Беренготт Лючия фон - Поймать невидимку

– Что «и»?

– Почему ты спряталась под стол?

Надо было срочно что-то придумать – меньше всего я хотела ассоциироваться у него с кем-то, кто прячется… или скрывается. Но голова совершенно отказывалась работать, и я выдала первое, что пришло мне в голову.

– Телефон зазвенел… и я так испугалась, что выронила его… а потом полезла доставать…

– Да, нехорошо вышло с телефоном… – ласково пожурил он меня чуть ни в самое ухо. – Такое грубое попустительство без наказания оставлять нельзя. Ну-ка, говори, как зовут… будешь хорошо себя вести, отделаешься простым выговором…

Я б, может, и сказала. Да только банально забыла, всю силу воли пустив на то, чтобы просто удержаться на ногах – они вдруг решили, что от голоса этого мужчины можно забыть о своей прямой функции.

– Ну же…

– Эээ… Ира… 

Ну, слава богу. Хоть соврать сообразила.

– Ира, значит… - немного удивленно протянул он, отодвинувшись – будто ожидал от меня чего угодно, только не этого имени. Его рука все еще лежала на моей голове, и он слегка помассировал пальцами мой ушибленный затылок – будто не смог удержаться.

Чуть поодаль застыла, переводя взгляд с одного на другого, госпожа Терехова. Кажется, она пыталась решить, достойно ли наше странное знакомство ее вмешательства – как специалиста по приставаниям на работе. 

– Вы свободны… - не глядя на женщину, бросил Мещерский.

Пожевав губами, лекторша неуверенно кивнула и, суетясь, бочком-бочком, позорно сбежала из кафетерия.

– А я? Я могу быть свободна?

Директор снова улыбнулся – довольно хищно, как мне показалось.

– А ты, Ира, сейчас поедешь со мной обедать.

– С какой это стати? – окончательно испугалась я.

Перед глазами возникла одобрительно кивающая Маринка, и я резко мотнула головой – выкинуть ее глумливое лицо.

Мещерский нахмурился.

– Что? Не поедешь?

Поняв, что он расценил мое движение как категорический отказ, я быстро соображала.

Отшить его грубо и сразу – значит, безусловно разозлить. Злой начальник нам не нужен. А уж если на этой волне уволит – все. Плакали планы господина Шубина и вместе с ними мои надежды на теплое местечко на последующие пять лет.

Подыграть? Значит, придется все-же ехать с ним обедать. Там пить вино, рассказывать про себя, врать – искусно, подробно, как меня не учили. Мещерский мужик умный, интуиция хорошо работает – наверняка чувствует, что симпатия наша взаимна, иначе вряд ли бы пёр до такой степени напролом. Сомнений нет – без должной подготовки, под алкоголь, он раскусит меня на раз два – выяснит кто я, что я, и где по-настоящему работаю.  

Третий вариант – мягко сделать так, чтобы он сам передумал куда-либо меня «обедать».

– Слушайте, а, может, сначала кофе попьем? – нарочито бодро спросила я, снимая его руку со своей головы. – Поговорим? Покурим?

Из нахмуренного выражения лицо его вытянулось в изумленное, потом в возмущенно-брезгливое.

– «Покурим»?! Девушка, вам сколько лет?

Я чуть со смеху не прыснула. То есть откровенно ко мне подкатывать ­– для этого я взрослая, а если курю, так сразу – «сколько вам лет»?

– Мне – девятнадцать. А вам, как я понимаю, девятнадцать в душе? – парировала я, тут же испугавшись, что переборщила с дерзостями. Злить его все же я не хотела.   

Но Мещерский только снисходительно ухмыльнулся.

– В душе мне двести пятьдесят с хвостиком. И все эти годы я терпеть не могу ходячих пепельниц. Так что… придется бросить, Ира, если хочешь продолжать здесь работать… Кем, кстати, ты у меня работаешь?

Не дождавшись ответа, он окинул оценивающим взглядом мой прикид домохозяйки в декрете и поморщился.

– Только не говори мне, что я веду обедать уборщицу.

Первым побуждением было снова соврать – одной ложью больше, одной меньше, какая уже разница? И пока директор огромной фирмы будет искать заштатную уборщицу Ирину – а уборщиц в таком здании должно быть ох как много – курьер Соня постарается выполнить задание и сбежать.

И тут сам Мещерский подкинул мне еще один вариант – как мне показалось, идеальный.

– Нет, так не пойдет… – оглядев меня еще раз, пробормотал он. – Тебя в этом не пустят даже в «Штопор»…

– Ну вот видите, – тут же подхватила я, отступая на шаг назад. – Куда ж я пойду? Мне бы приодеться, накраситься… Может, я вам вечерком позвоню? Дайте мне вашу визитку…

Не слушая, босс подхватил меня под локоть и вытащил из кармана пиджака мобильник. Покопался в нем пару минут, потом направил на меня… и щелкнул фотокамерой.

Хмыкнул и набрал номер телефона.

– Галин Максимовна, у тебя есть пара минут? – в голосе его появились жесткие, стальные нотки, и я невольно замерла в ожидании приказа, как, без всякого сомнения, и «Галина Максимовна» на другом конце связи. – Подгони, будь добра, машину к запасному выходу… Нет, не для меня, но я встречу.

