Беренготт Лючия фон - Поймать невидимку

– Ты чо здесь забыл, дядя? Своих проблем мало?

Опомнившись, Богдан немедленно размахнулся, выбросил вперед руку и засветил охраннику прямо в солнечное сплетение. Тот пошатнулся, согнулся в поясе.

– Бегом отсюда! – рявкнул мне мой спаситель – так грозно, что меня буквально сдуло с места.

Из квартиры донеслись тяжелые звуки мордобоя, кряхтение и ругательства. Потом – глухие удары, будто кого-то вколачивали в стену.

– Ой, божечки… – зажмурившись и прижимая Снежка к груди, я делала то, чего не делала уже много лет – молилась. Нет, не как в церкви – стройными, заученными молитвами – просто просила помочь… просила того, кто сверху, встать на сторону того, кто прав, и того, кто в меньшинстве…  Ведь если навалятся все втроем, Богдану не поздоровится! Да что там втроем – достаточно одного этого бугая – недаром Шубин взял его в охранники…

– C дороги!!

Я взвизгнула, едва успев отскочить в сторону – на лестничную клетку вылетел тот самый – охранник. Проехался по полу, врезался в противоположную дверь головой, крякнул и смиренно затих.

Вот тебе и бугай.

Прижимаясь к стене, я пыталась понять – то ли молитва помогла, то ли вообще не нужна была…

Но откуда?! На каком ринге он научился так здорово махаться?

– А ты чего мордой целишься? Следом захотел?

– Нет-нет, господин Мещерский, что вы… я… я сам уйду! – из квартиры бочком-бочком выскользнул помощник Шубина, негодующе зыркнул на меня, будто я была виновата во всем, что происходит, и сиганул, прыгая через три ступеньки, вниз по лестнице.   

Шубин с Богданом остались одни.

– Ну, что скажешь, сучий потрох?

Говорил Богдан – хрипло, пытаясь отдышаться. На трясущихся ногах я перешагнула через тело охранника и заглянула в квартиру.  

– А что мне тебе сказать? Кроме того, что – ты психопат…

Богдан стоял спиной ко мне, полностью закрывая Шубина, но даже не видя того, просто слыша голос, я поняла, как сильно он боится.

И торжествующе улыбнулась. Ну, кто теперь обделался, господин злодей?

Будто услышав мои мысли, Шубин выглянул из-за плеча Богдана.

– Демидова, т…ты в курсе, что твой новый босс – психопат? – он пытался сделать вид, что юморит, но тяжелый подбородок его дрожал, еле выговаривая слова, а с виска стекала жирная капля пота.  

Еще не сообразил, почему Богдан драться полез – поняла я. Потому и решил, что он в неадеквате – ни с того ни с сего на людей кидается. Интересно, дотумкает Шубин когда-нибудь, что конкурент не просто так за «шпионку» вступился? Как бы не пришлось приглашать его на свадьбу, чтобы поверил…

Впрочем, вряд ли у него «до свадьбы заживет». Сраженный тем самым хуком богдановской правой в солнечное сплетение, Шубин захрипел, хватаясь за живот, согнулся… и тут же разогнулся, вскинутый еще одним страшным ударом – уже в челюсть. Картинно раскинув руки, повалился на спину… брякнулся головой об пол и затих так же, как и охранник.

– Эхх… – разочарованно протянул Мещерский. – А я рассчитывал тряхнуть стариной и навалять этому мудаку… И как его теперь бить, если он в отключке?

Я выглянула из-за его плеча.

– Слушай, а он не…

– Вряд ли. Но на всякий случай проверим…

Богдан быстро подошел к распростертому телу, присел перед ним на корточки и хлестанул по обрюзглой щеке ладонью. Потом так же хлестанул по второй.

– Эй, мешок с говном, ты живой?

Шубин неопределенно застонал.  

– Что это тут у тебя… - пробормотал вдруг Богдан, заглядывая под лацкан пиджака Шубина. Цепанул что-то из его внутреннего кармана и хотел вытащить, показать мне… но не успел. Вдруг очнувшийся конкурент толкнул его в плечо и повалил на спину, с неожиданной ловкостью седлая его и неумело замахиваясь.

– Наа, сука, получи!

И врезал Богдану кулаком в нос, явно ломая его. И еще раз – туда же…

Я вся сжалась, в страхе ожидая и других ударов.

Но их больше не было.

Закрывая окровавленное лицо, Богдан пробился свободной рукой к горлу Шубина… и сжал его – крепко. Так крепко, что костяшки побелели.  

– Пусти! – захрипел Шубин, цепляясь за его пальцы. – Пусти, сволочь…

Но Богдан не пустил. Наоборот – на помощь одной руке подтянулась другая.

Не пустил даже когда в его лицо снова посыпались удары – раз разом все более слабые.  

Не пустил, когда вдалеке завыли полицейские сирены, неумолимо приближаясь.

И когда Шубин перестал брыкаться, а опухшее лицо его приобрело оттенок сыропрожаренного стейка – тоже не пустил.

Опомнившись, я бросилась к ним, принялась отрывать руки Богдана от жирной шеи Шубина... Но, похоже, что поздно – потеряв опору, грузное тело моего бывшего начальника обмякло, накренилось и тяжело повалилось вперед, придавливая собой человека на полу.

