Беренготт Лючия фон - Поймать невидимку

Я была уверена. Уж лучше пьяный Мещерский, чем ощущение полной безнадеги и уныния, охватившие меня после встречи с Шубиным у подъезда. Мне дико хотелось богатырского, татуированного плеча рядом, путь даже его хозяин буянит или беспробудно спит.

Своей покладистостью и фатализмом я явно сглазила – Большой Босс действительно дрых, раскинувшись наискосок огромной, низкой кровати.  

Но мне было все равно. В его квартире я чувствовала себя уютно и в безопасности. Заперла дверь, пожевала каких-то чипсов из кухонного шкафа и устроилась на ночлег в гостиной на диване, очень надеясь, что когда мой спящий красавец проснется, то вспомнит, что сам же меня и позвал. А то ведь может и подумать, что я здесь снова с целью шпионажа.

На всякий случай, перед тем, как уснуть, я проверила сообщения, убедившись, что его приглашение зафиксировано в ленте – с временем и датой.

Диван был удобным – куда удобнее моей одинокой кровати. Растянувшись под пледом, я не успела положить голову на подушку, как глаза мои закрылись, а мысли поплыли в розовые дали…

Проснулась я резко, разбуженная совершенно конкретным звуком – проворотом ключа в замке. В панике села, откинув плед.

– Милый, ты дома?

О господи…

Я вся подобралась, готовясь к скандалу, выдиранию волос и скидыванию меня с лестницы…

– Отличненько… – промурчали из коридора, явно заглянув в спальню. Женский голосок сопровождало цоканье каблуков, и я вдруг вспомнила, что свои туфли сняла в коридоре. Вот сейчас их обнаружат и…

Но дамочке, похоже, было не до чужих туфлей. Сняв собственные, она шмыгнула в спальню – я успела увидеть ее спину как раз в тот момент, когда женщина скидывала на ходу блузку.

Вот сука! Я невольно заскрежетала зубами.

Хотя, если разобраться, почему сука? Сука здесь я. И этот – зажимающий других баб спящий гуляка в спальне.

Подавив желание немедленно пойти туда же, куда и официальная женщина Мещерского, и самой закатить скандал, я решила сделать по-другому.   

Я просто уйду. Насовсем. Без объяснений. Захочет, сам найдет, сам объясняется. И разберется с кем он хочет быть.

Подобрав скинутую жакетку и сумочку, я из гостиной в коридор…

И пулей метнулась в обратную сторону, услышав возвращающиеся шаги. Только и успела дверь ванной за собой прикрыть…

Спустя секунду поняла, что поспешила с действиями – ванная находилась слишком близко к спальне, причем от нее с другой стороны по отношению к коридору. То есть теперь, чтобы вырваться из всего этого кошмара, нужно будет пройти мимо открытой двери спальни – с этой внутри.  

Как не противно, но придется, видимо, дождаться, пока эти двое займутся сексом – так можно будет незаметно прокрасться мимо.

А судя по глухому, с хрипотцой голосу, невнятно что-то прокомментировавшему, сексом они займутся довольно скоро…

– Сделаю… обязательно сделаю… – услышала я ответ женщины – он говорила с придыханием, прям секс во плоти.

Сердце вдруг сжалось в приступе неконтролируемой ярости – такой сильной, что я даже опешила.

Он что, попросил ее сделать ему минет?..

– Ну-ка посмотрим, кто тут у нас… – проворковала любовница и я услышала резкий, короткий вдох – будто кто-то втянул воздух сквозь зубы.

И я не выдержала.

Сорвала с полочки полную бутыль шампуня и грохнула ее на эмалированный пол ванны-джакузи. Потом забралась туда сама и плотно закрыла за собой занавеску.

Вряд ли на такой жуткий грохот придет женщина.

***

– Соня… – ровным голосом констатировал Мещерский, по пояс прикрытый простыней. Помотал головой, на секунду зажмурившись, будто пытался прогнать наваждение. Потом сфокусировал на мне взгляд. – Слушай… это просто… идиотизм какой-то… Я ее не звал…

– Ага, и меня не звали... – вытерев предательски мокрые глаза, я снова уставилась в пол джакузи.  

– Тебя звал, – отрезал он. – Но напился и забыл. Сиди тут, я ее выставлю.   

– Милый, ты в порядке? – донеслось из спальни. – Что там случилось?

– Много чего…  – быстро наклонившись, он поцеловал меня в макушку, закрыл штору и вышел из ванны.

А через секунду послышался пронзительный визг.

– Чего?! Какое «давай разбежимся»? Ах ты сволочь неблагодарная!.. – звук чего-то бьющегося прорезал утреннюю тишину квартиры, и я вся сжалась в страхе. – Я ему тут хер вылизываю, а он…

– Ты еще ничего мне не вылизывала! – повысив голос, перебил ее Мещерский – явно чтоб я услышала. – И мы с тобой на сегодня не договаривались, если я не ошибаюсь. Сама пришла...

– Что там было – в ванной? Ты кого-то там спрятал? – быстрые шаги заспешили в мою сторону.

– Никого там нет… Оксана! А ну стой, я сказал!    

