Если я скажу Року о моем «испытательном разрыве» с Гордоном, он просто скажет: «Я говорил тебе». И я не хочу слышать от Рока «Я говорил тебе». Зачем давать ему повод для удовлетворения? Кроме того, Рок не приходил в школу всю неделю. Мы не разговаривали со времени нашего спора, и впервые в жизни я чувствую настоящее одиночество.

Во время обеда я вижу расстроенного Винсента-Одиночку, сидящего на парапете с банкой колы. Он не выглядит совсем как девушка, но близок к этому, раз он такой слабак. Я обращаюсь к нему, толкая в плечо.

— Что случилось, Винс?

— Что случилось, что?

Я залезаю к нему на парапет.

— Я не знаю. Просто подумала, что, возможно, что-то случилось.

— Ты имеешь в виду с Эмбер?

Я киваю.

— Я действительно не так часто видела тебя с ней в последнее время.

— Да. Я тоже не видел тебя вместе с Гордоном в эти дни.

Ауч. Я смотрю на свои ногти.

— Ему нужно немного времени. Я пытаюсь справляться с этим, как могу.

Он ухмыляется, кивая.

— Ну, у меня и Эмбер просто не получилось. Я думаю, я видел в ней больше, чем было на самом деле.

— Мы можем поверить во все, что захотим, — говорю я. И вдруг, во мне отзывается лицемерное чувство вины размером с Юпитер. Я всегда старалась увидеть больше в своих отношениях с Гордоном, чем там на самом деле было. Существует ли нечто большее для нас? Или я просто женщина-Винс, воображающая себе великолепие там, где его нет?

— Да, — соглашается он, возвращая меня к нашей беседе. — Я не собираюсь играть в ее игру, Хлоя. Эта девушка полна игр. — Я смотрю, как Винсент пальцами зачесывает назад свои прямые черные волосы и делает глоток колы. Я всегда думала, что он в одной лодке с Роком, что он всего лишь в поисках быстрого безо-всяких-обязательств веселого времяпровождения. Но потом я вижу, как он сжимает губы. Парни так делают, когда думают, что могут что-то потерять, и я ему сочувствую.

Я обнимаю его за плечо.

— Все хорошо, Винс. — Я ласково его глажу. — Отпусти ее. Ты заслуживаешь лучшего. Есть много других девушек на свете!

Он кивает.

— Да, хорошо, если я когда-нибудь найду такую, как ты, то буду ставить GPS на ней, чтобы не потерять.

— Ой, спасибо, Винси-пуу! — я смеюсь, ударяя его в плечо в знак признательности за комплимент. Он делает еще один глоток колы. В коридоре стало довольно шумно. — Как тебе нравиться работать в мастерской? — спрашиваю я.

— Оу, это здорово. Я все время получаю вещи бесплатно и со скидкой.

— Это потрясающе, — говорю я, представляя, как Винс возвращается домой с набитыми сумками, полными обновок. Моторное масло, автомобильные шампуни, бюстики (передние покрышки, а не белье), брезент. Стоп...

— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает он застенчиво.

— Ты...?

— Я что?

— Винс, ты накрыл мой байк пару месяцев назад брезентом? Однажды, когда шел сильный ливень? Брезент был совершенно новый, только со складками на нем.

Он сглатывает и медленно наклоняет голову.

— Эм...не надирай мне задницу, Хлоя. Я просто хотел помочь тебе, потому что он бы совсем промок.

— Так это был ты! — Я должна была догадаться. Амбициозно крутой, но совершенно некрутой Винс. Я не могу заставить себя злиться на него. Он был всего лишь милым.

— Не делай так когда-либо снова. — Я тихонько пинаю парамет, на котором он сидит. — Мой дядя заплатил много денег за синие огни пламени. Они могут поцарапаться.

— Я знаю. Вот почему я никогда ничего не говорил. Но ты понимаешь, он может поцарапаться и без брезента. Людям здесь наплевать. Они трогают Лолиту, когда ты не смотришь.

Хм. Это актуальный вопрос, Король Придурков.

— Так, сколько стоит такая штука? Мне нужна мягкая для мотоциклов, а не эта ерунда, которую ты дал мне.

— Прости. Она была единственная у меня в багажнике. Я посмотрю, смогу ли достать тебе что-нибудь получше.

— Это было бы здорово. Спасибо.

Я толкаю его коленом.

— Без проблем.

Он улыбается.

Странно, что все неправильные мальчики показывают мне свою признательность. Сначала Рок, теперь Винсент. Но не тот, которого я хочу. Не тот, кто мне нужен. Я не рассказываю Винсу о взрывающейся звезде, которую представляет собой мое сердце, или о знаке уличного перекрестка, колеблющегося при малейшем ветре назад и вперед в моей голове. Рок-Стрит — Гордон-Авеню. Снаружи, я невредима и под контролем.

Последний урок, тригонометрия, и я рисую круги.

Затем квадраты.

Затем треугольники, соединяя их вместе.

