Беренготт Лючия фон - Поймать невидимку

Нет, это была не жаба из реки. Это был крупный, пушистый и, под стать яхте, совершенно белый кролик.

***

Вряд ли это сегодняшнее основное блюдо, решила я. Скорее всего, просто шалость - и я даже догадываюсь, чья.

Протянула к кролику руку, ожидая, что сейчас ускачет. И тогда я обижусь. Потому что если эта шалость подразумевает, что я, как Алиса в Стране Чудес, побегу за этим очаровательным белым комочком к ожидающему меня в каком-нибудь кубрике сюрпризу, то это довольно бестактно, учитывая, что я буду не бежать, а прихрамывать, кусая губы от боли.       

Но кролик не собирался бежать – только моргнул на меня черными глазками-пуговицами и испуганно прижал к голове уши. Я улыбнулась – домашний, ручной. Неужели подарок? Вот только где ж я его держать-то буду? Не в своей же комнатушке без балкона…

И тут я заметила нечто темное под подбородком у кролика – если только это можно назвать подбородком.  

Точно ручной, поняла я – вон даже и ошейник у него имеется. Присмотрелась, утопила пальцы в мягчайшей белой шубке и ахнула – ошейник-то и не ошейник вовсе!

Аккуратно подняла зверька к себе на колени, приблизила к лицу подрагивающий розовый носик. Кролик совсем испугался и поджал задние лапки к животу.

– И откуда такая красота? – подняв его выше, я обозрела покачивающееся на пушистой шее колье – крупные, темные, отражающие в себе лунный свет жемчужины. От красоты драгоценности хотелось зажмуриться, и даже страшно представить было сколько такое ожерелье может стоить.

– Из моей черной шляпы, естественно… – ответил за кролика Богдан.

Не оборачиваясь, я улыбнулась.

– Дорогой, наверное?

– Безумно, – присоединившись ко мне, он аккуратно отстегнул замочек, снял драгоценность с пушистой шейки и надел на мою. – Это особенный жемчуг – с берегов Таити, совершенно дикий… Его добывают…

– Вообще-то я имела в виду кролика.          

Он расхохотался.

– Ты неподражаема… Нет, кролик достался мне совершенно бесплатно – и это мой четвертый тебе подарок. Точнее его часть.

– Четвертый? – я подняла бровь и принялась загибать пальцы. – Шмоточница, которую мы ждем – первый подарок, безумно дорогой жемчуг – второй… Яхта не может быть подарком – ты ее не купил и вообще собирался использовать в своих порочных целях. Кролик идет под номером четыре… Я что-то пропустила?

На мгновение я испугалась, что столь потребительское отношение к его подаркам может выглядеть неприличным, но Богдан слушал меня с таким нескрываемым удовольствием, как будто не женщине дарил баснословно дорогие вещи, а игрушки – ребенку. И радовался, как охотно их принимают.

– Не пропустила, – успокоил он меня. – Номер третий – это мой самый главный сюрприз. И о нем ты узнаешь позже, к концу нашего путешествия.

Я открыла было рот – возмутиться, что нечестно так долго томить меня в неведении, но в этот момент на флайбридж снова поднялся стюард, быстро и профессионально накрыл наш небольшой столик и расставил тарелки с морепродуктами.

Пришлось посадить моего нового друга на диван – аппетитно пахнущее блюдо напомнило о том, что ела я в последний раз еще утром.   

Вторым блюдом шел филе-миньон, однако, прикончив полную тарелку с кальмарами и устрицами, ковырялись мы в нем уже не так охотно. Сытая и довольная, я пыталась накормить кролика вареной морковью и листиками салата, а заодно рассказала Богдану во всех подробностях о причинах моего появления в ресторане в компании Шубинской дочки и Насти. И вообще, как так получилось, что меня привели «знакомиться» с барменом.

Надо сказать, что до этого момента Мещерский не задал мне ни одного вопроса по поводу Костика – как будто, простив меня, решил больше не копаться в прошлом – что было, то было. Сейчас же, попивая шампанское и откинувшись на диван, он слушал мой рассказ и постепенно мрачнел.

Под конец я совсем расстроилась. И зачем только решила вообще завести снова эту шарманку?

– В общем, как-то так, – неловко закончила я, машинально погладила кролика и уставилась в свою тарелку, ожидая отповеди. Или вообще скандала.

Но оказалось, что настроение у Богдана испортилось совсем по другому поводу.

–  Дай-ка свой телефон, – попросил он.

Потянувшись к сумочке, я порылась в ней и вспомнила, что телефона-то у меня больше нет – он разбился, когда напал тот питекантроп у магазина. Выслушав и эту историю, Богдан с облегчением выдохнул.

– Ну и слава Богу!

– Да в чем дело-то?  

– В твоем телефоне, вероятнее всего, стоял жучок, определять твое местоположение. Но, может, была и прослушка – хотя вряд ли в риал-тайм, скорее всего просто запись. Потому что, если бы Шубин уже был в курсе того, что я тебя раскусил и переманил на свою сторону, он вряд ли пошел бы на встречу с Тамарой. А так все логично. Шубина не было на месте, и Марина решила проявить инициативу – увидела, что ты направляешься к подруге, и быстренько подсуетилась, чтобы тоже там оказаться. Вот она, кстати, вполне может тебя подозревать. Но явно не сообщила еще о своих подозрениях папеньке.

