— Что потом?

— Она была пьяна, — безжалостно сказал он.

Часа через два Поль вернулся, привезя испуганную всхлипывающую Дельфину. Она выглядела жалкой и незащищенной. Ей удалось кое-как стереть с лица косметику, но она все еще была в дорогом вечернем платье из набивного черного с белым крепа и в болеро с меховой оторочкой. В этом наряде ее и арестовали на борту плавучего казино. Роскошное казино до капитального ремонта было грузовым судном под названием «Рекс».

Дельфина изо всех сил старалась войти в гостиную с гордо поднятой головой, но, увидев поджидавшую их Еву, расплакалась и тяжело опустилась на софу.

Ева вопросительно посмотрела на Поля, но он только качал головой. В его взгляде сквозили недоверие и глубокая печаль. Подвинувшись к Дельфине и взяв в ладони ее несчастное лицо, Ева крепко прижала дочь к себе.

— Ну, перестань. Что бы там ни случилось, это едва ли настолько ужасно, — в смятении твердила она.

Увидев Дельфину, всегда выдержанную и уверенную в себе, а вместе с тем ранимую и нежную, в таком состоянии, Ева думала только о том, как успокоить дочь.

— Боюсь, ты ошибаешься, дорогая, — спокойно сказал Поль и сделал ей знак, давая понять, что хочет поговорить с глазу на глаз.

— Дельфина, дорогая, поднимись наверх, надень халат, а потом спустись на кухню, я приготовлю завтрак, — сказала Ева, легонько подтолкнув Дельфину к лестнице. Услышав, как хлопнула дверь в прежней комнате Дельфины, Ева тотчас же повернулась к Полю. — Господи, что все это значит?

— Полиция нагрянула в одно из плавучих казино. Дельфину и Марджи посадили в одну камеру с десятком других женщин. Все они, как и Дельфина, были разодеты в пух и прах, а многие пьяны, некоторые — мертвецки. Мужчин поместили в другую камеру. Это какой-то сумасшедший дом: адвокаты, журналисты, фотографы, репортеры… Если бы не статус дипломата, мне не удалось бы так быстро вытащить ее оттуда.

— Но как она попала в подобное место?

— Она назвала имя какого-то мужчины, но мне оно ни о чем не говорит. Мне удалось вытащить оттуда и Марджи. Пришлось отвезти ее домой, другого выхода не было. Думаю, она не протрезвеет до завтра. Она все старалась убедить меня в том, что это казино — «шикарное место»: рулетка, кости, кено, «фараон»[12], «очко» и три сотни игровых автоматов. Лучше, чем в Тихуане. Она говорила, как заправский игрок, утверждая, что беспокоиться не о чем: судно имеет сотни спасательных шлюпок, поэтому там совершенно безопасно. — Он попытался улыбнуться, но это не получилось. — Она была настолько пьяна, что не поняла, кто я такой. Она все твердила о том, что у них с Дельфиной ко времени начала рейса была пара тысяч долларов и полиция обчистила их. Пока я вел ее к дому, она без конца повторяла, что я должен попытаться вернуть эти деньги. Даже лезла драться с полицейскими.

В голосе Поля звучало отвращение.

— Но… это невероятно, Поль, правда… правда? — сбивчиво бормотала Ева в полном замешательстве. — Студенты университета… в таком возрасте… спаивают девочек? Что же за комендант эта миссис Робинсон, если она позволяет им общаться с подобными мальчиками?

— Ты не совсем понимаешь, дорогая. Ты ведь не слышала, что несла Марджи. Если только все, что она говорила, не выдумка, — а поскольку она была слишком пьяна и разъярена, чтобы лгать, я ей верю, — они с Дельфиной постоянно участвуют в богемной ночной жизни Голливуда. К ним относятся с учтивостью, приличествующей их положению. Они посещают только элитарные клубы, защищенные от оскорбительных рейдов полиции. Она не могла поверить, что их осмелились задержать.

— Ночная жизнь? Ночные клубы?

— Казино, самые престижные. К этим казино студентов и близко не подпустят. Они ходят туда с мужчинами, взрослыми мужчинами. Бог знает, кто они, эти мужчины, на какие деньги они играют.

— О Поль, только не Дельфина! Марджи, возможно, но не Дельфина!

— Нет, дорогая, обе. Совершенно очевидно, это продолжалось весь год, и что бы там ни было, они обе принимали в этом участие.

— Я ей не верю и не поверю, пока не поговорю с Дельфиной. Я никогда не доверяла этой Марджи, мне не следовало слушать монахинь, — не принимала услышанного Ева, ее сердце готово было выскочить из груди.

— Давай позавтракаем, — предложил Поль, устало поведя плечами, — а потом отнесем Дельфине завтрак в ее комнату. Я не хочу, чтобы прислуга была в курсе происходящего.

— Нужно немедленно подняться к Дельфине и поговорить с ней. Завтракать сейчас я не в состоянии.

Дельфина вытирала полотенцем мокрые после душа волосы. Она была в своем старом белом купальном халатике. Сидя перед туалетным столиком, она аккуратно разделила волосы посередине пробором, и они, как обычно, спускались волнами от лба к маленькому подбородку. Более бледная, чем обычно, она уже пришла в нормальное состояние, о чем красноречиво говорили ясные и безмятежные серые глаза, в которых не было и намека на слезы.

