— Ты позволишь мне заняться с тобой любовью?

О, это, должно быть, сон.

Уж его цветочек точно никогда бы не…

Но мысли Брейдена смешались, едва та, о ком он подумал, ослабила объятие на его талии и встала перед ним.

Господь всемогущий, она была прекрасна! Прекраснее, чем когда-либо!

Мужской взгляд, метнувшись по телу Мэгги, в мгновение ока охватил ее всю, включая влажные волосы, вьющиеся вокруг веснушчатого лица маленького дьяволенка, и обнаженные плечи цвета сливок, покрытые сверкающими на солнце капельками воды.

Дольше всего взгляд задержался на голой груди — двух крепких, тугих холмиках, умоляющих о прикосновении и поцелуе возлюбленного.

В этот момент горцу отчаянно захотелось, чтобы вода, доходившая обольстительнице до талии, не была так глубока, и он мог бы видеть девушку целиком.

— Мэгги, — выдохнул он. — Что…

— Ш-ш-ш, — она приложила палец к его губам. — Не говори ничего, пока я не передумала.

И, окинув его тело голодным, почти отчаянным взглядом, добавила:

— А я не хочу передумать.

Брейден знал, что должен ее отвергнуть. Это было бы с его стороны благородным, порядочным поступком. Но, если подумать, он ведь никогда не вел себя благородно или порядочно.

Прежде, чем горец принял решение, Мэгги протянула руку и, легонько царапая кожу, провела ногтями по его груди, по пути коснувшись затвердевшего соска. Это действие вызвало тысячу приятных мурашек и породило в глубине мужского тела рвущийся наружу огонь.

Зачем она это делает?

Почему хочет такого, как он? Это казалось абсолютно бессмысленным.

Мэгги убрала палец с губ Брейдена, опустила голову, коснулась ртом его соска и начала нежно ласкать.

Горец застонал от удовольствия, рождаемого этими губами и языком. А затем Мэгги сделала невероятное: опустила руку в воду и положила Брейдену между ног. Это нежное, стеснительное прикосновение пальцев к его мужской сути было больше, чем просто физическое ощущение. Оно пронзило повесу до самой глубины его нераскаявшейся души.

Ошеломленный, обуреваемый чувствами, он утратил способность рассуждать здраво, думая лишь об утолении того сильного голода, что беспрестанно терзал его с тех пор, как он увидел бросающую ему вызов Мэгги у ворот в церковной ограде.

Как же он хотел ее! Это было за гранью его понимания, просто безумие, но оно потрясло Брейдена.

Обхватив ладонью подбородок своей соблазнительницы, он мягко заставил ее поднять лицо, чтобы завладеть ее устами.

Она издала легкий вздох прямо ему в губы, продолжая гладить увеличившееся в размерах мужское естество. Тело горца, вкушавшего чистое блаженство поцелуя, само выгнулось навстречу касанию Мэгги, позволяя распоряжаться собой как угодно.

А она боялась, что упадет в обморок: голова шла кру́гом от вкуса рта возлюбленного и от ощущения шелковой твердости под кончиками пальцев. Разве можно было заранее представить, каково это будет — трогать мужчину там. До чего же странно на ощупь: мягкое и крепкое одновременно. Словно бархат, обтягивающий сталь.

Мэгги хотела Брейдена. И если это — единственный способ заполучить его, она пойдет этим путем.

В этот момент герой ее грез принадлежит ей, и она будет любить его так, как раньше делала это в своих мечтах.

Всем сердцем.

Долой сдержанность и застенчивость!

Никогда у Мэгги не возникало желания, чтобы какой-то другой мужчина прикасался к ней так же. Целовал ее. Обнимал. Брейден — единственный, от страсти к которому она всегда сгорала. И к дьяволу все ее страхи!

Горец подхватил ее на руки, вынес из воды и уложил на плед, расстеленный на берегу.

— Ты все это спланировала? — спросил он с легкой ноткой юмора в голосе.

Мэгги кивнула.

— А если бы я отверг тебя?

— Я бы тебе этого не позволила, — прошептала она, обвила его шею руками и притянула к себе для еще одного долгого, глубокого и дарующего блаженство поцелуя.

С напором, достойным древнего викинга, Брейден завладел ее ртом, не обманув ожиданий. Проведя руками по сухопарой, жесткой спине воина, Мэгги вздохнула от удовольствия.

Она была с мужчиной своей мечты и собиралась сполна насладиться этой минутой.

Его мышцы, сокращаясь, плясали под ее ладонями. Его грудь соприкасалась с ее. Возбуждая, дразня, услаждая.

Брейден дарил такие приятные ощущения. А еще приятнее было самой пробовать его на вкус.

Ее героя. Ее возлюбленного.

Вот бы вечно держать его в объятиях! Затеряться в этом моменте, где есть только он и она. Где нет ни прошлого, ни будущего, и ничто их не разделяет.

Это было прекрасно.

