Беренготт Лючия фон - Поймать невидимку

– Тайный секс в публичном месте возбуждает многих, детка… – целуя меня в запястье, успокаивал он. – И это вовсе не означает, что тебя скоро потянет трахаться в витрине торгового центра.

К третьему шлюзу мы уже спали. Точнее, он спал, а я лежала рядом и смотрела на него, думая обо всем, что со мной приключилось. Водила, еле касаясь, рукой по широченной груди и крепким рукам, рассматривала, приподнявшись на локтях, загадочную татуировку-ворона. Я чувствовала, что мне это необходимо – рассмотреть его как следует, понять загадку... Ведь должна же быть какая-то причина тому, что я знаю этого мужчину всего лишь три дня, а уже не могу представить себе жизни без него. Что в нем такого особенного? Отчего он вдруг стал мне дороже матери родной?

Так и не найдя ответа на свои вопросы, я уснула, прижавшись к теплому мужскому телу – в первый раз в своей жизни.

И не проспала и трех часов, как проснулась от сотрясающего воздух богатырского храпа.

– Эй! – аккуратно потыкала этого красавца в плечо. Не помогло – видать, сильно с вином перебрал вчера.    

Полежав еще немного, я поняла, что уже не усну. Встала, пошарахалась немного по каюте и решила сходить за кроликом, которого на ночь устроили в рулевой.

Закутавшись в купленный для меня толстый, кашемировый свитер, тихонько вышла, по дороге глянув на часы. Шесть. Так рано в свой выходной день я не вставала уже очень давно.   

Миновав отсек с каютами, я выбралась по узкой лесенке на палубу, огляделась… и чуть не прослезилась от восторга.

Широченная гладь реки расстилалась вокруг, подернутая редким туманом. Только что вставшее на горизонте солнце окрашивало этот туман в розовый цвет, просвечивало сквозь него и отражалось в воде, окруженное загадочным розовым ореолом, из-за чего вся картина напоминала декорацию к какому-то фантастическому фильму.

Яхта не двигалась, поставленная на якорь, моторы не работали. Правый берег был совсем близко – пронизанный лучами молодой пролесок, поросший осокой. В нависшем над водой кустарнике сновали и щебетали птицы, в неглубокой заводи важно, обосновавшись на листьях лилий, квакали лягушки. Зачарованный мир, далекий от городской суеты – таким я его и запомнила из детства, проведенного в деревне у бабушки.

Вдохнув полной грудью, я вобрала в себя запахи и звуки, наслаждаясь близостью природы…

И тут идиллию грубо разрушили голоса из открытого иллюминатора рулевой кабины.

– Дрыхнут еще?

– Конечно, дрыхнут. Замучил небось шлёндру свою…

– Так она еще вчера ходить не могла – слышал, он ее в машине оприходовал, причем не особо-то и разрешения спрашивал... Но забашлял за такое развлечение знатно. Видал, сколько шмотья?

– Да хрен с ним со шмотьем… Ты жемчуг видел?

– А то. Лимона два, не меньше. Моей жене такое и не снилось…

– Так ведь и целки позолоченной у твоей жены не было.

Оба заржали.     

Вся красная, обмирая от стыда, я стояла возле иллюминатора и понимала – вот оно. Вот, что меня ждет – репутация «шлёндры», продавшей свою девственность за нитку жемчуга и чемодан шмоток.  

***

Нет, я не побежала ябедничать. Зачем? Богдан разозлится, возможно, добьется увольнения капитана или стюарда, или обоих. Возможно, еще что похуже – с его-то деньгами. Но это ничего не изменит – таких, как эти двое, будут тысячи. И каждый будет мусолить меня, мои мотивы, мой внешний вид и мои наряды.

Уборщицы и секретарши будут придумывать версии, как у меня получилось «насосать» на такого мужика, какой у нас с Богданом уговор насчет секса и сколько раз в неделю мне полагается раздвигать ноги. Не говоря уже о сплетнях о моих неверностях и разговорах о том, что на таких, как я, вообще не женятся.

Сказки о золушках они ведь только в сказках и случаются. А в жизни это всегда грязь, боль и обманутые надежды...    

– Давно встала? – меня втянули в теплые объятья.

– Только что, – соврала я, проворачиваясь в руках поднявшегося на палубу Богдана, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Пусть у нас нет будущего, но я не хочу думать об этом сегодня, в такой замечательный день.

– Ты встала сорок минут назад, – заявил он. – Я, понимаешь ли, настолько повернут на тебе, что уже, похоже, и спать без тебя нормально не могу. Сразу какая-то гадость сниться начала… Я храпел?

Я улыбнулась.

– Еще как. Не хотела тебя будить.

– А вот это зря. Разбудила бы, и я бы достойно расплатился за твой потревоженный сон…

«Расплатился…» Опять расплатился. В голове сразу же завертелись только что подслушанные слова. Вот так все и думают – он платит, я терплю.

Богдан вздохнул.

– Что уже не так? У тебя как всегда – на лбу все написано.   

– Да все так! – я изо всех сил старалась улыбаться. – Ты храпел, и я решила встать покормить кролика.

