- Кать, ты че, блять, собралась сиськи себе делать?

Присутствие Матвея в моей комнате было неожиданным, но его вопрос окончательно выбил меня из колеи, и я совершенно не понимала, что происходит. Мой язык продолжал задавать вопросы, но при этом связь с мозгом был потеряна.

- Ты лазил в моем телефоне?

Матвей растерянно посмотрел на мой гаджет в своих руках.

- Случайно вышло. Тут нет пароля...

Его ярость немного улеглась, но он продолжал испепелять меня своим взглядом. Он возвышался надо мной, словно скала, хотя я была не из дюймовочек. А еще мне так хотелось ударить его. За его мерзкое поведение в клубе. Знала, что не имею на это право. Но ладони чесались от желания и мне пришлось их сжать в кулаки.

- Кать! Ты же будущий врач! Ты же знаешь, какая это херня! Зачем тебе это? Если хочешь мужикам нравиться, то я тебе со стопроцентной гарантией говорю, что может это смотрится красиво и заводит с пол-оборота, но на этом все! Ни трогать, ни что-либо еще желания вообще нет! Ну и всякие последствия не очень хорошие - ты сама все знаешь!

Соколов разговаривал со мной так, словно это уже был решенный вопрос и убеждал так, словно его действительно волновало, что и как я собираюсь делать. Довольно странно для его сегодняшнего поведения в клубе и его любви к большому размеру груди. Не знаю зачем мне эта информация, но я запомнила про четвертый размер Леры и интерес Матвея к этому размеру.

- Тебе -то какая разница? И зачем ты мне врешь? Тебе ведь самому нравятся большие сиськи? - я ответила Матвею его же тоном, стараясь за грубостью скрыть обиду.

Я не собиралась ничего делать со своей грудью. Меня все устраивало. А то что я погуглила немного на эту тему - так это минутная слабость. И оправдываться перед Соколовым я не собиралась, прекрасно понимая, что будь у меня хоть десятый размер, это ничего не изменит. Я просто в целом не в его вкусе.

От щемящей боли в груди хотелось заплакать, но я продолжала смело смотреть в глаза Матвея, ожидая от него любой очередной грубости. А он вместо того, чтобы сказать очередную глупость или колкость, растерянно пожал плечами и заявил:

- С чего ты взяла?.. Мне твои нравятся...

- Мои?

Я повторяла за ним, как попугай, потому что смысл фразы дошел не сразу до мозга. А вот тело сразу отреагировало на такое признание легкой дрожью.

- Твои, - уверено повторил Матвей, опуская свои глаза в район груди. Туда, куда тут же вскинулись мои руки и сжали крепко полотенце, опасаясь, что оно, вместе со мной упадет на пол.

Мне стало жарко под его взглядом. Но сдаваться я не собиралась. Хочу оказаться в его руках до головокружения, но в жизни не покажу ему своих чувств.

- Мои, значит? А какого хрена ты в клубе., - я замолчала на полпути, понимая, что противоречу сама себе, и еще мгновение и я снова открою Матвею свою душу, показав, как сильно меня ранит его интерес к своей бывшей девушке.

- В клубе случилось недоразумение. Если хочешь, я тебе расскажу все про нас с Лерой. Прямо сейчас. Я очень не хочу, чтобы ты надумала себе что-то и испортила наши с тобой отношения. Я с ума сойду если ты обидишься и перестанешь приходить ко мне. Я готов на все, что угодно, лишь бы видеть тебя чаще.

Матвей был так близко. Можно было просто протянуть руку и дотронуться. Я видела, как в его глазах плавилась тоска и сама с трудом сдерживалась, чтобы не кинуться ему на шею.

Каждое его слово отдавалась в моем теле легкой пульсацией, а кровь бежала с каждой секундой все быстрее и быстрее. В голове шумело, и в этот момент мне уже казалось, что нет ничего правильнее, чем ответить ему согласием. Хотя секунду назад я была настроена не очень дружелюбно.

А еще мне было чертовски приятно, что он дорожит нашими встречами.

- Кать! Нам надо поговорить о многом. Опять!

- Поэтому ты заявился сюда? Как ты вообще проник в мою комнату? Как прошел через охрану?

Матвей выдохнул, а потом улыбаясь, объявил:

- Все ответы потом. Я сейчас очень хочу тебя поцеловать и вряд ли я найду в себе силы вести светские беседы, когда ты рядом и на тебе так мало одежды.

На мне не то, что было мало одежды. Ее на мне практически не было, если не считать одно небольшое короткое полотенце. Но меня уже это не волновало. И я даже не смутилась. У меня коленки дрожали от его горячих слов. И губы покалывало от предвкушения.

- Поцеловать?

- Если ты меня сейчас оттолкнешь, я уйду, Кать. Но в следующую нашу встречу уже не просто поцелую, я блять, тебя изнасилую, потому что я ни хрена не железный, - Матвей опустил свои руки на мои плечи и притянул к себе.

В его голосе было столько отчаяния и страсти, что сдерживаться больше было невозможно. Этот месяц выдался для меня слишком тяжелым, и я точно знала, что если откажу ему и прогоню, то потом буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Я слишком много мечтала о нем. Слишком долго представляла этот момент. И пусть, все сейчас выглядело коряво и нелепо, отказаться я уже не могла.

