Руфус в гневе выпятил грудь:

— У меня не было бы ни малейшей причины протыкать их копьем, если бы они сперва не насаживали на свои копья тебя!

«Эх, если бы мне на самом деле удалось сегодня зайти так далеко с этими тремя прелестницами!» — подумал с сожалением Брейден.

Увы, время для появления старым графом было выбрано неудачно. По правде говоря, шотландский любезник еще даже поцеловать графиню не успел.

Он медленно встал с кровати:

— Пожалуй, мне пора откланяться.

— Пожалуй, тебе пора умереть! — произнес жестко Руфус, оттолкнув в сторону жену.

Горец и раньше не раз попадал в схожие ситуации, поэтому знал, что главное в таком случае — не паниковать. Воистину, спасти его голову от расставания с плечами сейчас могло только хладнокровие.

И уж точно, последнее, чего он хотел, — это умереть на английской земле. Если ему и суждено погибнуть, то, во имя всего святого, пусть это случится, когда его ноги касаются шотландской почвы. А еще желательно, чтобы при этом шотландская девушка стонала над ним от горя. Ну, или под ним. От страсти.

— Я бы предпочел отложить встречу с Создателем еще на несколько лет, если, конечно, ты не возражаешь, Руфус, — миролюбиво произнес Брейден.

— Тогда тебе следовало бы держать руки подальше от моей жены, — рявкнул в ответ граф.

Вообще-то, Брейден, ублажая сегодня графиню, даже не успел пустить свои руки в дело, но сейчас был явно неподходящий момент указывать на это графу. К тому же, такое поведение недостойно рыцаря и еще больше скомпрометировало бы даму. Несмотря на всё свое нахальство, юная графиня все-таки нравилась любвеобильному горцу, и он ни в коем случае не хотел причинить ей вреда.

Руфус выхватил свой меч из ножен, а Пайети в это время предусмотрительно отступила в тот же угол, где уже прятались ее сестры.

Шотландец быстро прикинул расстановку сил.

Младший из пяти братьев, Брейден стал воином с того момента, когда впервые смог сжать в руке меч. На протяжении всей жизни только его братья могли сражаться наравне с ним. И он явно превосходил сноровкой этого глупого англичанишку, размахивающего сейчас перед ним оружием.

Хотя Макаллистер никогда не уклонялся от убийства врага в бою, он искренне считал, что по таким ничтожным поводам, как дамская неверность, кровь проливать не подобает. Женщина не сто́ит того, чтобы мужчина из-за нее расставался с жизнью.

Если бы он только мог убедить сейчас в этом рассвирипевшего графа!

Брейден широко раскинул руки:

— Ну же, будьте благоразумны, Руфус. Ведь вы же вовсе не желаете сражаться со мной.

— Не хочу сражаться с тобой, ты, безмозглый шотландский дикарь? После того, чем ты тут занимался? Увидимся в аду, где тебе и место, нечестивый пес!

Горец с трудом подавил смешок. Как мило. Оскорбления. Жаль старику не хватает практики. Старшие братья Брейдена могли бы так поднатаскать его, что он пускал бы кровь врагу без оружия, одним только своим языком.

— Давайте вести себя рассудительно.

— Рассудительно? — Руфус чуть не задохнулся от такой наглости. — Ты, жирная немытая свинья с вареными мозгами!

Он резко, без предупреждения, сделал выпад мечом.

Макаллистер без труда уклонился, но так как кончик меча просвистел буквально в нескольких дюймах от его горла, шотландец решил, что вот сейчас уж точно настала пора распрощаться с графом Ноттингенским

— Ну, ну, Руфус, — произнес он, пытаясь отвлечь противника и между тем медленно, крошечными шажками продвигаясь к балкону. — Ты же знаешь, что в схватке ты мне не ровня. Я легко могу выстоять против дюжины таких вояк, как ты.

Руфус отступил с многообещающей улыбкой:

— Тогда ты наверняка будешь рад услышать, что я прихватил с собой трех своих братьев.

Именно в этот момент троица, о которой шла речь, ввалилась в комнату и обнажила мечи.

«Сам напросился», — мрачно подумал Брейден.

Он замер, разглядывая новых противников.

Всем троим уже, похоже, перевалило за пятый десяток, но по тому, как уверенно они держали в руках мечи, было видно, что это обученные рыцари, много сражавшиеся на своем веку и до сих пор готовые воевать, а не придворные щеголи, откупившиеся деньгами от службы в королевском войске.

Не то, чтобы это действительно испугало Макаллистера, потому что обычные рыцари были ему не страшны. Не придет тот день, когда шотландский горец будет повержен такими воинами.

Но и дураком Брейден тоже не был. Четыре тренированных рыцаря против одного полураздетого невооруженного горца — к таким ставкам в игре он не привык.

Он решил сыграть на английской благовоспитанности графа:

— Этот перевес сил вообще-то не слишком честный, — заявил он Руфусу.

— Так же, как и твоя попытка наставить мне рога, — отрезал тот.

