и громко вздыхает, прежде чем вернуться ко мне.

— Он хочет, чтобы я вышла за него замуж.

— Я думала, ты его любишь. Разве нет?

— Всё сложно, — отвечает она, уклоняясь от ответа.

— Мам…

— Пейдж, всё кончено, и я не хочу об этом говорить. — Тон её бескомпромиссен.

Когда она такая — что случается нечасто, — с ней невозможно поговорить. Но если она думает, что это конец, то это не так. Если ей не хочется говорить, мне придётся обратиться непосредственно к другому источнику.

* * *

Мама уходит на показ дома с одиннадцати до четырёх. Пять минут спустя после того, как она отъезжает от дома, я нахожу в контактах Рэнди.

Проходит три гудка, прежде чем он отвечает.

— Пейдж? — кажется, он удивлён меня слышать.

— Привет, Рэнди. — Будет сложно. Я обожаю Рэнди, но мы никогда раньше не разговаривали на такие темы. О личном между ним и мамой.

— Пейдж, что-то случилось? — его удивление быстро сменяется тревогой.

— Нет… то есть, никто не болен и ничего такого, — спешу уверить его. Надо дать ему знать, что у всех конечности на месте, чтобы он не свихнулся.

— Какое облегчение, — коротко хохочет он, но звучит это вынужденно. Уверен, он так же несчастен из-за разрыва, как и моя мама.

— Причина, из-за которой я звоню… То есть, я звоню, потому что… Я поговорила с мамой и она сказала, что вы расстались. — Господи, это как зуб вырвать.

Рэнди так долго не отвечает, что мне становится страшно, что я совершила огромную ошибку. Может быть, это и вправду не моё дело, и мне следует прервать вызов и вести себя так, будто этого звонка никогда не случалось.

Он, наконец, рушит тишину, отвечая напряжённым голосом.

— Да, так и есть.

— Но почему? — Теперь я похожу на десятилетку, спрашивающую, почему её родители разводятся.

Тяжело вздохнув, он произносит:

— Пейдж, возможно, тебе стоит поговорить с матерью.

— Поверь мне, Рэнди, я пыталась. Она… она не хочет об этом говорить. И единственная причина, из-за которой я спрашиваю тебя, заключается в том, что, на мой взгляд, ей не хочется, чтобы вы расходились. Она тебя любит.