Так нас и застали полицейские – меня, в беспомощном ужасе прижимающую руки ко рту, и окровавленного Богдана, пытающегося выкарабкаться из-под неподвижной туши Шубина – килограмм в сто пятьдесят, не меньше.     

К моему величайшему облегчению, Шубин не умер.

Полежав мордой кверху минуты полторы, он прекрасно отреагировал на искусственное дыхание, которое пришлось делать несчастному пареньку-медбрату. Закашлялся, захрипел, выпучивая глаза, увидел нас с Богданом и, трясущейся рукой замахал в нашу сторону.

– Это он… он напал на меня! Психопат… Ни с того ни с сего!

Ни с того, ни с его?! Я дернулась вперед, уже готовая выпалить «а кто без спросу ворвался ко мне в квартиру?!» но Богдан зачем-то остановил меня. Прошептал только «все идет как надо»… и позволил полицейским увести себя в наручниках, по заявлению о нападении!

Ухмыляющегося из-под кислородной маски Шубина унесли следом на носилках.

Хватаясь за голову, как была, в халате, я бросилась вниз по ступенькам за всей этой шоблой, в последний момент догадавшись спросить, куда везут Богдана – в какое отделение.

А вокруг подъезда уже собрались соседи, перешептываясь, показывая на меня пальцами. Мне было все равно – я судорожно прижимала к себе Снежка, пытаясь понять, как мне лучше доехать до отделения, где, без всякого сомнения, я буду подавать встречный иск – на Шубина, за его вторжение в мою квартиру, запугивания и издевательства над моим любимым животным. Я хочу посмотреть на того судью, который все еще решит, что со стороны Богдана это была неправомерная защита!

Мне на помощь неожиданно пришел Марк. Деловито подхватил меня под руку, повел и усадил в машину рядом с собой.

– Мне звонил адвокат Богдана Александровича и он сам, – сообщил, запирая дверцу и скрывая меня от каких-то подоспевших журналистов – или блоггеров – со своими микрофонами и камерами. – Я должен отвезти тебя к нему домой и никак не могу рассказать в чем дело, потому что ты девушка импульсивная и врать не сможешь.

Почему-то я сразу же поняла, что он цитирует Богдана.

– По поводу чего не смогу врать?

– По поводу Шубина. Тебе нельзя пока рассказывать, как дело было и нельзя подавать на Шубина заявление.

– Почему это? – возмутилась я. – Что за игры вы играете за моей спиной?

Нетерпеливо мотнув головой, Марк дал пару гудков – разогнать блоггеров, лезущих прямо под колеса, и вырулил со двора.

– Дверь! – спохватилась я. – Я не заперла дверь в квартире, а там – жемчуг! И одежда!

Чертыхнувшись, Марк остановился, вышел из машины и побежал обратно к подъезду, ловко ввинчиваясь в толпу зевак.

Я высунулась было за ним, и тут же спряталась, испугавшись, что привлекла к себе внимание. Прям увидела, как несколько раз в мою сторону щелкнули камерами со вспышкой, не говоря уже о телефонах, направленных на меня.

Марк вернулся через несколько минут, закинул на заднее сиденье сумку с вещами, кроличью клетку и передал мне колье, которое я тут же надела, чтобы не потерять.

- Почему домой, а не в полицию? – тут же, не успели мы отъехать, накинулась на Марка. – Что он опять задумал?

Марк хмыкнул.

- Уж поверь мне, Богдан Александрович не дал бы так просто себя арестовать. А раз дал, значит так надо.

И больше я от него ничего не добилась.

***

У Богдана дома я была всего лишь три дня назад, но, казалось, с тех пор прошла вечность. Такая же идеально убранная, словно гостиничный номер, квартира, и такая же чужая, как и тогда, когда я вырубилась здесь на диване, а потом пряталась от любовницы в ванной.

Вспомнив Оксану, я слегка усмехнулась, проходя следом за Марком на кухню. Где-то сейчас эта высокомерная выскочка, обозвавшая меня дешевой проституткой?..

- Богдан велел тебя запереть, потому что вскорости здесь соберутся журналисты – ты не должна ни с кем разговаривать, и не должна отвечать ни на какие вопросы.

Я уставилась на Марка.

- Журналисты? Зачем? Откуда они узнают? Что вообще происходит?! – у меня непроизвольно сжались кулаки.

- Я пошел… - Марк ловко увернулся, когда я попыталась схватить его, и вышел из кухни.

- Марк!

- Ты располагайся тут… И поспи, не думай ни о чем плохом.

Из коридора послышался мягкий щелчок замка и все стихло.

В полном расстройстве чувств я пошаталась по квартире, несколько раз набрала Богдана – конечно же, он не ответил.

Черт, что же он опять задумал? И почему нельзя было посвятить в это меня? Почему настоял на том, чтобы я не подавала заявление?

Чудом спасенный Снежок подал о себе знать.

- Что, маленький?.. Тоже волнуешься? – я выудила его из клетки. Судя по вновь белоснежной шубке, кролик успел привести себя в порядок и выглядел соответственно своему имени. – Пойдем, поищем в этих хоромах что-нибудь пожевательского…