Я вскочила, сверкая глазами.

– А заедь! Давай, если легче станет! Потому что становиться на колени и умолять простить меня я не стану!

В мгновение ока он оказался рядом, схватил за плечо, развернул и прижал к столу животом.

– И заеду, чтоб впредь неповадно было. Только не по лицу.

– Пусти! – испуганно пискнула я, прижатая широкой ладонью к поверхности стекла.

И тут же получила по заднице… другой широкой ладонью.

Все мое тело сотряслось от удара.

Хотя нет, не удара – для удара ладонь была слишком мягкой.

Шлепка. Шлепка, черт бы его подрал!

Он меня шлепает! Шлепает как сопливую, провинившуюся девчонку!

Дернувшись, я попыталась вырваться. Бесполезно. С тем же успехом могла попытаться выползти из-под наехавшего на меня бульдозера.

Еще один шлепок!

Я вскрикнула – не от боли, нет. Скорее от возмущения. А еще от странной, пульсирующей дрожи, пронзившей меня сверху донизу, отзываясь в каждом сантиметре кожи.

Короткими вспышками дрожь прокатилась по телу, и я судорожно выдохнула…

– Десять раз за твою пощечину, – глухим, низким голосом протянул Богдан. – Считай.

– Что?..

– Считай! Не то получишь больше, чем заслужила! – и он снова хлопнул по моим ягодицам, наверняка уже порядком покрасневшим.

– Три! – взвизгнула я, крепко зажмуриваясь, чтобы не видеть в стекле отражения собственного разгоряченного лица.

Господи, что за извращенка живет в моем теле! Боль удивительным образом мешалась с удовольствием, напряжение уже теплело между ног, накалялось с пугающей меня скоростью. Эдак удару к седьмому меня унесет в розовые дали…

Еще один сильный шлепок ожог попу.

– Ай! Четыре!

Боже, как унизительно… И так горячо, что мозги плавятся...

– Громче. Ты бормочешь себе под нос.

Джинсы вдруг показались ненавистной, мешающей преградой. Но я лучше сдохну, чем попрошу его снять их…

Рука нырнула ниже, поглаживая, надавливая на промежность. Подаваясь назад, я беспомощно всхлипнула.

– Пожалуйста…

– Что? Раздеть тебя? – хриплый, жаркий шепот у самого уха, твердая эрекция у копчика, и этого оказалось почти достаточно... Пришлось сильно сжать ноги и задержать дыхание – потому что кончить вот так было бы слишком легко, слишком поверхностно и быстро…

Вздрагивая от мурашек, побежавших от его голоса вниз по позвоночнику, я еле заметно кивнула.

Да. Раздеть. Хочу, чтобы ты шлепал меня по голому телу – кожа к коже… И хочу, чтобы сам разделся…

– Будет больнее… – предупредил он. И быстро, будто боялся, что я передумаю, поднырнул рукой под живот. Расстегнул тугую пуговку джинсов, дернул молнией вниз и в мгновение ока приспустил мои штаны вместе с трусиками до колен, откуда все это уже само упало на туфли-балетки.

Я напряглась, готовясь к шлепку. Однако он не торопился – вместо ударов я почувствовала поглаживания, нежные и аккуратные.

– Продолжать?

Рука снова скользнула промеж бедер, на этот раз по голому, вздрагивающему телу.

– О…

Уже слабо понимая, о чем он, я слегка раздвинула ноги, давая ему доступ. Продолжать что? Глупый вопрос…

Палец нащупал клитор, и я закусила губу, давя стон.

– Ты знаешь, что я не запер дверь? – прошептал он, массируя пульсирующий бугорок. – Кто угодно, может войти, увидеть тебя, распластанную на этом столе с голой задницей, услышать, как я шлепаю тебя, а ты стонешь и просишь еще…

– О боже, нет… Богдан…

Я дернулась, зажмурилась до слез в глазах, не желая сдаваться – потому что я не извращенка, не извращенка, я отказываюсь кайфовать от такого…

Но все было бесполезно. Следующий шлепок оказался резким, обжигающим кожу… и последним перед тем, как меня взорвало, захлестнуло сладкой волной наслаждения...

– Отлично, детка… Ты прекрасна… просто невероятная…

Он был внутри быстрее, чем погасли искры у меня перед глазами... На мгновение я напряглась, ожидая боли. Но никакой боли не было – все давно зажило, а недавний оргазм расслабил и подготовил к проникновению.

Долгое мгновение он не шевелился. Я тоже – лишь дышала тяжело и прерывисто, с каждым вздохом чувствуя, как там все сжимается, ритмично сдавливает его горячий, напряженный орган...

– Тшш… – зачем-то успокоил меня Богдан, и по его голосу я поняла, что он тоже на грани. – Сейчас… Я быстро…

И задвигался – сначала медленно, потом резче, мощнее, проникая с каждым толчком все глубже…

Ручку снаружи задергали, будто не ожидали, что заперто, потом затарабанили в дверь.