— Дорогая, твой отец сказал мне… Марджи… Он думает…

— Мама, я слышала, что говорила Марджи, — перебила ее Дельфина. В голосе девочки звучала отчужденность, словно она абстрагировалась от реальной обстановки.

— Но, дорогая, это не… ты не…

— Мама, мне кажется, вы с отцом придаете всему слишком большое значение… Если бы я могла каким-то другим путем освободиться из этой камеры, поверь, я бы не стала вам звонить. Существовал один шанс из миллиона, что полиция устроит рейд, и сегодня мы оказались не в том месте и не в то время. Только и всего. Нас накрыли сразу же, едва нагрянула полиция. По меньшей мере тысяче человек удалось откупиться. Это несправедливо.

— Несправедливо? — недоверчиво переспросила Ева.

— Сегодня там могли арестовать чуть ли не весь Голливуд. Там были директора студий, все самые крупные звезды, знаменитости. Нам с Марджи просто не повезло. Возможно, газеты напишут об этом рейде, но не назовут ни одного имени. Они никогда этого не делают, можешь не сомневаться. Не отрицаю, я испугалась, и, конечно, мне было очень неприятно оказаться в тюрьме, но уверена, такого больше никогда не произойдет. — Наклонив голову, она принялась рассматривать сломанный ноготь и, вынув пилочку, начала его подпиливать.

— Прекрати, Дельфина, и посмотри на меня! Думаешь, это все, что я хотела от тебя услышать? Что ты делала в таком месте? Ты что, игрок? Что это за мужчины, которые привели вас туда? Откуда у тебя это платье и накидка? Скажи мне, ради Бога, что происходит в твоей жизни?

— В твоих устах это звучит слишком зловеще, мама. Марджи и я знакомы со многими интересными мужчинами, любителями ночной жизни. Они всего лишь наши приятели, ничего больше, — заявила Дельфина. — Мы так развлекаемся… Азартные игры — такой же вид развлечений, как ужин, танцы или варьете. Все же этим занимаются. Я не понимаю, что в этом плохого. Мы не на последние деньги играем. Я достаточно зарабатываю, чтобы покупать себе наряды. И тебе известно, что это никак не отражается на моей учебе: ты знаешь мои отметки.

— А алкоголь?

— Видимо, мне подсунули сегодня что-то более крепкое, чем я просила. Мне следовало быть осторожней. Да и Марджи тоже. — Дельфина искренне смотрела на мать.

Ева встала, ошеломленная тем, что Дельфина лжет: не в первый раз она напилась и не в первый раз играла.

— И сколько же лет тем мужчинам, с которыми ты и Марджи играли? — строго спросила она.

— Джеду и Бобу? Лет по двадцать, я думаю, — спокойно ответила Дельфина, ища что-то в своем шкафу.

— А хорошо ли вы их знаете? — настойчиво продолжала Ева.

— Довольно хорошо. Они отличные парни. Надеюсь, их тоже отпустили, — добавила Дельфина с жалким смешком. Вытащив из шкафа розовое хлопчатобумажное платье, она бросила его на кровать. — Как хорошо, что я оставила здесь кое-что из своих старых вещей, — сказала она, улыбаясь Еве так безмятежно, словно разговор уже закончился.

— Дельфина, мне придется сказать миссис Робинсон, что мы больше не разрешаем тебе оставаться ночевать у Марджи. Никаких исключений больше не будет. Мы не можем помешать тебе дружить с этой девушкой, но я не примирюсь с вашим образом жизни. Так мы с отцом, по крайней мере, будем уверены в том, что ты подчиняешься правилам землячества и возвращаешься домой, когда подобает.

— Ты не посмеешь этого сделать! Ты сломаешь мне жизнь! — лицо Дельфины исказилось от гнева.

— Ты сама разрушаешь свою жизнь, — твердо сказала Ева, окончательно приняв решение. Она подошла к двери и распахнула ее. Дальнейшая дискуссия бесполезна. Необходимо установить за Дельфиной контроль.

Дельфина кинулась к двери и придержала ее, не давая матери выйти.

— А кто ты такая, чтобы меня учить? — наклонившись к Еве, прошипела она.

— Что? — спросила Ева, не веря своим ушам.

— Я хочу задать тебе пару вопросов, мама, раз уж ты решила обращаться со мной, как с малым ребенком. Интересно, сколько лет было тебе, когда ты жила в Париже со своим любовником? Ты была тогда моложе, чем я сейчас. За сколько лет до того, как ты вышла замуж за отца, это было? И сколько у тебя было любовников?

Ева почувствовала смысл сказанного раньше, чем это постиг ее мозг. Не ответив, она быстро захлопнула дверь, чтобы никто не услышал того, о чем говорит Дельфина.

На губах Дельфины заиграла торжествующая улыбка.

— Все это я узнала от Бруно, когда мы жили во Франции. Какая же ты лицемерка, мама. Почему бы тебе не запереть меня здесь, в моей комнате? Ты могла бы тогда не сомневаться, что я не стану поступать так, как ты. Имей в виду, я все еще девственница и собираюсь остаться ею, но вряд ли ты поспособствуешь этому, если скажешь миссис Робинсон, что мне нельзя больше ночевать у Марджи. Разве твои родители смогли помешать тебе делать то, что ты хотела?

«Сколько любовников?» — думала Ева, потрясенная вопросом. Что бы она ни ответила Дельфине, все было бы напрасно. Сознание Дельфины уже отравлено, вред нанесен. Ева сделала над собой усилие и заговорила спокойно.