Мистер Унгар говорит, и я делаю вид, что записываю все, что он говорит, но все, что может рисовать мой карандаш — это фигуры. Формы с небольшими точками по углам, формы с нашивками в них, горошек и немного волнистых строк. Вскоре, я рисую сердечки с зигзагами внутри, мечи, пронзающие их, как мамины старые карты Таро. Далеко от тригонометрии. Половина класса находится в коме, другая половина пытается следить за обновлениями, о чем бы ни говорил мистер Унгар.

У меня никогда не было проблем с тригонометрией, и я не собираюсь заполучить их, иначе я никогда не увижу Лолиту снова.

Так...

Я заставляю себя сидеть и игнорировать часы. Загибаю страницы, убирая сердце-с-мечом-каракули с глаз долой. Я начинаю копировать записи с доски.

Глядя на равнобедренный треугольник ABC и высоту из вершины B к стороне AC, то есть при cos (π/7) = (b/2)a = b/2а

Правильно, это я знала. Гордон бы гордился.

Я буду использовать этот “перерыв” с умом и учиться до отключки мозга. Не только из-за того, что Гордон будет впечатлен моими суперинтеллигенетическими силами, когда мы снова будем вместе, но и я также буду на один шаг ближе к восстановлению Лолиты, моей запретной скорости. Даже если этот план провалится, я должна буду сделать что-то полезное за это время. Может быть, это даже заставит время идти быстрее.

Раздается звонок, заставая меня врасплох. Видите? Это уже работает.

С моим планом я чувствую себя сильной, целеустремленной. Я брожу по коридорам быстро, сталкиваясь с людьми, обгоняющими друг друга на выходе из здания.

Невозможность ударяет.

Я вижу суперботаника, направляющегося в мою сторону. Только Гордон может заходить в школу, когда все остальные убегают. Я хочу спрятаться за колонной, как испуганный олененок. Вместо этого я пересекаюсь с ним глазами и посылаю ему дружелюбную улыбку. Я покажу ему, что я не нетерпеливая, властная девушка, о которой он говорил по телефону на прошлой неделе. Я спокойна. Я впечатлю Гордона высоким уровнем эмоциональной зрелости.

Он машет мне и пробирается сквозь толпу в коридоре, чтобы добраться до меня. Конец времени ожидания? Готов ли он увидеть меня вновь? Мое сердце прыгает по кругу.

— Хэй, милый. Что случилось? — спрашиваю я. Его волосы слегка прилизаны назад. Он выглядит по-другому. Я хочу поцеловать его так же, как мы целовались на пристани. В воде, когда мы почти…

Узнай, что он хочет.

— Все, вот, что случилось. — Он оглядывает коридор, рассеянный. — У меня два теста на этой неделе, лабораторные исследования с некоторыми ребятами из математического курса, и я был принят на курсы колледжа этим летом.

Бла, бла. Меня не заботит ничего из этого. Что насчет меня? Я просто хочу, чтобы он хотел меня.

— Правда? — Я изображаю повышенный интерес — Это потрясающе! Куда?

— УМ25. У них есть программа для студентов старшей школы, заинтересованных в инженерной специальности. Но всё зависит от того, вернется ли мой брат домой на лето, фондов, целая куча разных причин.

— Что насчет МТИ и раннего поступления?

— Столько перемен, Хлоя. Более причин, почему мне нужно время подумать.

Все еще? Я слушаю его объяснение об обеих программах, и мне, действительно, хочется быть более заинтересованной, но единственный вопрос, который пылает в моей голове на данный момент: Могу ли я поцеловать тебя сейчас?

Возможно, мое жалостное лицо выдает меня, потому что он останавливается и щурится:

— Ты в порядке?

— Да, я в порядке. — лгу я. Лучше не бывает!

— Уверена?

Я сжимаю губы и киваю. Я хочу сказать: «Нет, я не в порядке из-за принудительной неопределенности, Гордон», но я сдерживаюсь. Хотя не знаю, насколько долго я смогу сдерживаться.

— Потому что я хочу, чтобы ты знала, — он продолжает, — что я ценю все это время, что мы провели вместе.

Ценю? Я хочу плюнуть этим словом ему в лицо и заставить его объяснить, почему он говорит о нас в прошедшем времени, словно между нами все кончено, когда он сказал, что ему нужно только немного времени. Но по какой-либо причине я не могу заставить себя сказать слово. Не здесь, в потоке людей, проходящих мимо.

Я отвожу взгляд и осматриваю коридор, гляжу на что-угодно, только не на его лицо. За три месяца нам удалось перейти от препирающихся противоположностей в вынужденной ситуации до двух людей, которые понимают и любят друг друга. Это мир моих мечтаний. Теперь он говорит, что ценит меня.

— Как химия? — спрашивает он, меняя тему. Если бы он так переживал за мою оценку по химии, он бы занимался со мной после школы. Это могло бы быть нашим raison d’etre26, если все остальное провалится, по крайней мере, он мог бы быть по-прежнему моим репетитором-сверстником.

— Прекрасно. Все идет хорошо. Сдам, в конце концов. — Конечно, это другая ложь, но если у меня есть надежда вернуть Гордона, он должен видеть, что я ответственная, преуспевающая, относящаяся к жизни серьезно, что у меня есть цели. Как у него. Он не должен разглядеть хаос, в котором я нахожусь.