Горец оторвался от ее губ и, проложив дорожку обжигающих поцелуев вниз, начал посасывать и дразнить языком и зубами нежную девичью шею. Мэгги выгнула спину, извиваясь от наслаждения. Ладони Брейдена скользнули по ее телу вниз, к рукам, покрытым веснушками, затем к талии, сжали бедра, но когда пальцы пылкого любовника коснулись ее груди, Мэгги его остановила.

Он посмотрел на нее, нахмурившись.

— Это моя фантазия, — произнесла соблазнительница с робкой улыбкой, перекатила Брейдена на спину, оседлала и чуть помедлила, чтобы посмаковать ощущение сжимающихся при дыхании твердых, тугих мускулов его живота, ласкающих чувствительное местечко между ее ног. Это было так странно.

Затем, повинуясь инстинкту, Мэгги прижалась к горцу, отчего по ее телу пробежала дрожь, а Брейден издал низкое рычание.

Все чувства, которые юная мечтательница хранила глубоко в себе, вырвались на свободу, и она решила воплотить теперь в реальность все, о чем грезила когда-то, воображая, что любимый оказался целиком в ее власти.

В этот миг он наконец принадлежал ей.

Мэгги чувствовала в себе необычную силу. Возможно, горец все-таки покинет ее с приходом утра, но не забудет.

Никогда.

Брейден восхищенно смотрел на свою завоевательницу снизу вверх, ощущая, как волоски на стыке ее бедер нежно щекочут его живот.

— И что же такого таит в себе твоя фантазия? — спросил он, глядя, как Мэгги рассматривает его.

Ее улыбка стала еще шире. Она наклонила голову, но вместо того, чтобы, как он ожидал, подарить поцелуй, приникла жаркими губами к его горлу, заставив от удовольствия резко выдохнуть сквозь стиснутые зубы. Дерзкий язычок пробежался по щетине на шее, дразня и сладко пытая. Волны экстаза одна за одной накатывали на Брейдена.

Это было так странно. Он потерял счет женщинам, делавшим с ним то же самое в прошлом, и все-таки ни с одной из них не возникало это странное ощущение. Близости. Целостности. Но больше всего его пугало то, что он не в силах оттолкнуть маленькую упрямицу. Она была ему нужна, и это не поддавалось никаким объяснениям.

А соблазнительница между тем наклонилась вперед так, что груди ее расплющились о торс горца. Тело его содрогнулось, и он, проведя руками по гладкой атласной коже ее спины, резко выдохнул:

— Мэгги…

Она переместилась ниже, медленно, тщательно покрывая плечи и руки любимого пылающими поцелуями. Ее ладони исследовали каждый дюйм кожи Брейдена, а груди мягко бились об его плоть, вызывая почти непереносимое наслаждение.

Горец не мог припомнить другую женщину, которая была бы с ним такой прямой и открытой. А эта, похоже, готова отказаться от собственного удовольствия, чтобы одарить блаженством его. Невероятно!

В этот миг Брейден понял, как много его «цветочек» для него значит.

Помилуй господь его душу! Что же теперь делать?

«Оттолкни ее», — прозвучало в голове.

Он скорее умрет. И все же горец понимал, что рано или поздно им придется расстаться.

«Не думай об этом», — всплыла другая мысль.

Так и следует поступить. К чему заботиться о завтрашнем дне? Надо просто насладиться моментом и этой женщиной. Здесь и сейчас есть только они — Мэгги и Брейден. Он не позволит никому, даже самому себе, расторгнуть то, что они сейчас делили на двоих.

Мэгги упивалась стонами и рычанием возлюбленного. Возможно, ей следовало бы стыдиться своих действий, но она приняла решение. И если уж исполнять его, то только полностью и безоговорочно.

Еще до конца этого дня ей хотелось изучить любимого от макушки до кончиков пальцев ног.

Эта мысль затмила все остальные в голове. Мэгги припала поцелуем к паху горца. Брейден, задрожав, со свистом втянул воздух сквозь зубы.

Исследовательница издала гортанный смешок, неустанно продолжая открывать для себя тело этого воина.

Кто бы мог подумать, что такого храброго, сильного мужчину сразит простая ласка?

Эта мысль придала сил и еще больше взволновала.

Он принадлежит ей.

Брейден, борясь с желанием взять ситуацию в свои руки, погрузил пальцы в волосы Мэгги. Еще настанет его черед удовлетворить ее. А пока он довольствуется тем, что позволит этой выдумщице делать с ним, что ей угодно.

Но бездействовать было нелегко. И с каждой минутой становилось все труднее.

Мэгги снова передвинула руку и накрыла ею источник пульсирующей боли между его ног. А затем, к окончательному изумлению Брейдена, переместившись, целиком взяла в рот средоточие его желания.

Ее язык начал игру, и дрожь потрясла Макаллистера с головы до ног. Он резко выдохнул и потрясенно уставился на рыжую голову, пристроившуюся между его бедер.

Глупышка и понятия не имела, какие мысли рождало в голове горца это зрелище. Ее самоотверженность, бескорыстность. В отличие от других его любовниц, она не только получала от него удовольствие. Она делила с ним этот момент так, как никто другой.