Действительно, минут через пятнадцать мы втиснулись в маршрутку на двойное сиденье. Я вытащила из сумки полтинник и, почти не глядя, сунула его в руки мужчине, оказавшемуся напротив, чтобы тотчас снова обернуться к Насте. Мы были настолько поглощены разговором, что я не сразу отреагировала на оклик:

— Девушка, возьмите сдачу!

Видимо, он повторил это уже не единожды.

Протягивая руку за деньгами, я нахально посмотрела ему в глаза, демонстрируя полное отсутствие приличествующей случаю неловкости. Глаза оказались карие, теплые. Похоже, я смотрела в них чуть дольше, чем нужно было, потому что мужчина, а точнее, молодой человек вдруг улыбнулся. На его лице отразилось понимание, и это было тем более странно, что я как раз ничего не понимала и не могла бы объяснить, что заставило меня сделать то, что я сделала дальше. В тот момент, когда карие глаза на миг метнулись в сторону окна, проверяя остановку, я повернулась к окну и вывела пальцем на запотевшем окне 1:0.

Затем обернулась и с вызовом уставилась в глаза попутчику. Он оживился, губы еще сдерживали смех, но глаза просто лучились, обдавая меня теплом и уверенностью в том, что все будет.

Так начался наш поединок, который очень быстро стал зрелищем для всех окружающих. Краем глаза я ловила улыбки наших соседей, в том числе и Настину. Не знаю, что думали эти люди и за кого они болели, но мне было приятно осознавать, что они смотрят на нас и улыбаются.

Счет был 3:2 в мою пользу, когда Настя легким пожатием руки напомнила о том, что ей пора покинуть наше общество.

— Я тебе позвоню, — шепнула она на выходе.

— Да-да, обязательно, — пробормотала я, трепеща от осознания того, что сейчас произойдет.

Я проводила взглядом Настину фигурку, исчезающую в темноте между домами, а когда повернулась обратно, мой партнер по «гляделкам» заметил:

— Надо бы исправить счет.

Я молча изменила «два» на «три», а затем сказала:

— Хороший счет, чтобы закончить.

— Вы так легко сдаетесь? — Его ироничный вид вызвал у меня легкую досаду.

— Нет, просто выхожу на следующей. — Я сказала это спокойно, но мое сердце нервно подпрыгивало где-то в глубине куртки.

— Какое совпадение! — с нарочитым восторгом сказал он. — Я тоже. Поскольку свою остановку я проехал десять минут назад, не вижу смысла оставаться здесь дальше.

— Простите, что задержала вас, — сказала я, демонстрируя полное отсутствие сожаления по этому поводу.

— Не беспокойтесь, — он чуть усмехнулся, — меня никто не может задержать там, где я не хотел бы задержаться.

— Вы считаете себя свободной личностью? — ехидно поинтересовалась я.

— Уже нет, — ответил он.


Мы шли по темному району, и мир иллюминировал нашу прогулку бликами фонарей, рассыпанных по лужам. Иногда мы задевали друг друга локтями, и каждый раз я внутренне вздрагивала. Не могла поверить, что такое бывает. Нежность и трепет, трепет и нежность — мне казалось, что они ушли из меня безвозвратно вместе с умением стесняться своего обнаженного тела, вместе с неловкостью губ при поцелуе. А теперь я снова чувствовала себя нежной и хрупкой, и мое тело трепетало при одной мысли о прикосновении его пальцев.

— Не могу поверить, что так бывает, — сказала я ему у подъезда, когда мы стояли как два школьника друг напротив друга, не соприкасаясь даже руками.

— Чем более невероятным это кажется, тем легче поверить, что это происходит со мной, — ответил он.

Зайдя в квартиру, я захлопнула дверь и сползла на пол. Истеричный смех сотрясал меня, освобождая сознание от скопившегося напряжения, как от мусора. Со смехом выходил мой страх, моя злость. Смех накатывал волнами, и по телу уже катился озноб, но с каждой минутой я чувствовала себя все более легкой, все более чистой, все более свободной. Смех раскручивался внутри меня, как пружина, спускающая завод. Он сотрясал все мое тело, выходил хохотом напополам со слезами.

Зазвонил телефон. Это была, разумеется, Настя. Выслушав мои прерываемые смехом воспоминания, она вдруг сказала:

— Вот увидишь, ты еще замуж за него выйдешь.

— Да ты что?! — закричала я и тут же снова закатилась в новом приступе хохота.

Потому что поняла с неожиданной определенностью, что Настя права.

Это тоже подобно обреченности. Хотя, наверное, больше подходит слово «предназначение».

Он очень скоро сделает мне предложение, и я не раздумывая соглашусь.

Никакой обреченности, только вера.

Чудом выжившая в страшной автокатастрофе, Саша Рокицкая приобрела после случившейся с ней трагедии странный дар — она не просто видит чужую ауру, но и способна понять, что носитель этой ауры приближается к трагической смерти…