Проходят часы одиноких километров, но у меня нет намерений останавливаться. Ночь темнее, чем сожженное моторное масло. Звезды мерцают, как дешевые маленькие стразы. Как же я хочу добраться до них, но они постоянно ускользают, ведя меня всё дальше и дальше по дороге. Понятия не имею куда.

Мои глаза становятся настолько мокрыми, что я почти ничего не вижу.

Ещё через час я где-то между Марафоном и Ки-Уэстом. Я раньше никогда не была так далеко без Сета, без машины, без шлема и без мотоэкипировки. Сейчас я практически голая.

Возможно, я буду ехать до тех пор, пока не проеду последний остров, крайний южный пункт, просто проберусь прямо во Флоридские проливы, мимо акул и скатов, прямо на Кубу. Я проснусь и обнаружу себя на белых сахарных песках, о которых мне всегда рассказывала папина бабушка. Никто никогда не узнает, куда я убежала. Никто никогда меня не найдёт. Может быть, моя биологическая мама тоже там. Тина, греющаяся на солнце, избегающая обязанностей, проживающая жизнь, полную личной свободы.

Я думаю об этом.

Заманчиво.

Но моя мама — моя настоящая мама, та, что дома — никогда бы снова не жила спокойно, переживая, что случилось с ее ребенком, которого она вырастила, которого любила всем сердцем, словно это была ее собственная плоть и кровь. Ушла. Исчезла без следа как испорченное неблагодарное отродье, каким она и является.

Я никогда бы не смогла так сделать. Я могу фантазировать, сбежать этим путем, обижаться, плакать и винить все, что захочу, но я никогда бы её не оставила. Возможно, Тина Норрис ответственна за то, что оставила меня. Как и Сет, она знала, что не сможет справиться с тем, чтобы быть родителем. Но моя семья, мои родители взяли на себя все родительские обязанности, словно это была их судьба.

Все дерьмово.

Воспоминание проносится через мою голову. Оно обо мне и Сете, когда мне было девять или десять. Мы были на диване, и я считала, сколько рыжих и сколько коричневых волосков на его подбородке, пока он смотрел телевизор. Я помню, как папа зашел из гаража и остановился, увидев нас. Он моргнул в замедленном действии, и я думала, это потому что ему понравилось уведенное: племянница и дядя проводят время вместе.

Но сейчас я думаю, что всё было иначе.

Ревновал ли папа к Сету? Злился ли на него? Или и то и другое? Любил ли он Сета так же сильно, как и я? Как странно было для него всегда находиться рядом с Сетом, постоянно напоминающим ему, что он не мой отец — не совсем.

Я в долгу перед ним. Чрезвычайно.

В конце концов, через два с половиной часа после кладбища я добираюсь до Ки-Уэста, крайнего южного пункта в континентальных Соединенных Штатах. Я поворачиваю влево на первом светофоре и слышу, что покашливание Лолиты усиливается. Держись. Я направляюсь к общественному пляжу и въезжаю на парковку, чтобы дать ей отдышаться. Через час, надеюсь, она снова будет в порядке, и мы уедем.

Растягиваясь, мои суставы трещат, и мои мышцы побаливают, но это приятная боль. Пересекая улицу, чтобы попасть на пляж, я наслаждаюсь, что я здесь одна в одиннадцать часов вечера. Я самостоятельно достигла края островов. Передо мной открытое море.

Мой телефон снова гудит, но я не отвечаю. Я просто ложусь на песок, не отрывая взгляда от вселенной. Небеса здесь даже темнее, чем у Мёрфи. Орион, Кассиопея, Близнецы, Малая Медведица… Я называю созвездия про себя, затем повторяю их снова. Я перечисляю их около часа, в то время как волны приливают и отливают раз пятьсот, и мой телефон звенит ещё дважды. Но я не могу на него смотреть.

Сет был моим отцом.

Очевидность этого факта убивает меня. Я должна была держать его крепче. Я должна была целовать его щеку более тысячи раз. Отец. Папа. Сет… Я ухожу прочь.

Кашель вырывает меня из полудрема. Я поднимаю голову и фокусируюсь в темноте. Там мужчина. Стоит на пляже слева от меня на расстоянии около десяти метров. Одетый в белую рубашку с длинными рукавами, бейсболку и джинсы. Ему немного за сорок, в руке бумажный пакет. Смотрит на меня. Либо он пьян, либо псих, либо… он зло. Я выкинула из головы думы о попадании в аварию, но быть убитой на пустом пляже ни разу не мелькало в моих мыслях.

Голос Рока приходит из ниоткуда, чтобы предупредить меня. Откуда ты знала, что это был я, а не какой-то сумасшедший урод, жаждущий убить тебя?

Мужчина продолжает смотреть на меня. Я отворачиваюсь. Я могу смотреть в ответ на пожилых леди на шоссе, как плохая байкерша, но это другое. Тихий сигнал гаснет где-то в моей голове. Инстинкт умирает, и я понимаю, что если не уйду сейчас, то могу закончить в новостях завтрашним утром. И я не так хочу закончить свою жизнь. Если получится, я хотела бы жить здоровой до старости, все еще разъезжая на Лолите с моими взрослыми детьми, едущими рядом со мной.