Он выключил телефон, сунул его обратно в карман и несколько секунд смотрел на меня – так, будто не мог понять, в чем моя загадка и что же он во мне нашел.

– Сейчас я дам тебе кредитку, поедешь в торговый центр и купишь себе что-нибудь приличное. Вернешься как раз к концу рабочего дня. Пересядешь в мою машину и поедем ужинать.

– Нет, что вы, так нель… – запротестовала было я – доигралась, теперь меня уже «ужинать» ведут!

Но Мещерский закрыл мне рот, прижав к губам указательный палец.

– А вздумаешь сбежать – завтра же будешь уволена… Ира.

Всю дорогу в торговый центр я кипела от возмущения.

В топку его! И Шубиных в топку, и банк их, и мою соседку в придачу!

Уволит он меня…

Ненавижу!  

Немного успокоившись, решила, что делать нечего, придется самой уволиться с обеих работ и найти новую – пусть с меньшей зарплатой, пусть более тяжелую и без возможности совмещать с учебой… Ничего, как-нибудь выкручусь – не всем же образованными быть… Еще не хватало всяким похотливым боссам за теплое местечко отсасывать…

Вытащила телефон – набрать Маринку, чтобы сообщить ей «пренеприятнейшее известие»… и увидела пропущенный звонок – оказывается, тогда, на лекции, мне звонила мама.  

Перезвонила ей немедленно – с мамой общение было не очень частым, и по пустякам – потрепаться – она меня не беспокоила.

Я оказалась права – мамино «але» было таким убитым, таким несчастным, что в голове сразу же нарисовался самый страшный из всех сценариев – у мамы нашли рак.

– Что случилось? – таким же убитым голосом спросила я, готовясь услышать худшее.

– Ох… – тяжело вздохнула мама. – Даже не представляешь себе... Не знаю, с чего и начать.

– С начала, наверное.

– Ну… в общем, мы с Пашей разошлись.

Тьфу ты! Я выдохнула. Было бы из-за чего переживать.  

Пашу, молодого продавца страховок, заведшегося у мамы в квартире около полугода назад, я терпеть не могла. И не из какой-то глупой дочерней ревности, а вполне заслуженно – он явно пользовался маминой добротой, квартирой и вынужденным одиночеством. Жили они плохо, все время ссорились, выезжая только на железных нервах женщины, пережившей развод, потерю квартиры и восемь мест работы за последние двадцать лет.

Эх, лучше бы мама завела кошку. С самого начала было понятно, что все настолько нездорово и ненормально, насколько может быть в отношениях сорокапятилетней женщины с жилплощадью и полу-альфонса на десять лет моложе ее.

Однако, услышав приятную новость, вместо облегчения я почувствовала недоумение – мама была не из тех людей, кто в принципе будет сильно переживать из-за любовных фиаско.

Дева по Зодиаку, Инна Сергеевна Зыбина была женщиной флегматичной, прохладной ко всему на свете, и на моей памяти сильно разозлилась только раз – когда выгоняла из дома папу, прошляпившего нашу общую квартиру.

Последнее, что от нее можно было ожидать, это рыданий по поводу любовника, к которому тоже относилась с прохладцей. И уж точно она не стала бы просто так звонить мне – сопливой, по ее мнению, девчонке – чтобы пожаловаться на сожителя.   

Было что-то еще. Что-то связанное с уходом этого кретина Паши.

– И? – спросила я, невольно подражая своему новому боссу.

Моя флегматичная мама вдруг заплакала.

– Машину он у меня отжал! Вот тебе и «и»!

– Как отжал? – я одновременно испугалась такой бурной реакции и опешила.

Машина у мамы была хорошая – белый, пятилетний Пежо – и берегла она ее, как зеницу ока, тем более, что все еще жила за МКАД-ом. И на работу на ней, и на дачу, и в отпуск по ближнему зарубежью. Трудно было даже представить себе, что кто-то мог это детище у мамы «отжать».

Шмыгнув напоследок носом, мама рассказала.

Пару месяцев назад ездили они с ее Пашенькой в Чехию. И чтобы можно было водить по очереди, оформили через Пашину фирму временную страховку на обоих водителей. Ну и выписала мама ему доверенность – мало ли, случится чего. А когда позавчера сожитель, застуканный в их «супружеской» постели с любовницей, был спущен с лестницы, оказалось, что на его имя переделаны (а точнее подделаны) уже не только страховка, но и техпаспорт с остальными документами. И машина, на которую мама пять лет горбатилась, принадлежала теперь им обоим – поровну.

– Паша предложил вернуть мне половину стоимости… – рыдала моя вечно спокойная мама, – чтоб в суд не пошла… у меня-то таких денег нету… В общем, я пришла к нему, бумагу подписала – что претензий не имею… а потом, когда домой шла, у меня сумочку из рук выхватили – а там все деньги, что он мне дал.  

Ясное дело, сразу же сообразила я. Сумочку подельник украл.

– Вот уебок! – процедила сквозь зубы.

– Девушка, вы так-то не особо ругайтесь! – откликнулся с переднего сиденья водитель. – Шеф этого не любит…