– И где же он?

Я опешила.

– В смысле?

– Где кролик? Если ты встала покормить его, почему он до сих пор не у тебя в руках? И где жемчуг? Зачем сняла?

Я машинально сунула руку в карман и вытащила ожерелье – сняла его, когда услышала тот разговор в рубке. Неловко пожала плечом.

– Тааак, – зло прищурившись, протянул Богдан. – Сама не расскажешь в чем дело?

Я резко мотнула головой.

– Ни в чем. Все нормально.

– Хорошо. Тогда…

Оставив меня, он направился обратно в каюту. Вернулся, держа в руках мобильник и уже с кем-то разговаривая.

– Ольга Владимировна, доброе утро… Ты уж прости, что в такую рань беспокою, но у меня кое-что изменилось. Тот приют для брошенных животных, что я вчера поручил тебе выкупить… да, откуда кролика мне привезли… Короче, на хер его. Я передумал. Давай, звони туда, отменяй встречу… Ну, обнадежила, и что? А теперь позвони и скажи – босс все посчитал и передумал, не обессудьте. Это ж реально одни расходы – долги их выплачивать... Пусть себе нормальную работу найдут. Зверюг куда? Ну не знаю… на мыло, наверное.     

Первую часть разговора я слушала без особого интереса, не понимая, какое все это имеет отношение ко мне, вторую – с растущим негодованием. Такой бессердечности я от Мещерского не ожидала.

Закончив говорить, он убрал телефон в карман и глядел на меня, изогнув бровь, словно реакции ждал.

– Ну что, довольна?

Я даже задохнулась от возмущения.

– С какой это стати я должна быть довольна? Если я правильно поняла – ты собирался выкупить приют на грани банкротства? Дал людям надежду, а потом передумал, потому что это «невыгодно»? Я-то тут причем?

– А притом, детка, что это был еще один мой подарок тебе, – объяснил он – на удивление спокойно, несмотря на мой вызывающий тон.

Я остолбенело смотрела на него.

– Как… мне?

– Очень просто. Помнишь, я сказал, что кролик – всего лишь часть подарка? Так вот, узнал я про твою любовь ко всякой живности. И про приводы в полицию тоже.

Я помрачнела, уже понимая куда он клонит.

– В общем так, Бэмби. Я хотел сделать тебе подарок, раз тебя тянет на всю эту хрень… Но если немедленно не расскажешь мне, почему такая смурная сегодня с утра и почему сняла жемчуг, хоть ночью он тебе совсем не мешал – приют пойдет с молотка, как и планировалось до вчерашнего дня. Животные окажутся на улице, работники – там же.

Насупившись, я перебирала жемчужины, словно они были четками, а не ожерельем.

–  Это шантаж.

Он пожал плечами.

– Пусть шантаж. Я хочу, чтобы ты научилась ценить и принимать мои подарки – все, не выбирая, какой можно, а какой не комильфо. И говорить со мной, если что не так. Потому что, если есть какая-то вещь, которую я искренне, всей душей ненавижу – это вот это вот ваше женское «все нормально», когда я вижу, что ни хрена не нормально.

Да, похоже, капитану и стюарду этого судна повезло еще меньше, чем вчера Костику. Потому что если выбирать между ними и несчастными, брошенными животными…

Я вздохнула.

– Мне вдруг показалось… что люди будут говорить нехорошее… про меня…

– Это почему еще?

– Да просто так, без причины, – похоже, я слишком быстро ответила – все еще надеясь, что он не заставит меня выкладывать всю правду.

Но Мещерский был въедлив, как инквизитор.

Через полчаса, добившись от меня ответа, он уже звонил администрации яхт-клуба, требуя немедленного увольнения капитана и стюарда – благо был на короткой ноге с хозяином. Еще через полчаса выгнал их, заставив покинуть яхту на спасательной лодке. 

Сам же вальяжно развалился в капитанском кресле, демонстрируя мне, насколько легко управлять такой огромной посудиной.

– Садись, тебя тоже научу, – позвал он и похлопал по своему колену.

Успев соскучиться по близости его тела, я с радостью согласилась. Напялила на голову забытую фуражку стюарда – которого мне почему-то было совсем не жалко – втиснулась между ним и рулем. Еще и кролика на колени взяла.

– Куда едем, капитан?

Богдан скользнул руками по моей груди, заставляя вздохнуть и откинуть на его плечо голову.

– К твоему самому главному сюрпризу, естественно.

Не знаю, сколько еще у меня будет подобных путешествий, но это я запомнила на всю жизнь. Весь день, в ожидании новостей об обещанном "четвертом сюрпризе", мы катались по Волге, останавливаясь в самых живописных местах, наслаждаясь тишиной, прекрасными видами и занимаясь любовью прямо на палубе. 

Богдан соврал, что секс заканчивается с его оргазмом. Или просто недооценивал себя – за этот день он получил полноценное удовольствие не раз, и не два. И это при том, что секс был без проникновения – мне все еще было больно там. Потеряв надежду почувствовать в ближайшее время мужчину внутри себя, я приобрела колоссальный опыт во всех других видах ласк.