— Ничего, — говорит она, заправляя прядь волос за мое ухо. — Я только хочу поговорить. Я беспокоилась о тебе.

— Почему? — Я пожимаю плечом.

— Хлоя. Пожалуйста. Я не вчера родилась.

Я вглядываюсь в ее ясные карие глаза. Линии вокруг них напоминают мне, как долго эта женщина любит меня. Очень долго. Она берет мои руки в свои красиво наманикюренные руки. Ее длинные ногти сегодня светло-розового цвета.

— Ты испытала много стресса недавно.

— Я в порядке. — Я вытаскиваю свои руки из ее рук.

Ее брови сводятся вместе.

— Неправда. — Она видит меня насквозь. Невозможно спрятаться от крестной. — Ты не в порядке. У тебя был тяжелый год, Хлоя. — Слова задевают меня, ведь в них правда.

Я не могу ответить.

— Ты потеряла любимого дядю, — продолжает она. Я стараюсь сдержать волну слез, поднимающихся к краям век. Только слёзы во мне остаются сильными. Она смотрит на свои руки и старается успокоить дыхание. — Поверь мне, он тоже очень любил тебя. Вы были как два близнеца, родившихся в разное время. Так и было.

Брат и сестра… астральные нити, связывающие нас вместе…

— Я знаю, что ты была в компьютерном классе, — произносит она медленно.

Я пожимаю плечами, словно оправдываясь.

— И? Любой может пользоваться этим классом.

— Да, но я знаю, что ты искала.

Я никогда не удаляла ссылки на сайты по усыновлению. Я никогда не думала, что кто-то после меня станет просматривать историю поиска.

— Ты шпионила за мной, крестная?

Ее плечи опускаются. Она выглядит побежденной.

— Твоя мама попросила меня. Малыши занимают много времени, но она все еще хочет приглядывать за тобою.

— Это не дает никому право шпионить за мной.

— Дорогая, если тебя интересует твое прошлое, спроси своих родителей.

— Но они ничего не знают. В любом случае, мне нужно провести профессиональное расследование.

— Да, но по крайней мере, они могут помочь тебе удостовериться, что ты не будешь обманута. И тебе понадобятся деньги на поиски. Хлоя, используй их в своих интересах. Они твои родители. Но если они не знают, что твой интерес настолько силен, как они могут помочь тебе?

Не знаю, рада ли я, что у меня появился кто-то, с кем можно обсудить это дело. Мне нравятся мои отношения с родителями, и не хочу ничего менять, а впутывание их может всё осложнить. И я ненавижу усложнять ситуации! Я вздыхаю и кладу голову на плечо крестной. Мои глаза начинают намокать.

— Поверь мне, я знаю, что сейчас нелегко. Но даже мистер Руни поставит тебе тройку, если увидит, что ты до конца года занимаешься усерднее. Я не хотела тебе это говорить, но я знакома с ним несколько лет, и могу подтвердить, что он так поступал много раз прежде.

— Я пытаюсь, крестная. Я пришла сюда за помощью от кого-то еще, потому что Гордон больше не помогает мне в учебе. Это оказалось непросто для меня.

— Что ж, тогда вперед. Доброе начало — половина дела. — Она улыбается и стирает мои слезы большими пальцами. — Ты не одна, Хлоя. А теперь вперед за учебу.

Я сажусь за парту с никаким желанием учиться, хотя понимаю, что надо.

Она вешает сумочку обратно на плечо.

— Хлоя, твои папа с мамой сильнее, чем ты о них думаешь. Они поймут, что у тебя на уме. У вас преданная семьи, более преданная, чем у некоторых "настоящих" семей, как ты говоришь.

Я смахиваю слезы.

— Я знаю, — шепчу я.

— И, если я тебе нужна, я тоже здесь. Не решай проблемы в одиночку.

Не знаю, почему, но эти слова вывели меня из равновесия, и минут пять я приходила в себя, пока не высохли слезы и цвет лица не вернулся в нормальное состояние.

Угадайте, кто ждал меня утром, когда на своем сером слоне я въехала на парковку? Я отхожу в сторону и щурюсь на нее на солнце.

— Давай так... — Сабина натягивает ремни ее рюкзака, пока я выключаю двигатель и запираю пикап. — Два дня в неделю. Твой дом после школы. Мы не будем говорить о Гордоне. Договорились?

— Конечно.

— Прости за вчерашнее.

— Все в порядке. Мне не следовало устраивать тебе засаду.

— Ты попросила меня о помощи, а я заставила тебя чувствовать себя виноватой. Что бы ни происходило между тобой и Гордоном, это не мое дело. Мне просто нужно признать это.

— Поверь мне, ничего такого не происходит, — я улыбаюсь.

— Но я по-прежнему не хочу знать. — Она улыбается в ответ. Она выглядит здесь, на солнце, по-другому, нежели в тусклом свете класса. А будет ещё милее, когда избавится от своих скоб.

В течение следующих трех недель Сабина приходит по вторникам и четвергам и ничего не берет с моей мамы. Вполне возможно, она самый милый человек на планете. Я не понимаю, как Гордон мог ее бросить. Он идиот.

