Не хочу шпионить, вредить компании, которая ничем не хуже, а в чем-то и лучше Шубинской, не хочу ничего воровать – пусть даже информацию.

Но какие у меня варианты? Откажусь – уволят. Даже если не сдадут Мещерскому (а вполне вероятно, что сдадут и не поморщатся), про учебу можно забыть – разве что десять лет тянуть лямку на заочном, как мама…

Вариант один – отмазаться хотя бы от сегодняшней вылазки, чтобы спокойно все обдумать.

– Знаете, мы вообще-то так не договаривались, – зашептала я, отходя еще дальше от водителя. – Я совершенно не готова работать в таких условиях – от страха могу наследить или еще чего… Может, наоборот – подождать, пока все уляжется… оно ведь уляжется когда-нибудь.

Уже к концу этой речи у меня созрел план. Я просто пойду и все расскажу Мещерскому. Прямо сегодня, во время ужина. Покаюсь, поплачусь. Я ему нравлюсь, в конце концов – простит... А потом, глядишь и придумает, как меня из всего этого выпутать.

Инстинктивно я чувствовала, что смогу найти защиту в лице директора «Меридиана». Что мне это будет стоить – другой вопрос… но из-под Шубиных надо вылезать, это однозначно.       

– Как там мама твоя? Справляется без машины?

От неожиданного вопроса я поперхнулась и даже немного запуталась в ногах, чуть не полетев вперед – носом в стекло витрины.  

– Как?.. Откуда вы?..

Шубин ухмыльнулся, и я вдруг поняла.

– Это вы все подстроили… с машиной…

Еще один смешок.

– Догадливая. Твоя мамка нам, кстати, очень помогла своим умением выбирать мужчин. «Умением» в кавычках, как ты понимаешь. Надеюсь, дочь не унаследовала эту ее печально известную способность.

– Вы… вы негодяй… – прошипела я, понимая, насколько пафосно и вместе с тем беспомощно это звучит. Как если бы я была барышней из какой-нибудь Псковской губернии, а он – обесчестившим меня столичным прохвостом.

– Отнюдь, – жестко и в тон ответил Шубин. – Я преследую вполне благородные цели. «Меридиан» подмял под себя уже пять банков, не считая частных кредиторов – и это только в Московской области. Так что… мы на войне, девочка. А ты в ней – рядовой Демидова, пешка и разменная монета. И если сегодня же ты не достанешь мне данные из компьютера Мещерского, твоя мама потеряет не только машину, но и работу. А ей, как ты понимаешь, сейчас лучше ничего не терять… а то ведь и Занакс не поможет.

У меня отвисла челюсть. Интересно, он с самого начала задумал этот шантаж? Мама ведь не вчера прошляпила машину – значит ее кавалера подкупили еще когда план принудить меня к шпионажу был в зародыше…

– Мне нужен всего один файл, – смягчился Шубин. – Из папки, замаскированной под «Фотографии 2016 года». Записывай номер – их там несколько…

***

Весь вечер я боролась с диким желанием позвонить Мещерскому и все рассказать. Но номера его личного телефона я не знала, и единственным вариантом, после того, как распрощалась с его водителем, было и в самом деле приехать в ресторан. А как приехать – когда следят и за мной, и за ним?

Все рассказать ведь сработает только в одном случае – если Шубин ничего не узнает. Иначе будут «последствия».

А как сделать так, чтобы он ничего не узнал?

А вот как!

Я резко остановилась – на самом пороге моей квартиры – осененная поистине гениальной идеей.

Если я проберусь в кабинет Мещерского, делая вид, что выполняю задание Шубина, то, скорее всего, смогу найти там личный номер моего нового босса – должны же у него быть визитки в кабинете? А может в офисном телефоне сохранен номер его мобильника?

В любом случае это – хоть какой-то вариант действий.

Конечно, Мещерский будет зол, прождавши меня целый час в ресторане – в здание-то пропустят только к восьми, а встреча у нас назначена с ним на семь. Но это уже мелочи. Главное, чтоб выслушал.

Дома никого не было, и я наскоро приняла душ. Потом переоделась в новое платье.

Да, я решила подстраховаться – ведь неизвестно, чем для меня закончится сегодняшний вечер, возможно, что и реальным шпионажем. А под правильным макияжем, с укладкой и в нарядном, коктейльном платье меня не узнает даже родная мама. В буквальном смысле – такое уже происходило на моем выпускном.

Моя легенда, если заметят – девочка по вызову, явилась к кому-то из задержавшегося на рабочем месте руководства. Возможно, к самому Мещерскому. Грациозная, хорошо одетая блондинка в возрасте примерно двадцати четырех – я не буду иметь никакого отношения к блеклой и незапоминающейся курьерше Соне Демидовой.

И пусть потом ищут, если все вскроется. Той, в кого я на сегодняшний вечер превращусь, не будет существовать в природе.

Сев перед зеркалом в своей комнате, я вытащила почти забытую косметичку и принялась наводить марафет.

