Он широко улыбался – будто получил именно то, что хотел.

– А я и не знал. Я проверял, боишься ли…

Щекотка остановилась, переросла в нежное поглаживание и пощипывание. У меня слегка сбилось дыхание.

– Зачем? Зачем проверял?

– Затем, что боязнь щекотки означает повышенную чувствительность… к иного рода прикосновениям, – своей большой ладонью он слегка сжал ступню, красноречиво водя большим пальцем вдоль ложбинки.

Я облизнула вдруг пересохшие губы.

– Как интересно… - и немного съехала вниз по стулу, проскальзывая ногой еще дальше. – А что еще… определяет повышенную чувствительность?

Придвинувшись ближе, не сводя с меня взгляд, он дал моей ступне прижаться к уже довольно отчетливому бугру под брюками.

Хорошо, что и здесь скатерть, отстраненно подумала я. И слегка потерлась об этот восхитительный бугор пяткой.

Мещерский резко вдохнул, но продолжил говорить, наблюдая за мной из-под тяжелых век.

– Умение возбуждаться… когда делаешь приятно другому… У тебя уже мокро в трусиках, Соня?   

 Если до сих пор еще не было, то сейчас точно стало. Чувствуя, как между бедер наливается знакомое тепло, я сжала в кулак салфетку.

– Уверен, ты кончишь, когда в первый раз будешь делать мне минет.

По телу будто током шарахнуло от его слов, я дернулась и непроизвольно скрутила пальцы ног…

Господи, неужели он это сказал… вслух! в ресторане!

Хотя чья бы корова мычала… Он хоть говорит, а ты просто гладишь ему под столом причиндалы!

– Еще что?.. – говорить уже было совсем трудно, слова тянулись, будто я набрала полную ложку мёда в рот. Очерчивая ступней всю длину его члена, я и впрямь жмурилась от удовольствия.

Кашлянув, Богдан немного раздвинул ноги.

– Уверена, что хочешь продолжать?

– Если ты… будешь следить за официантом… потому что я скоро не смогу.  

Чуть слышно зашипев, он высвободил скатерть, кладя ее себе на колени. Снова глянул по сторонам.

– Хорошо, Соня, я послежу. Давай же проверим, сколько раз ты сегодня кончишь подо мной… Ведь я собираюсь тебе трахнуть, ты в курсе? Сначала у себя дома, на кровати, разложив и раздев – будто подарок разверну… Отлично, Бэмби, я уже вижу твои соски сквозь платье… Твердые, да? И ноют, наверное… Нет, трогать нельзя, мы же на людях, – в расстройстве что-то проскулив, я опустила руку. – И завтра на работе я тебя тоже поимею… вызову для инструктажа – объяснить, как работать с конфиденциальной почтой… посажу на стол и уделаю до криков… Хотя нет, у тебя ведь все будет болеть после первого раза… сразу нельзя… Пожалуй, сяду сначала в кресло – как раз напротив твоих разведенных ножек – и приласкаю тебя языком… О да, буду вылизывать тебя, как горячее мороженное, пока ты не начнешь плакать и умолять – так захочешь меня внутри…

Бедра вдруг захлестнуло сладкой судорогой, по телу разлилась неожиданная истома… Закусив губу, я тихонько всхлипывала, изо всех сил пытаясь не сползти на пол.

– Шикарная… чувствительность… – скалясь и тяжело дыша, проговорил Мещерский, железной эрекцией упираясь мне в стопу. – Лучше не бывает…

– О, господи… – я не могла поверить, что только что кончила. Просто так. От его слов. В долбанном ресторане.

– Так меня еще не называли, – Усмехнувшись, он отпустил, наконец, мою ногу, выдохнул и выпрямился. – А теперь скажи мне, Соня… Тебе ведь будет все болеть после нашего первого раза сегодня, не так ли?

– Что?.. – выдохнула я, прижимая ладони к горящим щекам. Интенсивность, с которой он задавал этот вопрос, требовала внимания, а оно все еще было в другом месте – пульсирующем и горячем.

Подскочил вдруг официант с маленьким подносом – и как они умеют выныривать ниоткуда? – и пока Богдан вытаскивал карточку, я сообразила, о чем он.

Глядя ему в глаза, осторожно кивнула.

– Будет. Еще как будет.

***

«Первый раз» все же пришлось отложить. Я вдруг вспомнила, что Шубин говорил, что следит за конкурентом. Нам крупно повезло, если ему не доложили, что я приезжала к Мещерскому ночью и выезжала сегодня из его дома, в его же машине. Но судя по тому, как искренне обрадовался мой бывший наниматель, когда я позвонила ему после ресторана – не доложили.

– Его люди знают, что у меня постоянная женщина, – предположил Богдан, выруливая со стоянки ресторана. – Наверняка, решили, что ты – это Оксана. Вы ведь обе блондинки. Но впредь придется быть осторожнее.  

– Будешь провозить меня к себе в багажнике? – с надеждой спросила я, обнимая его сзади.

Он мотнул головой.

– Нет. Пока будем встречаться на нейтральной территории. Возможно, только в офисе, причем тайно.

Я надула губы и плюхнулась обратно на заднее сиденье. Вот и верь после этого обещаниям.

– Бэмби… посмотри на меня.  

