Каролина Бехтерева - Пока мы не встретимся вновь

И я говорю себе: «В чем не была бы суть…нет сил… расстаюсь с ним, и все…

не меняя тон!»

И мне отвечают: «Ты главное не забудь-

тебе без него еще как-нибудь жить потом..»

Почему я не сдох? Почему не вместе…? Ведь не были же это просто слова, ничего не значащие буквы, безразличные и холодные, как ее серые глаза?

Почему ее? За что ты так со мной?

Как сломать человека? Как сделать его мёртвым, когда кровь всё ещё бежит по венам? Как заставить задыхаться, когда лёгкие полны кислорода? Теперь я знаю ответ на все эти бесконечные «Как?» и «Почему?». Достаточно просто отнять у человека его «жизнь». Отнять его «смысл», отнять его «сердце»…

НЕНАВИЖУ!!! За свои 23 года впервые так сильно ненавижу! Страшно от самого себя! Неужели возможно так безумно любить, и так неистово ненавидеть потом?

Никогда не прощу!

Себе поклялся, а значит так и будет.

Настя

Нужно было купить шторы темнее. Как же слепит, Боже. Зажмуриваюсь и закутываюсь посильнее в одеяло. Знаю, что так делать нельзя. Проснулась — значит проснулась, но как же хочется еще чуточку блаженной сонной неги.

НО! Мой носик учуял божественный запах. Ммм… сырники. Мама аванс получила, наверно. Мы живем скромно, даже очень. А если брать материальный уровень по меркам Москвы, то и вовсе бедно. Мы остались вдвоём после того, как отец ушёл. Папа…мой добрый и нежный папа. К сожалению, проклятому раку всё равно добрый ли ты, хороший ли. Ему безразлично у кого он тебя отбирает, кого в одночасье оставляет сиротой, вдовой… Он просто забирает, а ты остаешься с этой потерей, болью, и, как в нашем случае, с долгами.

Папа взял кредит для того, что бы открыть маленькое кафе. По образованию кондитер, мой отец горел своим делом. Мечтал каждое утро кормить посетителей свежими круассанами и ароматным свежесваренным кофе.

Он так и не успел исполнить свою мечту. В день, когда он нашел помещение под кафе, ему стало плохо. Папа потерял сознание прямо на пороге этого самого здания. Мой номер был последним в списке его исходящих, и врач позвонил.

Решив не беспокоить маму, я сорвалась с уроков и помчала в больницу. К тому моменту ему уже успели сделать анализы. Я ехала и планировала через пару дней забрать папу домой, а пришлось оставить его там на долгие месяцы.

А потом начались адские дни лечения, химии, болей и мертвецки белое лицо моего, некогда, красивого отца.

Все деньги, полученные в кредит, мы пустили на лечение, но и их не хватило. Маме пришлось взять еще один. Отец был против, говорил, что не хочет, что бы после его «ухода» мы были все в еще больших долгах. Он же запретил продавать квартиру. Это все, что у нас было, а оставить своих девочек без крыши над головой он не посмеет. Лечение не помогло… Слишком поздно обнаружили. Эта коварная болезнь не давала о себе знать до последнего. Мы тратили на лечение все, что у нас было, но этого, все равно, было мало. Могли помочь в Германии, но ТАКИХ денег у нас не было, даже если бы мы продали квартиру, и две почки в придачу, и последние трусы. Все равно бы не хватило.

В то роковое утро, я, как обычно, после учёбы шла к нему в больницу. Поднялась на третий этаж, подошла к палате, взялась за ручку, сделала глубокий вдох, надела улыбку и со словами: «Привет, папуля! Ты сегодня еще больше похорошел!» вошла. Сердце дернулось… Можно было бы подумать, что папа спит, но в ту же секунду я поняла, что это не так. Посмотрела на него и почувствовала, что я вмиг стала другой… Что меня теперь половина, что я сирота. Я была абсолютно папиной дочкой. Наверно так бывает часто, когда девочки больше тянутся к папе. Говорят, что ребенка и мать связывает невидимая нить. Так вот, если нить от мамы шла к моему сердцу, от папы она шла к моей душе.

А сейчас ее не было. Она порвалась, навсегда вырвав мою душу из тела.

На негнущихся ногах подошла к папиной кровати, дотронулась до руки и молча захлебывалась слезами и болью.

На маму невозможно было смотреть. Отец был для нее всем. Вместе с 16 лет.

В 18 поженились, в 19 родился сын. Мой брат, которого я никогда не видела. Спустя месяц после рождения его не стало. Для родителей это был удар. 5 лет мама боялась родить ещё одного ребенка. А потом, с папиной поддержкой, переборов страх и боль утраты родилась я. Они так много пережили, выстрадали свое счастье, борясь за него до последнего. А тепер есть только она. Без своего Володи. Одинокая и разбитая женщина, вмиг постаревшая на 10 лет.