– Богдан Александрович! Вы там? Каверин приехал…

Зашипев, он остановился на секунду, сжимая мои бедра так, что на них точно останутся синяки, ругаясь себе под нос, начал медленно выходить… и вдруг сорвался, вонзился обратно сильным, глубоким толчком…

– Бл*ть… не могу… черт… Соня…

И я почувствовала заполняющую меня горячую, густую струю…

– Ссука… – еще раз ругнулся он, уперся руками в стол и так застыл, содрогаясь и не реагируя на попытки открыть оказавшуюся вполне себе запертой дверь.

– Четырнадцатый день… – пробормотала я, медленно загибая пальцы.

– Что?..

– Четырнадцатый день от начала месячных, если тебе интересно.

– И что это означает?

– А то, что кончать в меня сегодня не стоило, вот что…

***

– Ну что? Что там?

Я не отвечала – слова просто-напросто застряли у меня в горле.

Богдан постучал сильнее.

– Соня? Что там у тебя?

Я положила тест на раковину и обхватила голову руками.

– Не «что там», а «кто там».

За дверью затихли.

– Серьезно?

– Серьезней не бывает.

- Охренеть. Прям две полоски?

– Тут не полоски, тут плюсик. И да, он есть. Приехали, в общем.

А ведь я уже почти обрадовалась – долгое время на тесте ничего не показывалось. Точнее сразу же обозначилась горизонтальная, «небеременная» полоска, а спустя какое-то время – когда я уже успела договориться со всеми высшими силами, что за такое благоволение к себе обещаю быть хорошей девочкой, немедленно начну готовиться к вступительным экзаменам и уж точно-преточно отныне буду предохраняться сама – нарисовалась и вертикальная, будто в насмешку над моими молитвами и клятвами.

– Можно войти?

Я встала, пересекла ванную и отперла дверь.    

Почему-то смотреть ему в глаза было стыдно - как будто во всем это была моя вина. Как будто я специально все это затеяла – вроде того, как женщины беременеют от богатых мужчин, с целью захомутать их или развести на алименты.   

Внезапно меня обняли – так крепко, что я чуть ни задохнулась.

– По-моему, я только что полюбил тебя еще сильнее сейчас, – пробормотал Богдан мне в волосы. – Если это в принципе возможно.

Я чуть освободилась, выдохнула и подняла голову.

– Ты правда не сердишься?

От изумления он даже закашлялся.

– За что мне сердиться?! За то что Я заделал нам с тобой ребенка? Ты вообще нормальная? А, Сонь?

Несмотря на грубоватый тон, мое сердце запрыгало от радости. «Нам с тобой». Боже, как прекрасно это звучит!

– И что? Я буду рожать?

– Конечно будешь!

– В девятнадцать? – я поежилась. – Если честно, не уверена, что я готова к такому повороту… Может, подождем еще пару лет?..

Он прижал палец к моим губам.

– Даже и слышать ничего не хочу. Потому что это тебе девятнадцать. А мне, если помнишь, в следующем месяце сороковник. Хочешь, чтобы в школе все считали меня дедушкой?

Я улыбнулась, представив себе Мещерского на родительском собрании, в окружении толпы молодых мамочек.  

– А как же учеба?

– Подождет твоя учеба, никуда не денется.  

Взяв за руку, он повел меня в гостиную, усадил рядом. И очень вовремя усадил – потому что у меня вдруг сильно-пресильно закружилась голова. Господи, неужели началось! Ведь всего-то три недели с моего «залета», еще и обжиться не успели, а уже токсикоз – стану злая, дерганная, растолстею… А потом – роды… Говорят, это полный кошмар, даже если с анестезией, а я не хочу анестезию, говорят, от нее инвалидом можно стать… А потом – бессонные ночи, и опять злая, дерганная, необразованная, с обвислыми сиськами… Нет, это нормальные сиськи обвисают, а мои просто в два прыща превратятся после года кормления…  

Меня больше никто не стискивал в объятьях, и тем ни менее дышать стало нечем. Хватая ртом воздух, я откинулась на спинку дивана...

– Что? – забеспокоился Богдан. – Плохо? Воды, да? Галя!! Стакана воды сюда, быстро! Детка, успокойся, у тебя просто паническая атака… Сейчас я открою окно…

Он вскочил, покрутил ручку оконной рамы, и в комнату заструился свежий утренний ветерок. Вернулся и принялся обмахивать меня каким-то журналом.      

– Вот, нате… - вбежала домработница, с озабоченным видом протянула мне до половины налитый стакан. – Может скорую вызвать, Богдан Александрович?

– Не надо, она просто испугалась, сейчас отойдет… Пакет со льдом лучше принеси. На лоб положить.

Через минуту мне стало легче – пакет со льдом приятно холодил мозги, паника постепенно улеглась. Но не до конца – продолжила тихо свербить где-то в районе солнечного сплетения.

– А чего испугалась-то? – присев рядом, Галя гладила меня по руке. Внезапно глаза ее угрожающе сузились. – Вы что-ль накричали?

– Вот еще! – возмутился Богдан.

Тут взгляд домработницы упал на тест, все еще лежащий перед нами на журнальном столике. Схватившись за грудь, женщина громко ахнула.

– О да. – с гордостью подтвердил Богдан, поднимая и показывая ей крупный, жирный крестик в окошке. – Так что готовься, Галина – будешь еще и нянькой.