Оливия выглядит невозмутимо, но во взгляде проскальзывает тревога. Эта дамочка ей угрожает или предупреждает?..

После напутственных слов, женщина удаляется, оставляя нас одних. Хозяйка смотрит на меня. Ее кулаки сжимаются от злости, а во взгляде сверкают молнии. Девушка тяжело дышит, поджимая губы в тонкую гневную полоску.

— Как ты посмел уйти? — сквозь стиснутые от бешенства зубы, спрашивает она, когда понимает, что дамочка отошла на достаточное от нас расстояние и не услышит разговор. — Я, кажется, ясно дала понять, чтобы ты держался поблизости и без моего позволения не отлучался.

Не знаю, что ей ответить. Понимаю, что не прав и подвел ее, но истинную причину своего внезапного исчезновения решаю не раскрывать.

— Прости... — это все, что я могу сказать в свое оправдание.

— Прости?! Я не ослышалась?! — едва не срываясь на крик, свирепо шипит она. Замечаю, как ее трясет от злости. Оливия, прикрывая глаза, делает глубокий вдох и угрожающе произносит: — Ты опозорил меня. Не думай, что я так просто это оставлю.

Девушка разворачивается и идет к автомобилю, на котором мы приехали к этому злосчастному зданию, и мне ничего не остается, как молча следовать за ней, понимая, что скандал еще впереди. Моя оплошность грозит разрушить только установившийся между нами хрупкий мир.

Весь путь от здания совета до особняка хозяйки проходит в тяжелом молчании. Оливия, отвернувшись к окну и отодвинувшись от меня на максимальное расстояние, наблюдает за проносящимся мимо пейзажем. Чувствую, что она вновь воздвигает между нами стену недоверия с примесью удушливого гнева. И я ее не виню, сейчас мы оба понимаем, как сильно на ней может отразиться выходка, если та дамочка публично сообщит о моем неповиновении хозяйке и самоуправстве. Оливию могут счесть не способной к управлению.

Наконец, в вечерних сумерках, автомобиль въезжает через распахнутые резные ворота на знакомую дорогу перед особняком.

Здание с высокими потолками и широкими помещениями, кажется сейчас особенно чужим и негостеприимным, и будто окутывает холодом. Проходя вместе с девушкой по коридору, ведущему к спальням, непроизвольно ежусь. В воздухе между нами сгущается напряжение. Сильная усталость от ожидания окончания вечера и воспоминания о появлении моего бывшего напарника не дают покоя, а сложившаяся ситуация не обещает благополучного исхода дня. Все это разом наваливается на меня, картинки случившегося неустанно вертятся в голове, раздражая и без того воспаленный разум.

Должно быть я никогда не смогу смирится со своим нахождением в этих стенах... Я начинаю ненавидеть здесь все, а желание хоть как-то выжить в этом месте кажется бессмысленным. Единственное, за что еще цепляется мой уставший рассудок — это то, что сегодня я увидел Рэма. Он здесь. Могу ли я надеяться, что жизнь моего бывшего друга не такая уж сладкая и складывается вовсе не так, как он планировал, сбегая. Очень на это рассчитываю...

В полной тишине и напряженном молчании проходим с Оливией в ее комнату. Она пропускает меня первым в спальню, придерживая дверь. Подмечаю, что слуги заранее приготовили комнату к нашему приезду: помещение убрано, постель застелена, горит лампа.

Дверь с грохотом захлопывается за моей спиной, звук эхом отскакивает от стен, которые от удара угрожающе вибрируют. Напрягаюсь, готовясь к тому, что придется мне сейчас очень несладко.

Поворачиваюсь к девушке и настороженно наблюдаю, как она неторопливо ступает в середину комнаты, сам же остаюсь стоять практически у входа, не решаясь пройти дальше.

Она выглядит раздраженной, вокруг нее буквально клубится аура гнева, и, кажется, вот-вот вся комната заполыхает от огненного торнадо, выплеснутым ею наружу. А я лишь жду... Жду, когда она заговорит.

— Знаешь Марк, — угрожающе начинает она, но тут же вздыхает, стараясь взять себя в руки. — ты, кажется, до сих пор не осознал всю сложность нашей с тобой ситуации. Это очень огорчает...

Оливия поворачивается ко мне, наблюдая за реакцией от произнесенных ею слов.

— Я знаю, что виноват, — говорю в ответ я, глядя в ее излучающие гнев глаза. — Прости.

— И что мне с твоего «прости»?! — все же не выдержав, срывается на крик девушка. — Это не поможет ничем ни мне, ни тебе! Я объяснила, в каком положении нахожусь, доверилась, считала, что ты сможешь мне помочь… Хотя бы поддержкой! Но я ошиблась?!

— Нет, — произношу я уверенным тоном. — Ты можешь положится на меня. Ведь ничего серьезного не произошло…

— Не произошло?! — запальчиво повторяет Оливия, сжимая руки в кулак. — Так просто! Да если бы я не пошла искать тебя, еще неизвестно, чем бы все кончилось!

Поджимаю губы, решая не комментировать это замечание. А что бы та дама могла сделать? Выкрала бы меня, как хрупкую невинную девицу? Домогалась? Это же смешно! У нас не равные силы, по крайней мере физически.

— Ничего бы не случилось, — бормочу я.