Своё восемнадцатилетние я встретила на кладбище. Отца хоронили в этот день. С тех пор я забыла, что мой день может быть веселым, без грусти и отпечатка скорби. Хотя, мы теперь всегда живем с этим мрачным отпечатком. Вот уже 2 года…

2 года бесконечной погони за лишней копейкой. 2 года недосыпов, экономии и террора со стороны коллекторов. Маму уволили сразу после смерти папы. Им было плевать, что она овдовела, бухгалтер им нужен был всегда, и ждать ее никто не собирался. А когда тебе 42 года, вероятность найти хорошую работу сводится к нулю, практически. Её устроила соседка, паковальщицей на завод по производству посуды. Что бы хоть как-то жить и оплачивать долги, мама взяла подработку. Мыла полы на том же заводе после окончания основной смены. Я же забросила мечту поступить в университет, и после окончания школы устроилась официанткой в местное кафе. А в ночную смену я переходила в категорию посудомойщицы. С горем пополам мы выплачивали долг, а в остальном пришлось ужаться. Я одевалась только в секонд-хендах, мама штопала свои вещи, и перешивала подаренные соседями. Развлечения, сладости, море и прочее теперь нам было недоступно. У нас не было ничего, но мы были другу у друга, а это главное.

И вот, спустя 2 года, я лежу в своей кровати и вдыхаю запах потрясающих сырников с ванилью. Папа их любил…Сердце больно кольнуло… Нужно съездить на кладбище.

Поднимаюсь и плетусь в ванную. Спустя 20 минут захожу на кухню и вижу маму у плиты. Поникшие плечи, на которых, казалось бы, вся тяжесть мира. Она не слышит меня, а значит еще не успела надеть свою улыбку. Да, у меня есть такая же, для неё… Подхожу к ней и опускаю голову на плечё, вдыхая такой родной запах.

— Мышонок, Господи, нельзя же так пугать. — вздохнув, говорит мама.

— Доброе утро. — целую её в щеку.

— Доброе, родная. Выспалась? — смотрит с сожалением. Мама не раз просила у меня прощения со слезами на глазах. Когда я без задних ног приползала с работы, и от усталости даже не могла ничего съесть, я слышала ее всхлыпы за стеной. Но, больше смен — больше денег. Мама столько раз говорила, что у меня должна быть нормальная жизнь, отдых, мальчик. Говорила, что она справится.

Не справится! Одна не сможет. Я готовлюсь к поступлению, заучиваю всё, что только можно, что бы после выплаты всех долгов, поступить на бюджет.

А мальчик… Был он у меня когда-то…Была любовь…Но я оказалась ему не нужной. А сейчас мне не до этого, да и больно еще было, не зажило видимо.

Но я, все равно, ему благодарна. Его холод научил меня ни о чём не просить. Ткнул носом в то, что всегда нужно надеяться только на себя. Я молча позавтракала, перед этим соврав маме, что отлично спала. Она ушла на работу, а я решила заняться делом, раз уж я выходная. Хоть жили мы и скромно, но всегда дома было чисто. Закончив с пылью и посудой, вымыла окна, постирала вещи, и принялась за готовку ужина. Пусть маме тоже будет приятно, кухня давно стала ее третьей работой, а ведь так хочется, что бы она вновь почувствовала себя женщиной, а не домработницей. Хочется вновь увидеть тот блеск в глазах, ту жажду жизни. Но это всё в прошлом, ведь больше нет того света в её жизни, за которым она шла. Нет воздуха, который наполнял её жизнь. Не знаю, сколько должно пройти, что бы МОЯ мама вернулась, да и вернется ли вообще. Ужин получился не хитрый: овощное рагу, отварная гречка, и два куриных бёдрышка обжаренных со специями. Ну, как говорится, чем богаты!

До прихода мамы оставалось ещё много времени, и я решила прилечь посмотреть телевизор. Не заметила, как закрылись глаза и я вернулась в еще один кошмар моей жизни.

Нежные руки исследовали каждый миллиметр моего тела, горячие губы покрывали поцелуями лицо, плавно спускаясь к шее. Чувствую, как ноги подкашиваются. Всё, что мне сейчас нужно- это дышать с ним одним воздухом, чувствовать его так близко, насколько это возможно.

Карие, почти чёрные, глаза смотрят с пронзающим возбуждением, граничащим с нежностью…почти любовью. Но, в один миг глаза становятся холодными. Смотрят на меня с абсолютным безразличием. Его мягкая улыбка принимает оскал и он, не отрываясь от моих глаз, произносит:

— У меня другие планы, и тебя, малышка, в них нет!

Моё тело обмякло и я чувствую, как он отпихивает меня от себя, брезгливо поморщившись. Падаю и больно бьюсь рукой.

Распахиваю глаза и понимаю, что я на полу. Дыши! Просто дыши, ты всего лишь свалилась с дивана.

Поднимаюсь, потирая руку. Физическая боль ничто в сравнении с болью внутри. С противным привкусом горечи и улыбкой разочарования.

Посмотрела на часы, и в этот момент слышу звук прокручивания ключа в замке. Мама вернулась. Вот это я поспала. Иду в коридор и застываю глядя на женщину… на адски уставшую женщину…Только не плачь! Только не плачь…держись хотя бы ради неё.

— Привет, мамуль. Как ты? — забираю сумки и иду на кухню.

Пока мама снимает пальто и моет в ванной руки, разогреваю ужин и накрываю на стол. Мама кричит из коридора:

— Мышонок, дай мне пол часа и будем ужинать.

Войдя в кухню застывает уже она…

— Зайка, зачем? У тебя же выходной… — произносит мама, а в глазах застывают слёзы.