Но она оказалась шустрее. Вбежав в спальню, отдернула занавеску и уставилась на меня пожелтевшими от гнева глазами.

– Козел! – с остервенением выплюнула. – Шалаву снял, да? Малолетку? Да еще какую страшную, тощую… Дешевка! На нормальную бабу денег пожалел?.. Сколько эта задротка стоит?..

– Пошла вон отсюда.

Такого перекошенного лица у Мещерского – сдержанного, в принципе, мужчины – я еще не видела. На секунду показалось, что он влепит любовнице пощечину, но, нет, сдержался. Без единого слова, схватил ее за плечи, развернул лицом к двери и толкнул – не сильно, но очень красноречиво.

– Ты… ты…

– Ключ на трюмо положи, в прихожей, – окончательно взяв себя в руки, проинструктировал он.

– Подавись! – огрызнулась Оксана, уже сама ломанувшись в коридор.

Проводив бывшую до выхода из квартиры, Мещерский вернулся.

Сел на ванную, устало опершись локтями о колени.

– Ненавижу скандалы… – глядя перед собой, повторил он и бросил на меня косой взгляд. – Ты не скандалистка, я надеюсь?

Я насупилась.  

– Вам-то какая разница?

Он усмехнулся.

– А такая, что я по ходу в тебя втрескался, Бэмбик ты мой худосочный...

– Ты ешь давай, не смотри на меня. Мне нравится, когда на женщине есть за что ухватить.

– Да пожалуйста... Разожраться не худеть.

Я послушно перестала пялиться и отправила в рот полную вилку крабового пирога.

Хотя с удовольствием продолжила бы пялиться.

Мы были до странности открыты друг перед другом, каждая эмоция как на ладони – будто его признание прорвало плотину приличий, запретов и ханжества, обнажив душу каждого из нас. Но с ним хоть как-то, было понятно – он мужчина, а мужчинам в принципе дозволено не скрывать своих желаний.

Я же удивляла саму себя.

Ведь только недавно Мещерский был для меня совершенно недостижимой вершиной – бизнесмен, миллионер (а, может, и миллиардер), красавец… в конце концов просто человек старше меня на двадцать лет… Но стоило ему объясниться, и вот я уже без зазрения совести называю его по имени, трескаю заказанные для меня вкуснющие блюда и позволяю себе вести себя с ним так, как будто мы встречаемся уже три года.

А, может, дело было не только в его признании. Не у него ведь одного два дня назад снесло крышу.

О любви мы больше не говорили – чего о ней говорить, если и так все ясно?

А вот что делать с Шубиным и его угрозами…

– Значит так, – подозвав официанта, Мещерский заказал нам обоим кофе и мне кусок торта с малиной. – Если я правильно понял, мать твою уже уволили?

Я кивнула.

Звонила ей еще утром, и лишь после пятого звонка она ответила – до странности спокойным, даже заторможенным голосом. Наелась таблеток, ясное дело.

– Найти ей работу я могу минут за пять… – продолжил Богдан, размышляя. – Но делать мне этого нельзя. Иначе Шубин догадается, что что-то не так…  

Я снова кивнула, соглашаясь.    

В итоге, действовать решили следующим образом. Мать утешу всеми доступными способами и прослежу, чтоб не наделала глупостей. Что угодно, лишь бы продержалась до того момента, пока Шубин не вернет ей работу.

Это раз.

Во-вторых, позвоню сегодня этому гаду ползучему и скажу, что согласна на все. Богдан уверен, что почувствовав надо мной власть, конкурент войдет во вкус и станет требовать уже не просто информации, но и самой прямой слежки, возможно с целью шантажа. Я продолжу работать в «Меридиане», как и работала все эти три дня, превратившись по сути, в двойного агента.  

– Не одна война была проиграна благодаря ложным сведениям из вражеского стана, – заявил он, взглядом провожая ярко алую малинку, отправляющуюся мне в рот. – А сведения я буду снабжать ему такие, что пара месяцев, и от его шарашкиной конторы ничего не останется…

– Угу… – прокомментировала я, прикрывая глаза от удовольствия – ягода брызнула в рот бесподобно сладким соком. Когда я их открыла, стало еще слаще – Мещерский смотрел на меня так, будто завидовал этой самой ягоде.

– Жаль, что мы сейчас на людях… – ровным голосом произнес он.

– Иначе что? – не веря, что делаю это, я скинула туфлю и протянула под столом ногу, гладя его по лодыжке. – Что бы ты сделал?

Богдан закашлялся.

– Заберись повыше, и узнаешь…

– Но мы же на людях… – я деланно подняла бровь. И ногу.    

– Ах ты маленькая…

Поймав ногу и зажав ее между своими, он вдруг прищурился, оглянулся… и давай щекотать меня по пятке. И между пальцами. И вверх по ноге, забираясь чуть ли не под колено… И делал это до тех пор, пока я не начала сползать со стула от хохота. Ох, как я пожалела в этот момент, что поддалась на его уговоры и снова влезла в купленное вчера платье, вместо того, чтобы надеть джинсы, которые привезла с собой…

– Как ты узнал… – пытаясь отдышаться и уже не пытаясь вырваться, я вытирала из краешек глаз слезы. – Как ты узнал… что я ужасно боюсь щекотки…