Тяжело вздыхаю, отворачиваясь от него. Рэм сразу замолкает.

— Не пойму, что не так-то? — возмущенно произносит он. — Ты чего? Нас же отпустили. Радоваться надо! — не успокаивается друг, вновь начиная тираду. — Повидать родных съездим, очухаемся, вернемся к привычной жизни. Работенку новую себе намутим, связи поднимем…

Мое молчание, наконец, перестает его устраивать, и Рэм подходит ко мне. Кладет руку на плечо, ободряюще сжимая. Замирает и ждет, когда я хоть как-то отреагирую на его слова и проявлю интерес к вновь появившимся возможностям жить дальше, привычной жизнью.

— Марк, — опять произносит брюнет. — Так будет лучше, поверь. Ты ей не нужен. Забудешь скоро, просто надо подождать. Все что было, начнешь воспринимать, как дурной сон, — выдает он, начиная понимать, что меня гложет.

— Не будет, как прежде, — хрипло и напряженно говорю я, скидывая с плеча ладонь Рэма.

— Мы ведь к этому шли, — констатирует он очевидный, по его мнению, факт. — Ради возвращения занимались разгребанием их семейного грязного белья. На хрен тогда все это было нужно? — требовательно спрашивает он, вновь хватая меня за плечо и с силой разворачивая к себе лицом.

Смотрю ему в глаза с вызовом и ненавистью. Хочется набить ему морду, причинить боль, но сдерживает осознание, что в данный момент не за что. Он ни причем, и злюсь я совсем не на него, а на девушку, что осталась там, на острове.

— Я не сказал тебе раньше, — пристально глядя мне в глаза, произносит Рэм. — Думал, не за чем будет.

— Что? — напрягаясь и хмурясь, требую я. — Что не сказал?

— После нашей вылазки в тот особняк, когда красотка вернулась с поездки, — начинает он, вздыхая. — Я тогда хотел с ней поговорить, напомнить об уговоре, спросить, когда нас отпустят…

— И? — нетерпеливо подгоняю я его. — Ближе к делу! — наступая на приятеля, спрашиваю я.

— Она с кем-то разговаривала по телефону, — продолжает он, отпуская меня и отступая на несколько шагов. — Я из-за двери, чисто случайно услышал, как она про свадьбу разговаривала… В общем… она замуж выходит.

На последних словах, голос Рэма становится тише, он пристально и оценивающе смотрит на меня.

— И раз уж ты тут, со мной, — парирует он. — Очевидно же, что не за тебя.

— Вот как… — протяжно произношу я. Выходит как-то угрожающе. Запускаю пятерню в волосы и с силой сжимая, провожу по ним рукой, причиняя боль самому себе. Будто она немного отрезвит, поможет взять себя в руки. — Что ж, горько усмехаясь, добавляю я. — Тогда многое становиться понятным.

Я ничего не понимал: ни странного поступка Оливии, ни причины, по которой она так внезапно, без предупреждения отправила нас обратно. И эта свадьба… О какой свадьбе вообще могла идти речь? За кого? Нашла мне замену в поездке? Тогда еще более не логичной казалась последняя ночь, проведенная вместе. Страстная, отчаянная, дикая. Все ее противоречивые поступки, казались нелепостью, ошибкой, с которой хотелось немедленно разобраться.

И потому, не смотря на уговоры Рэма, его настойчивые советы забыть и жить дальше, которые мне пришлось выслушать, я все больше понимал, что не хочу. Не желаю прежних сомнительных кратковременных связей, не стремился вновь прозябать в шумном городе, где ты — просто часть большого механизма.

Это все потускнело, потеряло краски. Казалось пустым и бессмысленным. Единственным ярким штрихом, была Оливия. Такая разная: строгая, властная, веселая, умная и интересная. Она с самого начала не смогла оставить меня равнодушным.

Но все эти мысли я, разумеется, оставил при себе. Когда мы с Рэмом покинули отель, в котором проснулись, и разошлись, сообщив друг другу, что направляемся к родным, я изменил свой маршрут.

Мысли и ноги принесли меня к особняку, где я уже бывал. Еще пару месяцев назад, если бы кто-то сказал, что мне захочется вернусь сюда добровольно, — рассмеялся бы безумцу в лицо, принимая все за злую шутку.

Высокие чугунные ворота и забор, камеры по периметру, охрана на участке... казались мелочью. То ли я был слишком зол и безрассуден, то ли после недавних событий потерял страх и инстинкт самосохранения, но в эту минуту был готов на все, лишь бы попасть внутрь и вновь встретиться с бывшим клиентом, отправившим меня на остров и перевернувшим тем самым жизнь с ног на голову.

Нажал на кнопку вызова у подъезда к особняку. В ответ раздались длинные гудки, оповещающие, что сигнал прошел и нужно подождать, когда кто-нибудь ответит на пульте из здания. Это длилось довольно долго, но я терпеливо ждал. После сброса вызова, повторил попытку, давая понять, что я не намерен уходить и настроен решительно. На этот раз, когда я уже полагал, что придется вновь повторять попытку, ворота с треском отворились, пропуская меня на территорию.

Во дворе у фонтана не было ни души, вдалеке у небольшого парка прохаживались несколько человек из охраны, но бросив на меня мимолетный взгляд, последовали дальше, не заинтересованные моим появлением. Лишь у входа в особняк встречал мужчина, любезно отворивший передо мною дверь и равнодушно сообщивший, что меня ожидают в зале для гостей, куда он непременно меня проводит.