— Ты не понимаешь, что любое действие, неверный шаг, может обернутся для меня крахом! — вскрикивает она, приближаясь ко мне. — Или ты этого добиваешься?

Выражение ее лица искажается чистым удушливым презрением. Меня передергивает от ее взгляда и фразы, высказанной в запале.

— Ты ошибаешься, — начиная злиться, сквозь зубы огрызаюсь. — Я никогда не пытался тебе навредить.

— Однако помощи от тебя тоже никакой, — ехидно добавляет брюнетка. — Вся моя жизнь катится под откос, и я не знаю, что мне делать! Кому мне можно доверять?! Как быть? Единственным человеком, кому я доверяла, была мать. А теперь ее не стало... — голос Оливии надламывается на последней фразе и помимо жгучего гнева, в нем проскакивают нотки отчаянья, которые она тут же пытается скрыть.

— Я нахожусь в очень шатком положении, — сдавленно добавляет она, отводя взгляд и отворачиваясь от меня.

В этот момент я буквально физически ощущаю, как что-то в ней ослабевает. Всегда сильная, твердая духом девушка просто сдает, под всей тяжестью проблем, обрушившихся на нее внезапно. Наблюдаю, как хрупкие плечики Оливии опускаются, она тяжело дышит, прикрывая лицо рукой и в этот момент мной впервые овладевают странные и совершенно непривычные чувства. Возникают желания защитить, поддержать, утешить, дать понять, что она не одна. Они подталкивают меня вперед, к ней.

— Все наладится, — шепчу я, прижимаясь, и крепко заключая девушку в кольцо своих рук. — Я обещаю. Все будет хорошо.

Тихий сдавленный всхлип звучит для меня ответом. Не шевелюсь, не ослабляю объятий, понимая, что даже сильным, иногда просто необходимо побыть слабыми. Особенно женщинам, пусть даже таким, которые считают, что не нуждаются в крепком мужском плече, в нашей поддержке и молчаливой уверенности, что все решаемо.


Глава 14

День клонится к вечеру, а я с раздражением захлопываю очередную прочитанную книгу. Взяв со стола чашку с чаем и подойдя к окну своей спальни, рассматриваю сгущающиеся темные тучи, в которых, то тут, то там, сверкают яркие трещины молний, угрожающе оповещая, что планируют обрушить на землю проливной дождь.

Неторопливо попиваю подостывший напиток и морщусь, взглянув на маленькие кусочки листьев, плавающих на дне. С недавних пор я стал приучать себя к чаю, почти полностью отказавшись от кофе. После отравления, едва не забравшего у меня жизнь, я стал с опаской относиться к прежде любимому напитку.

Делаю последний глоток, оставляю чашку на подоконнике и, отойдя от окна, возвращаюсь к удобному мягкому креслу. Усевшись в него, прикрываю глаза, вслушиваясь в тиканье настенных часов и решая, как скоротать оставшееся до сна время.

После нашего совместного с Оливией посещения официального приема и моей погони за бывшим другом, наши отношения значительно ухудшились, не успев окрепнуть. Моя жизнь в особняке стала прежней. В ней вновь остались одни и те же привычные действия: чтение книг, прогулки по парку, плавание в бассейне, просмотры фильмов и крайне редкие встречи с девушкой.

Она вновь выстроила барьер, не желая делиться со мной моментами из своей жизни, переживаниями и мыслями. Нет, наше нынешнее общение отличалось от прежнего. Оливия не требовала от меня официального к себе обращения, разговоры были более содержательными, нежели в первые дни моего нахождения здесь, но все равно это было не то.

В памяти отложились те несколько дней, когда девушка доверяла мне, рассказывала о себе, посвящала в свои планы, пусть и поверхностно, но это лучше, чем ничего. Я только сейчас стал понимать, что дни после того, как я очнулся после отравления, были лучшими, что со мной происходило на этом острове. Даже ночи, проведенные вместе с ней создавали иллюзию нормальных отношений. Мы подолгу занимались сексом, а после, вместе засыпали в одной постели.

Сейчас все было иначе. При встрече Оливия старалась отвечать простыми фразами, наши свидания были короткими и каждый раз она выпроваживала меня к себе, как только собиралась ложится спать.

Как я успел заметить, в особняке она тоже стала появляться реже. Не всегда ночевала в стенах дома. Бывало, возвращалась лишь для того, чтобы побеседовать с управляющим по хозяйственным вопросам, переодеться и вновь уйти.

После смерти матери, Оливии активно приходится искать сторонников, посещать различные приемы с более узким кругом местной элиты, юристами и своими нынешними помощниками, которые содействуют ей углубленно познать все прелести нового статуса и подсказывают, что делать, чтобы его не потерять. Об этом мне удалось разузнать у самой девушки, но всего лишь поверхностные знания того, что происходит в ее жизни. Посвящать меня в детали она не собирается.

Жизнь госпожи идет полным ходом, и для меня в ней нет сейчас места. Девушка дала это понять, когда, устав от ожидания и долгих нудных вечеров, я попытался настоять, чтобы она взяла меня с собой. Разговор в ее комнате длился недолго. Девушка суетилась, торопясь на очередную встречу, едва появившись в доме после нескольких дней отлучки, и отвечала на вопросы короткими фразами.