Отец был не весел, хотя старательно пытался изобразить на лице улыбку. Поцеловав меня в лоб, он, взяв мою руку обернулся в сторону гостей:

— Фарах, возможно слухи уже успели дойти до гарема, но мне все же хотелось бы сообщить тебе самому, что…

— Я знаю, отец, — я чувствовала с каким трудом он пытается подбирать слова, и решила ему в этом помочь, — ты обещал мою руку сыну паши.

— Да, Фарах, и если…

— Я согласна, отец. Как примерная дочь, я не смею противиться вашему решению, и, если такова ваша воля, что ж, так тому и быть.

Краем глаза я успела уловить резкое движение с той стороны, где находился Джабир, но не повернула головы. Если своим поведением он преследовал цель настроить меня против жениха, то просчитался. Оттаскавший меня за ухо Эрдем-бей, ошибочно принявший меня за мальчишку, не внушал того ужаса и неприязни, что вызвал во мне поступок брата. И, если уже выбирать между двух зол, то несомненно предпочтение стоит отдать — первому. То, что произошло в саду не оставило мне иного выбора — я должна была немедленно покинуть отчий дом.

Рейвенхерст, Суррей, Англия.

— Фредди, вот так встреча. Когда мне передали, твою карточку, я просто не поверил своим глазам, — по парадной лестнице на встречу давнему другу стремительно спускался сам хозяин. — Как поживаешь, старина? — он радостно обнял визитера на глазах у ошеломленной прислуги, отчаявшейся увидеть хоть проблеск улыбки на лице своего патрона.

Прошло уже несколько месяцев со дня отъезда госпожи Мирабель, брак с которой оказался для молодого хозяина несчастливым. За это время, барон ни разу не отлучался из поместья все свое время посвящая дочери, в которой, кто бы мог подумать, души не чаял несмотря на то, что девочка с каждым днем все больше внешностью напоминала мать: те же белокурые волосы и огромные, на пол лица голубые глазки.

Со стороны могло показаться, что хозяин вполне доволен жизнью отшельника, которую сам в последнее время избрал для себя, но уж кому-кому, а его работникам, что знали его еще с тех самых пор, как он, двухлетний карапуз скатывался с этой самой лестницы сидя в тазу, который успел умыкнуть в прачечной, было хорошо известно, как тяготила его спокойная жизнь, где не было ни привычных риска, ни дорогих сердцу приключений.

Мало кому было известно, чем Райтон Филдинг в действительности занимался в период службы на Востоке. В отличие от официальной версии — старшего гарнизонного офицера, не брезгующего заниматься коммерцией, в следствие чего и было сколочено его баснословное состояние, на самом деле барон Блейкни выполнял функции особого шпиона на службе британской разведки его Величества. Владея в совершенстве арабским и тюркским языками, имея не совсем стандартную для англичанина внешность: длиной до широких плеч иссиня-черные волосы, которые он подхватывал на затылке кожаным шнурком и зеленые, словно острые клинки глаза, под широкими темными бровями, он в случае необходимости, легко мог сойти за местного жителя, не вызывающего никакого подозрения у тех, за кем он, собственно говоря, следил.

Небольшая пикантная родинка-мушка над верхней губой, приковывала внимание к твердой линии рта и упрямому подбородку с ямочкой посередине, невольно навевая мысли как столичным, так и восточным красавицам о том, каким великолепным любовником мог быть сей великолепный образец мужской красоты.

Фредди, или Фредерик Мейкпис, носящий титул виконта Роузгроув, в то время, как его папаша граф и не думал отходить в мир иной предпочитая наслаждаться прелестями этого, был сослуживцем Райтона, часто подстраховывающим его, во время особо опасных заданий и в качестве связного передающим в штаб его секретные депеши. Несмотря на радушный тон друга, он не мог не уловить в его голосе нотки печали и тоски по былой жизни. Впрочем, он ведь именно для этого и приехал сюда сегодня: передать барону Блейкни, что корона вновь нуждается в его услугах и намерена отправить его на этот раз не куда-нибудь, а в Стамбул, где по слухам созревал заговор против нескольких дипломатических миссий, в том числе и британской.

— Райтон, — бросив быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что их не слышат, Фредди тихо прошептал: "Старая вдова собирается замуж, свадьба с восходом солнца".

Простому человеку был бы непонятен смысл сказанного, означающего для посвященных: "Новое задание. Следует отправляться на Восток".

Барон вздрогнул и посмотрел прямо в глаза другу. О, как бы дорого он заплатил, за возможность вновь испытать те острые ощущения, что и прежде. Но, он не мог. Крошечная Лайла, смысл его жизни — все, что у него было в этом мире, он нес за нее ответственность и больше не мог бездумно рисковать собственной жизнью, как раньше.

Спор продолжался до поздней ночи, а с рассветом, отдав соответствующие распоряжения управляющему и строго наказав прислуге присматривать за дочерью в его отсутствие, барон Блейкни в сопровождении виконта отправился в Лондон, откуда уже через пару дней, отплыл на трехмачтовом красавце "Аллюре" держащим курс на Босфор.