В остальные дни я старательно учусь сама — на пристани, дома, даже в классе Руни после уроков, чтобы продемонстрировать свои целенаправленные усилия. Учусь везде, кроме аудитории, ставшей роковой для отношений Хлои и Гордона. Я сдаю каждый тест Руни по крайней мере на семьдесят процентов. Я не общаюсь ни с кем, кроме Сабины и семьи. Я оставила Рока, чтобы разобраться в себе. И Гордон, я лишь улыбаюсь ему в коридорах, немое напоминание, что я все еще люблю его.

Скучаю ли я по ним? Да. Но Гордон же смог отодвинуть меня в сторону по своим причинам? Так что я могу сделать то же самое. Хотя я по-прежнему рассчитываю на после-школьное решение, быть ли нам вместе этим летом. А Рок по появляется, то нет в школе, что означает, что он, наверняка, нашел очередную девушку, но мне плевать. В моей жизни многое поменялась. И нам уже не остаться друзьями. Пора ему найти друга-парня, который не будет против выслушать, как он отдает себя девушкам, которые не любят его. А я не хочу.

На пристани Мёрфи сверчки и лягушки исполняют свои ночные симфонии. Воздух тих, ветра нет. Моя рубашка прилипает к потной коже, влажная, как будто она никогда до конца не высыхает после стирки. Я помню, какой мокрой была моя одежда в тот прекрасный день, когда Гордон и я были здесь в последний раз вместе. Тот день был совершенен. И кто пришел и все испортил? Тот, чье имя рифмуется со словом черепок.

Я просматриваю распечатки расследования по усыновлению. Есть один детектив в Южном Майами, не слишком далеко от того, где я живу. Это женщина, и её биография гласит, что она сама усыновленный ребенок. Она сообщает подробности о поиске собственной биологической матери и как она, наконец, встретила ту спустя сорок лет, а также объясняет, что каждый случай индивидуален, и некоторые заканчиваются не так хорошо. Я знаю. Я подготовлена к этому. Я все еще хочу довести дело до конца.

Я свечу фонарем на объявление, что снос состоится в понедельник, 5 июня — одна неделя, начиная с сегодняшнего дня. Забавно, я чувствую, что могу справиться со встречей со своей биологической мамой, но не могу расстаться с пристанью. Здесь столько воспоминаний. Последние — с Гордоном: купание во время весенних каникул, разговоры ночью о космических квантовых теориях, древней Земле, самых старых цивилизациях в мире…

Представляет ли Гордон, на что походит такое вынужденное ожидание? Кто-либо, во всей его привилегированной жизни, когда-нибудь говорил ему ждать, стоять в стороне, в то время как он или она решит, что чувствует к нему? Он когда-либо был жертвой чьего-либо сомнения? Вероятно, нет. Так что я должна простить ему то, что он так поступил со мной. Он просто не понимает. Если бы он знал, как это ощущается, то он не поступил бы так.

Я выключаю фонарь и жду, пока мои глаза снова привыкнут.

Бетельгейзе27 кажется ярче сегодня. Также и Арктур, Регул и даже Спика28. Я хочу посвятить себя звездам за, в ответ на ощущение надежности, которое они дали мне. Я хочу смотреть на них вечно, может быть, даже добраться до них однажды. Если я буду тратить столько времени, глядя на небо, я могу сделать на этом карьеру. Но для этого нужен проходной балл, так что я должна продолжать работать так же упорно. Может, этим летом я смогу устроиться на работу в планетарий в Майами. Это поможет оплатить расследование, и надеюсь, даже новый телескоп. Не дешевый, а апохроматического малыша с пятидюймовыми отверстиями.

Мой телефон звонит новой добавленной мелодией. Сабина.

— Алло?

— Привет, Хлоя.

— Привет! Я только что закончила задание, которое ты дала мне.

— Здорово. Продолжай. — Она смеется немного.

— Да, я думаю, что готова для финала. Я не смогла бы справиться без тебя, так что спасибо.

— Пожалуйста. — Она колеблется. — У тебя есть минутка?

— Да, что случилось?

— Я знаю, мы договорились не говорить о Гордоне, но учитывая, через что ты проходишь, и тот факт, что я прошла через это же дерьмо из-за него, ты должна знать кое-что.

— Что? — спрашиваю я, повеселев с одной стороны, услышав слово дерьмо из уст Сабины Хименес, но опасаясь, с другой стороны, что у нее новости о Гордоне.

Я слышу ее колебания на линии. Не знаю, кто воспримет все, что она скажет тяжелее — я или она.

— Я думаю, что он переезжает.

Я слышу ее. Я слышу. Но в этом нет смысла. Невозможно поверить, что Гордон сообщил эту неожиданную новость кому-то прежде меня, его девушки, которая его любит и обожает.

Я моргаю.

— Переезд в другое место в Майами или...

— Нет, в Бостон, — говорит она.

Я делаю все возможное, чтобы держать свой голос спокойным и свои мысли рациональными. Я сильно кусаю губу, прежде чем спросить:

— Это он тебе сообщил?

— Мой друг, который вместе с ним на алгебре слышал, как он говорил Филиппу.