– А если это двойная игра? – предположила я. – Если Шубин специально пошел на встречу с Тамарой, чтобы ты подумал, что они ничего не подозревают.

Богдан с сомнением покачал головой.

– Вряд ли. Он, может и пошел бы, но не стал бы так откровенно лезть к ней под юбку, зная, что его могут снимать на камеру. Иди потом доказывай жене, что все это делалось ради бизнеса. В любом случае, надо действовать по плану, но быть готовыми к тому, что Шубин в самый последний момент может выкинуть нам свинью.     

– Но…

Богдан поднял палец к моим губам.

– Оставь это мне. Я хочу, чтобы ты забыла обо всех этих мерзостях на ближайшие сутки.

– Сутки? – я в удивлении подняла брови. – И как объясним наше отсутствие в офисе? Там же шпионы...

– Очень просто. Ты заперлась в квартире в приступе депрессии – тебя же бросил твой гомиковатый мачо, а я улетел в Париж, на встречу с инвесторами.

– А если Шубин проверит? Пробьет тебя по системе аэропортов?

Богдан довольно улыбнулся.

– Конечно проверит. И узнает, что не далее как сегодня в девять вечера мой самолет благополучно приземлился в аэропорту Шарль-де-Голь.

Я сглотнула слюну. «Мой самолет». У мужчины, рядом с которым я вот запросто, с ногами на диване, поедаю кальмаров и кормлю салатом кролика, есть свой собственный самолет. А ведь еще полчаса назад верхом роскоши мне казался персональный стилист.    

Легка на помине, в этот самый момент в сопровождении стюарда на мостик поднялась женщина в изящном платье-карандаш – та самая, стилист.  И замучила меня примерками так, что хотелось подхватить кролика под мышку и сигануть с этой яхты прямиком в реку. Но Богдан зорко смотрел за мной и единственное куда позволил мне сигануть после ухода этой великосветскими гарпии с десятисантиметровыми ногтями – это в джакузи. Куда тут же, раздевшись догола, залез и сам.

Утро застало меня там, где я еще ни разу в жизни не была – в постели с мужчиной.

Хотя нет, один раз все-же была. Лет в семь, когда в кровать мне подло засунули сына гостивших у нас родственников – троюродного брата со стороны отца, шестилетнего хулигана Рому. Рома всю ночь не давал мне спать, плакал, хотел маму, потом требовал, чтобы я показала ему что там у меня под шортиками, а утром, в придачу ко всему, еще и описался.

Вряд ли это можно сравнить с тем опытом, который я приобрела сегодня.

Как оказалось, спать с мужчиной не только приятно, но и полезно. Можно, к примеру, закинуть на него ногу, если затекла, или вжаться в него попой, если вдруг стало холодно. Можно вообще налезь на него сверху и спать на теплом, повторяющем очертания тела ортопедическом матрасе, покачиваясь в такт его дыханию.

Даже минусы можно вполне истолковать как плюсы. Например, храп. Казалось бы, что хорошего в пробуждении ни свет ни заря, если мужчина у тебя под боком решил как следует расхрапеться? И все же и в этом есть свои плюсики! Вот как бы я еще смогла так рано, без будильника, проснуться, чтобы не пропустить великолепный рассвет на реке Волге?

Да, утром мы уже были на Волге. Отчалив сразу же после ухода стилиста, за ночь успели пройти все шлюзы, миновать канал Москвы и степенно, как и подобает путешественникам на речном маршруте, плыли вдоль поросших можжевельником и высоченной травой берегов.

Первые два шлюза мы не вылезали из джакузи – благо среди привезенных мне вещей был и купальник, который я быстренько натянула, чтобы не радовать работников подъемника. Однако ко второму шлюзу я уже снова хотела этот купальник с себя сорвать – горячее мужское тело рядом, постоянно задевающее меня то плечом, то коленом невероятно возбуждало, и только мысль о том, что ни о каком сексе речи не может быть еще дня два, удерживала меня от необдуманных поступков.

И ведь только это и удерживало, поняла вдруг я, а вовсе не опасность, что нас кто-нибудь увидит. Наоборот – сама мысль о том, чтобы можно вот так запросто наплевать на всех и заняться сексом в каком-нибудь совершенно не предназначенном для этого месте, где в любой момент могут раздаться возмущенные возгласы, требующие «прекратить это бесстыдство», заводила до дрожи в коленях.

Не выдержав моих вздохов и вздрагиваний, Богдан сунул под водой руку мне в трусики и зашептал, склонившись к уху.

– Ну же, давай… Покажи им всем, как тебе хорошо со мной…  Пусть узнают, какая ты горячая девочка… Давай, Бэмби… кончи для меня…

Меня унесло быстрее, чем я успела сообразить, что никаких «всех» нет и в помине – до территории шлюза, освещенной яркими фонарями, оставалось еще метров сто. Всхлипывая Богдану в шею, я ужасалась самой себе – в придачу ко всему, я, оказывается, еще и эксгибиционистка. Высказала ему свои опасения, с намеком на то, что, похоже, меня лечить пора, но он только посмеялся – ничего тут такого нет, и никакой это не эксгибиционизм.