Тяжесть, что столько времени лежала на сердце, постепенно отступала. Жажда приключений манила вперед, заставляя до боли в глазах всматриваться в линию горизонта. Где-то далеко, его ждала судьба…

ГЛАВА 10

Как часто любит повторять матушка: "In fоr а реnnу, in fоr а роund", — фраза что в переводе на наш язык, означает следующее: "Отдал пенни, придется отдать и фунт".

Мне мало что известно об английских деньгах, но смысл пословицы стал сразу ясен после того, как я дала свой ответ государю. Теперь, назад пути уже не было. Из-за того, что гостям уже нужно было возвращаться домой, брачный обряд — нигях, совершили тем же вечером. Честь заключения столь важного союза была возложена на плечи самого шейха-уль-ислам. Пока он в присутствии свидетелей проводил обряд, мы вместе моим женихом сидели за ширмой на небольшой тахте и пользуясь тем, что в этот самый момент были предоставлены самим себе, разговаривали:

— Почему из всех сестер, ты выбрал именно меня? — испытывая непривычную робость, я не решалась поднять глаза и нервно теребила узорную тесьму на одежде. — Ты ведь слышал, что сказали взрослые, должно пройти несколько лет, прежде, чем я смогу переехать в твой дом.

В ответ, Эрдем-бей ухмыльнулся, и приподняв мое лицо за подбородок, заставил взглянуть на себя:

— Знаешь, а ведь мне было известно о том, что мой отец собирается просить у твоего отца разрешения на брак. Ты себе и представить не можешь, как меня это страшило. Политический брак — то, что нужно нашим семьям, но вовсе не то, что нужно мне, или готов поклясться, тебе. Я-художник, творческая натура, которая не может существовать без вдохновения, без чувств. Перспектива женитьбы на одной из обитательниц гарема, страшила меня. Подумай сама, что могло меня ожидать? Покорная воле родителей, безвольная, неспособная на чувства жена, рожающая в год по ребенку и мечтающая о том, чтобы муж поскорее взял в свой гарем другую, а ее оставил в покое.

Не удержавшись, я хмыкнула. Похоже Эрдем-бей совсем не знаком с гаремной жизнью, иначе понял бы, что мои сестры давно мечтают выйти замуж хоть за осла, лишь бы покинуть, наконец отчий дворец, и зажить собственным домом.

— А, почему, ты решил, что я не такая? Я ведь проявила покорность и безропотно приняла отцовскую волю? — сама не знаю почему, но для меня был важен его ответ, от которого могло зависеть очень многое.

— Ты? — наплевав на приличия, он громко расхохотался, не заметив, как враз смолкли голоса.

Из-за ширмы выглянула недовольная физиономия Арзу-аги — главного евнуха гарема, которая злобно на нас шикнув, вновь исчезла. Вновь послышались голоса, и Эрдем-бей, откинувшись на подушки весело на меня посмотрел:

— Погляди, ты вносишь хаос всюду, где появляешься. Тогда в саду, приняв тебя за мальчишку, я был поражен твоей безрассудной смелостью и дерзостью, узнав же, что ты дочь хана, я обрадовался, ибо именно о такой жене, я всегда мечтал. Порасспросив прислугу о тебе, я лишь утвердился в собственных предположениях — с тобой мне никогда не будет скучно. Не важно сколько лет пройдет три или тридцать три, уверен, что ты всегда будешь оставаться такой же бунтаркой, как и сейчас, а я, обещаю, что никогда и не взгляну на другую, зная, что дома меня ждет маленькая искорка, готовая в любой миг превратиться в опаляющее пламя, в огне которого я готов гореть до последнего вздоха.

Смысл большинства слов был мне непонятен, но мне нравилось, как это звучало. Мой жених был красивым, богатым, и как я сейчас смогла убедиться, веселым и добрым. В эту самую минуту, я, как никогда еще была уверена — мы подружимся.

Расслабившись, я улыбнулась в ответ болтая ногами в воздухе, чем еще больше развеселила нового родственника. Через несколько минут дело было сделано и убрав ширму, нас торжественно объявили мужем и женой. Под суровыми взглядами присутствующих, Эрдем легко поцеловал меня в лоб и достав из поднесенного слугой ларца ожерелье, надел мне его на шею.

Теперь, сразу стало понятно почему матушка перед визитом к отцу настаивала именно на пурпурных одеждах. Как оказалось, подарок Эрдема представлял собой искусное переплетение цветов и листьев из аметистов, изумрудов и бриллиантов, и невероятно шел к моему платью.

— Точь-в-точь, как твои глаза, — застегивая замочек, Эрдем наклонился к самому моему ушку.

Я зарделась от неожиданной похвалы и улыбнувшись подняла взор, который внезапно остановился на Джабире.

Застывший словно пантера перед прыжком, он не спускал глаз с рук моего супруга, в эту самую минуту поправляющего мои локоны. О, Аллах. Сколько же ненависти было в том взгляде.

Инстинктивно, я придвинулась к Эрдему и взяла его за руку, при этом не сводя глаз с Джабира, который перевел пылающий взгляд на меня. Два клинка: фиалковый и черный схлестнулись между собой, и неизвестно еще до чего бы наше противостояние дошло, если бы в эту самую минуту его не заслонила тучная фигура священнослужителя, желающего молодым бесконечного счастья, любви, процветания и много-много детей.