Я заставляю себя подняться, и одним быстрым движением я вскакиваю, стараясь не споткнуться на неровном песке. Мужчина подходит ближе. Не знаю, что ему надо. Он может оказаться хорошим или плохим, ему может понадобиться моя помощь, или он может попросить доллар, но это неважно, потому что я не собираюсь выяснять.

Иду, иду, иду, песок расходится вправо и влево, мои ноги шагают быстрее и быстрее. Я оглядываюсь через плечо и молюсь, чтобы он не следовал за мной. Он все еще стоит там, все еще смотрит на меня, но не преследует. Я пробегаю последние несколько шагов туда, где отдыхает Лолита, мне пофиг, если я выгляжу испуганно. Я замечаю пикап на стоянке, которого не было, когда я приехала. Зачем я пошла по пути Сета и потащила свою задницу так далеко одна? Зачем, зачем, зачем, зачем?

Я быстро сажусь на кожаное сидение, вставляю ключ и поворачиваю.

Лолита не отвечает.

— Дерьмо.

Я снова поворачиваю ключ.

— Прости за протечку, но пожалуйста, пожалуйста…

Ничего.

Мужчина на пляже начинает двигаться в мою сторону. Я бормочу себе под нос:

— Чего он хочет? Чего, чёрт возьми, он хочет? Давай, Лола.

Не жди, пока ты сломаешься.

Да, папа.

Я пытаюсь снова, но Лолита уже отжила свое. Я не заботилась о ней как следует, и она преподала мне урок. Ровно в тот миг, когда странный мужчина направляется в мою сторону и хочет меня убить. Я не хочу оставлять ее, но жизнь человека ценится больше машины. Вчера я бы дралась за Лолиту, сделала бы все, чтобы защитить последнее оставшееся от Сета. Но сегодня всё изменилось.

Я то, что осталось от Сета.

Я спрыгиваю с байка и бегу.

— Куда ты бежишь? — спрашивает человек хриплым голосом.

Безобидный человек не спросил бы, куда я бегу. Его руки в его карманах, еще одна деталь, которая мне не нравится. Я бегу вдоль тротуара под фонарями. Приехать сюда в одиночку — невероятная глупость.

Я отбегаю на пятнадцать-двадцать метров и оглядываюсь назад.

Мужчина добрался до Лолита и проводит руками вдоль ее корпуса, сжимает ее руль.

— Хороший байк. Твой? — Он улыбается.

— Чего ты хочешь? — кричу я, теперь шагая спиной вперед.

Я смотрю в ужасе, как он садится на Лолиту и симулирует, будто едет на ней.

— Вррр, вррррнннг, — он хрипит, смеясь между фальшивыми звуками мотора. Да, он должен быть пьян. Он тоже потерян. Это должно быть местом сбора для всех, кто потерял себя. Но я уже ощутила вкус жалости к себе, и теперь мне нужно попасть домой. Моя ситуация, нравится мне это признавать или нет, не так плоха.

Куда мне идти? Я уехала без документов, без ничего, и я уже истратила пару баксов на бензин. Теперь я здесь без ничего, кроме телефона. Я опускаю на него взгляд. Признавать, что мне нужна помощь — отстой. Особенно на условиях, на которых мы в последний раз остановились.

Но я звоню и жду. Он говорил, что всегда будет рядом для меня.

После первого гудка его голос звучит на линии.

— Где ты? Твои родители искали тебя повсюду, и я звонил и звонил.

— В Ки-Уэсте. Мне нужна помощь, — говорю я, заметив дрожь в своем голосе.

— Какого черта ты делаешь в Ки-Уэсте, Хлоя?

— Это долгая история. — Я не свожу глаз с незнакомца на своем байке. — Можешь мне помочь?

— Конечно, могу. Но у меня это займет два часа.

Я знала это, но все еще хочу плакать.

— Я буду ждать. Позвони мне, когда будешь ближе.

— Господи... ладно... я сейчас выхожу, позвоню тебе чуть позже, чтобы проверить, как ты. Пока.

Я кладу трубку и прижимаю телефон ко лбу.

— Пока, — говорю я никому.

Мужчина все еще смотрит на меня, его руки на Лолите. Он размахивает руками вокруг, как сумасшедший, затем указывает на пикап, как будто предлагает мне шанс уехать с ним. Когда показываю ему средний палец, он изображает удивление, вертит в руках ключи, встает с Лолиты и забирается в свой пикап.

Где дорожный патруль, когда он так нужен?

Не похоже, что он будет изводить Лолиту дальше. Мужчина заводит пикап и выезжает с парковки. Он едет медленно, без фары, тормозя каждые несколько секунд.

— Уехал. Вот и все. — Я наблюдаю, как он поворачивает влево с парковки и едет по улице, заворачивая в жилой район. Пожалуйста, не возвращайся. Мои ноги подгибаются, но я не могу остаться здесь. Я должна продолжать идти. Я набираю 911 и мой палец стоит наготове на ВЫЗОВ на всякий случай, если мне будет нужно. В домах через дорогу нет света. Уже поздно. Я направляюсь по улице в поиске магазинчика или чего-то ещё.

Я не знаю, что делать. Уже почти полночь. Это был долгий день, и он еще не закончился. Я истощена. Желание лечь в свою постель в своем собственном доме вдруг нахлынуло на меня, подобно цунами. Я потеряна, так далеко от своей жизни. Я понимаю, что сюда меня привело моё собственное упрямство, но сейчас я просто хочу вернуться.