- Ну, и целуй уже.

Плевать на все. Плевать на то, что это будет еще одна ночь, после которой Матвей скорее всего будет меня избегать. Плевать, что я не слышу голос разума и своей гордости.

Я хотела его. И будь что будет.

Матвея просить дважды не нужно было. Он рывком подхватил меня на руки, а еще через мгновение его крепкое тяжелое тело вдавливало меня в кровать:

- Умница моя, - похвалил Матвей, - ты не пожалеешь.

Ответить ему я не успела, потому что он тут же впился в мои губы, с тихим стоном наслаждения проникая в мой рот языком и запуская по моим венам мощнейший разряд желания. У меня все тело покалывало от его ищущих рук и требовательных губ. У меня воздуха не хватало, но я с громким стоном прогнулась ему навстречу и больше всего на свете боялась, что это все закончится.

Что он творил своим языком со мной? Меня трясло, как в лихорадке. И его тоже. Мы стонали друг другу в рот и не могли оторваться и замолчать.

Я бесстыдно обхватила его бедра ногами и сжала их так, что, если бы Соколов захотел сбежать, у него ничего не получилось.

- Как же я тебя хочу, - хрипел Матвей, стягивая с меня полотенце, - я сейчас покажу, сладкая, как мне нравится твоя грудь.

И показал. Он сосал ее до тех пор, пока я не начала хныкать от дикого животного желания. Мне так хотелось получить долгожданную разрядку, что я нисколько не стесняясь раскинула ноги и подалась ему навстречу.

- Только не кричи, моя сладкая, - Матвей вошел в меня одним быстрым плавным движением, прикрывая пальцами мой рот, и кусая себя за руку.

Больше ничего вокруг не существовало. Только Матвей во мне и желание острое, сильное, всепоглощающее. Мы словно озверели с ним. Он был ненасытен и беспощаден, вбивался в мою плоть яростно и мощно, а я впивалась ногтями в его кожу, безоговорочно подчиняясь его силе и напору.

Когда меня разорвало в клочья, я кричала так, что могла разбудить весь дом. Но Соколов не дал мне сделать этого. Он заткнул мои рот своими губами, и содрогался от оргазма одновременно со мной, больно сжимая мои бедра. До синяков.

Но я этого не чувствовала. Только разноцветные всполохи и сладкая истома по всему телу. Я не могла ни двигаться, ни говорить, ни даже думать. Просто прижималась к Матвею и тонула в этом наслаждении, понимая, что не смогу отпустить его никогда.

Сознание возвращалось медленно. Было страшно пошевелиться. Я боялась, что Матвей встанет и уйдет. К этому я была не готова. Поэтому теснее прижалась спиной к его груди, желая побыть с ним как можно дольше.

Но Соколов, к моему счастью, не торопился.

Его руки скользнули к моей груди, оставили горячий след на животе, а потом и вовсе прижали мои ягодицы к его снова возбужденному члену:

- Еще один раунд, Барби. А потом поговорим.

17


Матвей

- Я больше не могу, - обессиленно выдохнула Барби и, вцепившись в мою руку, засопела на моем плече.

Я и сам больше не мог. Но это и не удивительно. Вместо еще одного раунда мы прокувыркались с Катей всю ночь.

Начало пятого. За окном еще темно. Безумно хотелось поддаться расслабляющей неге и окунуться в сладкий сон рядом с этой девчонкой. Но мысль о том, что нас могут застукать, не давала мне этого сделать. Я не боялся Торопова-старшего и точно смог бы выпутаться из любой передряги. Мне не впервой. А вот Катя совсем не заслуживала этого унижения. Она и так с отцом не в самых лучших отношениях, да и нет у меня такого права и желания

- смешивать ее с грязью. Поэтому, как только ее дыхание выровнялось, я тихонько выбрался из ее теплых объятий и бесшумно сполз с огромной кровати. Мои шмотки валялись рядом, и я старясь вести себя, как мышь, быстро натянул их на себя.

Мне очень не хотелось уходить и оставлять Барби одну, но если не ушел бы, то утром все было бы очень плохо. Намного хуже, чем если она проснется и не обнаружит меня рядом с собой. А так я уверен, что и ее честь не будет запятнана, и я смогу объяснить ей, почему сбежал.

Я бесшумно вышел в коридор, хотя знал весь дом вдоль и поперек, в том числе, и где установлены камеры. И где находятся слепые зоны. Когда-то мы с Владом разрабатывали охранную сигнализацию, и я в свое время изучил план дома и разработал к нему самую мощную программу защиты и слежения. Как оказалось, я ничего не забыл. Если кто и мог проникнуть в дом без препятствий, то - это только я, ну, или Влад. Поэтому пройти в комнату Кати мне не составило большого труда.

А вот с побегом было посложнее. Нежелание уходить отсюда занимало все мои мысли, и чтобы выйти отсюда незамеченным, мне пришлось немного притормозить и выбираться из дома крадучись и постоянно озираясь по сторонам, словно я воришка, который сорвал свой куш в доме самого богатого человека в городе.