«Сплошное веселье», — мелькнуло в голове у Брейдена.

Граф снова бросился на своего обидчика. Шотландец схватил подушку с кровати и отбил ею выпад смертоносного лезвия, затем прыгнул на кровать и перекатился по матрасу, лишь на волосок увернувшись от целившего ему в плечо Руфуса, промахнувшегося и запутавшегося лезвием меча в складках балдахина.

Вскочив на ноги с другой стороны кровати и бросив быстрый взгляд в сторону братьев графа, горец увидел, что они окружают его, готовясь атаковать.

— Брейден!

Бросив подушку, которую всё еще сжимал в руках, он обернулся на возглас и увидел в углу Пайети. Графиня держала его меч. Поцеловав рукоять, она протянула оружие.

Макаллистер схватил меч и поблагодарил неожиданную союзницу буквально за мгновение до того, как один из братьев ринулся на него. Шотландец без труда отразил его удар и ловко вывернулся из угла, но путь к балкону теперь был прегражден сразу всеми четырьмя рыцарями, напавшими одновременно.

Брейден пока неплохо держался, но сдерживать натиск в одном сапоге становилось все труднее. Будь прокляты англичане с их чудны́м платьем: неудобной обувью и кучей предметов одежды! Дома, в Шотландии, у него точно бы не возникло таких хлопот.

Подумать только: и эти англичане называют его возлюбленных шотландских братьев отсталыми варварами! По крайней мере, горцы знают, как одеваться для удобства и здоровья.

И, самое главное, для неожиданных свиданий.

С сегодняшнего свидания Брейден очень хотел удрать, не пролив ни капли английской крови, и такой шанс ему представился, когда в пылу борьбы Руфус вдруг потерял равновесие и споткнулся.

Повернувшись к стене, Макаллистер перерубил шнур, на котором держался подвесной канделябр.

Граф и его братья шарахнулись в сторону от тяжелого светильника, рухнувшего вниз. Закрепленные в нем горящие свечи рассыпались, поджигая комнату сразу в нескольких местах.

Пока противники метались, затаптывая огонь, горец кинулся к укрывавшимся в углу дамам. Он выхватил из рук Пэйшнс свой сюрко, из рук Пруденс — сапог, а из рук Пайэти — плащ.

— Прощайте, мои прекрасные леди, — улыбнулся он и коснулся щеки Пайэти в нежной ласке. — Если ты когда-нибудь отважишься посетить Шотландию… — он кинул взгляд на направлявшегося к нему Руфуса и торопливо добавил, — то оставь мужа дома.

Затем он бросился в открытую дверь, ведущую на балкон, изящно спрыгнул на землю и поднял взгляд. Три сестры смотрели на него сверху.

— Вспоминай нас с любовью, — окликнула его Пруденс, нежно помахав рукой.

— Всегда, мои дорогие, — послал он им еще одну улыбку.

Одарив дам на прощание торопливым воздушным поцелуем, несостоявшийся любовник натянул второй сапог и помчался в конюшню.

У него оставалось совсем мало времени, чтобы выбраться из замка, прежде чем граф и его братья бросятся в погоню. Не то чтобы Макаллистер боялся этих рыцарей. Напротив. Он и вправду мог убить их всех, но в этом-то и была проблема. Брейдену претило убивать человека из-за легкого флирта.

Женщины были забавны. Они были его raison d’etre(8). Однако ни одна женщина не стоила его жизни, и он бы никогда не лишил жизни другого человека из-за женщины.

Много лет назад он уже усвоил один суровый урок.

И вообще, пора домой. Эти англичанки довольно приятны, но все-таки больше других Брейдену были желанны девушки шотландского Нагорья. С нежными, певучими голосами и яркими улыбками, они — словно дарованные землей прекрасные самоцветы. Настало время вернуться в их объятия, которые они вновь раскроют для него. Да и кое-что еще они раскроют перед ним с превеликой радостью.

Горец улыбнулся своим мыслям.

Со скоростью тренированного воина он оседлал своего коня и покинул конюшню прежде, чем граф сумел выбраться из центральной башни своего замка. И разумеется, еще до того, как его преследователь выскочил во двор, Брейден уже промчался через за́мковые ворота.

Перемахнув через живую изгородь — последнее препятствие на пути к свободе — всадник устремился на север.

— Вперед, Дьяун!(9), - подбодрил он своего черного жеребца, наклонившись к его чуткому уху. — Посмотрим, какие еще неприятности мы сможем найти на своем пути. Ведь мы же их наверняка найдем?

Глава 2

Килгаригон, Шотландия, три недели спустя.


Лахлан Макаллистер был, по мнению большинства, человеком дела и разумным мужчиной. Вождю клана(10) и полагалось быть именно таким.

Но это…

За двадцать восемь лет своей жизни он еще не сталкивался ни с чем подобным.

Где это видано: ни одна женщина в Килгаригоне не будет готовить пищу своему мужчине и не разделит с ним ложе до тех пор, пока он, их лэрд(11) не согласится прекратить вражду с Робби Макдугласом!