Сначала тональник – с ним всегда самая большая проблема. Цвет мне подходит самый светлый – но чуть больше положишь, чем необходимо… и здравствуйте, я – гейша, приятно познакомиться. Только губки сердечком и осталось дорисовать. Поэтому тональник я накладываю всегда ооочень осторожно, по чуть-чуть, втирая в кожу круговыми движениями, причем самой дорогой косметической губкой из существующих на рынке.

Справившись в этот раз без лишних переделываний, я накрасила веки бронзово-фиолетовыми тенями, идеально подходящими под мою комплекцию. Тронула ресницы тушью, отчего глаза сразу же призывно засияли… Они у меня серые, но с голубыми вкраплениями, которые незаметны в обычном, «не накрашенном» состоянии. Но стоит подвести и оттенить – бац! И они почти голубые!

Залакировала лицо бронзером, скулы – воздушными, лиловыми румянами. Последний штрих – блеск для губ – решила добавить позже, когда буду на такси подъезжать к зданию фирмы.

Уложив волосы феном, я встала перед зеркалом и в изумлении уставилась на незнакомую мне, длинноногую красавицу в изящном, с разрезом до бедра, шелковом, черном платье.

Да уж… если бы я действительно в таком виде приехала в ресторан, Мещерский, которому я приглянулась в футболке и джинсах, окончательно потерял бы голову.

Я даже заскулила, так захотелось плюнуть на все и рвануть в этот самый ресторан. И не только для того, чтобы броситься в ноги и попросить защиты. Боже, как бы он смотрел на меня, как бы прощупывал каждый сантиметр моего тела под тонким, струящимся шелком! А может, и не только смотрел бы…  

– Вот дура-то… – прошептала я, оглядывая себя в зеркало. Ведь как ломалась, как переживала! Ах какое горе, в ресторан ее, недотрогу, ведут! А сейчас и рада бы в ресторан, да вместо томного вечера – ночь опасностей, лжи и воровства. Получите и распишитесь, мадмуазель Демидова.

Такси за мной прислали ровно в семь - как раз к тому времени, когда я королевой должна был вплыть в роскошный зал ресторана "Олива".

Ехать недолго, минут двадцать, но по вечернему времени дороги могли встать, а опаздывать было ни в коем случае нельзя. К восьми вечера подкупленный Шубиным охранник должен был выйти на перекур и впустить меня в здание с черного хода, заранее отключив наружную камеру – все же в стратегических местах, таких как лестницы, входы и сейфы, камерами охрана «Меридиана» не пренебрегала.    

Ехали молча – таксист шарил по мне взглядом в зеркало заднего вида, но его заинтересованность была мне только на руку. Пусть запомнит, что вез писаную красавицу, немного распутную на вид. Хотя, о чем это я? – смешок сорвался с моих губ. Запомнит он. Мещерский вон даже сфотографировал мою физиономию, чтоб не забыть… А тут какой-таксист…   

Перед тем, как вылезти, я обильно побрызгалась духами, которые захватила с собой – пусть охранник запомнит хоть запах. В реальной-то жизни духами я вообще не пользуюсь, так что примета эта будет ложная.

Обезопасившись – как умела – на тот случай, если все же не смогу достучаться до Мещерского и придется действовать по указке Шубина, я отпустила такси, прошла пару сотен метров, остававшихся до здания и тихонько, замирая сердцем, постучала в железную дверь.

Глава 7

Открыли мне сразу же, а вот внутрь пустили спустя добрых четверть часа – подкупленный охранник явно не ожидал увидеть гламурную, расфуфыренную красотку и звонил Шубину, выясняя, как именно я должна выглядеть.

Нервно поглядывая на наручные часики, я считала секунды и представляла, что в данную минуту делает вконец озлобленный и взбешенный Мещерский, вот уже час как дожидающийся меня в ресторане – все еще ждет? Плюнул на все и ушел?

В конце концов мне пришлось самой взять у охранника мобильник и сказать Шубину пару слов, чтобы узнал меня и дал добро пустить.

Этот говнюк в форме тут же куда-то слинял, указав дорогу к лестнице и передав мне два ключа – от кабинета и от ящика письменного стола Мещерского. На шестой этаж, цокая каблуками по бетонным ступенькам, я дошла в гордом одиночестве.

На выходе в рабочее помещение остановилась, опасливо оглядываясь.

Здесь я еще не была – просторный коридор с картинами, подсвеченными в полутьме, по обеим сторонам – тяжелые, дубовые двери с табличками. Присмотревшись, я заметила, что рядом с каждой из табличек пришпилена смешная карикатура – на владельца каждого из офисов. Этот момент мне ужасно понравился, и еще больше расхотелось вредить фирме, в которую меня по воле случая занесло. Начальство, понимающее юмор – это замечательно и даже как-то трогательно.

Со слов Шубина, кабинет генерального должен был располагаться в самом конце коридора, справа от меня. Сняв на всякий случай туфли – чтобы не выдать себя какому-нибудь припозднившемуся сотруднику, или еще того хуже – начальству, я поспешила в нужную сторону.

Двойная дубовая дверь со стеклянными вставками сразу же привлекла к себе внимание. Я подошла, прислушалась. Вроде тихо. Рядом с именной дощечкой такая же смешная карикатура, как и всех – огромная голова на тонкой шее, взъерошенная, клочками борода и торчащие во все стороны волосы.