С обиженным видом я подняла глаза и встретилась с его, в зеркале.

– Что было бы легче? Признаться тебе в любви или просто затащить тебя в постель?

Я в недоумении похлопала ресницами.

– Ну… в постель, наверное.

– Затащил?

– Н-нет… пока.

– Признался?

Я вздохнула.

– Да.

– Ну так какого черта ты мне тут морды крутишь? Поверь, я хочу тебя гораздо больше, чем ты меня. Но уничтожить Шубина важнее, чем устроить недельный траходром у меня в квартире. Подождет пару дней твоя девственность, пока я не найду для нее безопасное место.  

Дожили. Девственница требует секса, а мужчина убеждает ее немного подождать.

– Я просто… просто… уф! – от стыда слова не шли, и я беспомощно замолчала, глядя на мелькающие многоэтажки.

Богдан закатил глаза.

– Как хорошо быть настолько старше… Хочешь, я расскажу тебе, о чем ты сейчас думаешь?

Я неопределенно фыркнула. Приняв это за согласие и комично повысив голос, Мещерский продолжил:

– Это все из-за меня… Шлюха! Боже, какая же я шлюха! Как я могла так себя вести с мужчиной?! Теперь он даже переспать со мной не хочет… Брезгует, наверное… думает я одна из тех потаскушек, что вешаются на каждого встречного…

Моя челюсть, не удержавшись на своем месте, медленно поползла вниз. Это было почти слово в слово то, о чем я в данную минуту думала.

– Угадал? – довольный, Мещерский пытался словить мой взгляд в зеркале.

– Сейчас врежемся… – пробурчала я.

Он хмыкнул и снова перевел взгляд в окно.

– Открою тебе один страшный секрет, Соня. Ты думаешь, мужчины любят девственниц, потому, что находят удовольствие в ублажении пугливого бревна в постели? Как бы не так! Мы просто собственники. И в чужих остатках копаться не любим… Нет, иногда, конечно, приходится – любовь-то зла... Но в идеале – всегда и везде хотим быть первыми. Пометить. Застолбить свое.

Тон его стал вдруг другим, в голосе появились напряженные нотки. Я поневоле прислушалась, хоть и собиралась продолжать дуться и смотреть в окно.

– А по большему счету, в неискушенности и робости ничего интересного нет. Понимаешь, к чему я? Девственница, которая может вот так смело залезть мужику в штаны, и сама же от этого кончит – бриллиант неимоверной редкости. Ты – бриллиант, Соня. Мой собственный, дорогой, редкий бриллиант. И я хочу насладиться им в полной мере, а не впопыхах, на заднем сиденье автомобиля.      

Нельзя сказать, что мне не было приятно от его слов, однако ситуация оставалась довольно комичной – я и не думала, что моя разбуженная сексуальность станет такой требовательной, что ее придется сдерживать в четыре руки.

Расстались мы у входа в метро, за одну станцию до моего дома – Мещерский высадил меня на людной остановке, где я тут же затерялась среди толпы ожидающих маршрутки. Спустилась в метро и немедленно получила от него сообщение.

«Как только ты вышла, захотел тебя обратно. Что за безумие? Разве так бывает?».

Лицо мое само по себе расплылось в улыбке. Подобно одинокому островку, я стояла, обтекаемая толпой и лыбилась в экран телефона.

Послав ему смайлик с поцелуем, написала:

«Конечно, бывает. Золушку читал?»

 «Скорее, слушал. И еще тогда считал принца сказочным идиотом».

«Нууу… он еще не самый большой идиот на свете».

«Это утешает. А кто самый?»

«Не помню, как зовут, но тот вообще влюбился в спящую бабу, причем далеко не первой свежести».

Ответа я ждала довольно долго – так что даже успела начать волноваться, что обидела его своей дурацкой шуткой.

В конце концов не выдержала и послала вопросительное «Але?»

«Ищу подходящий смайл», – пришло сообщение. – «Чтоб смешно и без петросянства».

Я фыркнула.

«Да уж. Ничего так не кричит «кризис среднего возраста», как неправильно выбранный смайл».  

«Серьезно? А я, признаться, думал, что молодая любовница кричит «кризис среднего возраста».

«Нет», – твердо ответила я. – «Смайл».

На секунду телефон замолчал. Потом выдал.

«Немедленно высылай мне список разрешенных к употреблению смайлов».

Я прыснула со смеху.

«Зачем? У тебя есть еще одна молодая любовница? Потому что я тебе прощу даже петросянство…»

«Нет уж, хватит мне одной. Кстати, сейчас вспомнил, что в последний раз я встречался с девушкой твоего возраста, когда самому было двадцать пять».

«Хм… Она тоже была девственницей?»

«Не знаю – так и не успел проверить. Она сказала, что я слишком старый для нее и дала мне отставку».

Ту я не выдержала – рассмеялась в голос.

И сразу же заметила пристально наблюдающего за мной человека в толстовке и капюшоне. Дернувшись от моего смеха, парень чуть не выронил из рук мобильник, поймал его и тут же отвернулся. Вроде никакого отношения ко мне все это не имело, но я решила не рисковать. Распрощавшись с Богданом, огляделась и, вместо того, чтобы сразу идти к платформам, завернула в общественный туалет.