Пройдя мраморную прихожую со знакомым мягким уголком, где я подписывал документы о передаче имущества, следуем вглубь здания, сворачиваем в коридор напротив лестницы на второй этаж и оказываемся в широком светлом зале, отделенном лишь аркой. Странно, что хозяин решил говорить со мной там, где, стоя за углом, нас легко можно подслушать.

Осматриваю широкое помещение, подмечая и бильярдный стол, и столы для покера, и бар, расположенный в самом дальнем углу, с креслами, диванами и столами.

— Мистер Олан, — доносится до меня протяжное, но не удивленное. — Какой неожиданный сюрприз…

Знакомый седовласый мужчина преклонных лет сидит ко мне лицом на одном из диванов и смотрит насмешливо, едва улыбаясь. В руке он лениво крутит бокал.

— Признаться, я и не надеялся, что мы с Вами встретимся вновь, — продолжает он. В пустом безлюдном помещении, его слова разносятся легким эхом. — Чем обязан Вашему визиту?

Мужчина определенно не из тех, кто любит долго ходить вокруг да около. Плавным жестом мистер Стефанс указывает на соседний от него диван, приглашая присесть. Признаться, я немного удивляюсь такому дружелюбному жесту с его стороны. Да и вид у него подозрительный: он не удивляется, не проявляет любопытства, будто зная заранее, что я в городе и вполне могу к нему явиться.

— Выпьете чего-нибудь? — ухмыляясь и глядя на меня холодным взглядом, интересуется он.

— Пожалуй откажусь, — присаживаясь на предложенное место, отвечаю я, едва не морщась от воспоминаний с его предыдущим предложением поднять тост.

Понимающе кивнув и вновь ехидно улыбнувшись, мистер Стефанс демонстративно отпивает из бокала.

— Я слушаю Вас, — наконец вновь обращая на меня свое пристальное внимание, произносит он. — С чем пожаловали?

— Мне нужно вернуться обратно на остров, — выпаливаю я, решая не терять время и сразу попросить о том, за чем шел сюда с осмысленным и уже принятым решением.

Брови мужчины подлетают вверх, то ли изображая удивление, то ли иронию.

— Зачем? — растягивает он на выдохе. — Вы ведь только оттуда?

— У меня остались незаконченные дела, — уклончиво отвечаю, совершенно не желая называть настоящую причину.

— Понравилось быть ручным мальчиком? — ехидно хмыкнув, спрашивает он. — Вы же понимаете, что сможете вернуться лишь на прежних условиях. И вероятно не попадете в тот же дом, где были до этого.

Его ироничный тон и насмешка в глазах очень злят, но я, скрипя зубами и глотая гнев, произношу:

— Если нет других возможностей, я согласен. Отправьте меня на остров, и я найду способ вернуться туда, где был раньше.

В ответ на мои слова, мистер Стефанс меняется в лице. Его внимательный холодный взгляд окидывает меня с ног до головы. Радует одно: он больше не ухмыляется.

— А как же прежняя жизнь, мистер Олан? — серьезно спрашивает мужчина. — Вы же были бизнесменом. Я даже готов поспособствовать Вам… Помочь восстановить прежний статус. Выступлю в роли инвестора.

Молча смотрю на мистера Стефанса, обдумывая предложение. Я, безусловно, любил свою прежнюю работу и заниматься ею вновь было бы здорово. Восстановить компанию, снова строить, зарабатывать... Но для кого и для чего я стану это делать? Теперь, без Оливии, такие вещи не имели смысла.

— Тогда проинвестируйте мою отправку на остров, — дерзко отвечаю я, глядя мужчине в глаза.

На секунду в помещении повисает тишина, а потом мистер Стефанс начинает смеяться. Моя дерзость и наглость, видимо, позабавила его. Вот только мне совсем не до шуток. Я с серьезным лицом жду, пока мужчина отсмеется и ответит на мои слова.

Наконец он замолкает. Вновь пристально смотрит на меня, только теперь в его взгляде пляшут смешинки.

— Кажется я знаю, по какой причине Вы туда рветесь, — вновь усмехаясь, произносит он. — И готов поспособствовать... иначе.

На последних словах, его интонация меняется, ухмылка становится совсем добродушной. Но меня тем не менее не покидает чувство, что он просто насмехается. На до мной, над моими словами… над ситуацией.

Тяжело вздохнув, мужчина отводит от меня глаза. Наклонившись к столу, мистер Стефанс ставит свой недопитый бокал, усмехается каким-то мыслям, а потом произносит то, чего я совершенно не ожидаю.

— Дочка, дорогая, — его голос звучит ласково и беззлобно, но также насмешливо. — Не прячься. Выходи…

Удивленно оборачиваюсь, желая выяснить о какой дочке он говорит и кого зовет. Из-за угла слышится тихое ругательство, и неохотно в зал входит она…

При виде Оливии у меня из легких вышибает весь воздух, а сердце, кажется, пропускает удар. Удивленно смотрю на девушку, не отрывая взгляда. Она хмурится, бросая на меня, а потом на отца быстрый недовольный взгляд. Отводит глаза в сторону, словно не желает видеть нас перед собой и складывает руки на груди, показывая, как сильно возмущена и огорчена, что ее раскрыли.