Рей вспоминает, с трудом ворочая мозгами, куда и зачем ей нужно было идти. Она и впрямь проголодалась, и если не доберется до столовой, то останется без нормальной еды до самого вечера. А еда для Рей, воспитанной в детдоме, — это очень серьезно.

— Хочу успеть на обед, — замечает она хоть и разочарованно, но твердо.

Кайло тоже издает вздох разочарования, и Рей не может оторваться от вида его трепещущих черных ресниц, опущенных вниз, когда он смотрит на ее губы.

— Запишешь мой номер? — спрашивает он с надеждой, подняв на нее взгляд. Она так и прижата к нему, и Рей приходится разорвать объятия, чтобы выудить телефон.

Она вбивает названный им номер, который он почему-то читает по бумажке — «Кайло Рен». Потом берет секунду на раздумья и все же сокращает запись до «Кайло».

Он пристально за ней наблюдает, будто хочет убедиться, что она точно доведет свои действия до логического конца.

— А мой ты запишешь? — почти робко спрашивает она.

Кайло вздрагивает, словно очнувшись от своих мыслей, жует губы и кивает.

Он совершает странные манипуляции с телефоном, записывая ее номер. Рей находит забавным тот факт, что эту же модель она не так давно видела у Мэтта — похоже, в их мире мужской дружбы это что-то значит.

— Мы можем пообедать вместе. Пойдем? — спрашивает он, после того как убрал телефон.

Рей не сразу улавливает суть сказанного, но не тогда, когда Кайло протягивает ей руку. Она стоит, глядя на нее в нерешительности.

Но ведь он это несерьезно?

В столовой сейчас просто толпа народа. И, разумеется, какая-то часть ее была бы рада пройти мимо всех этих людей, держа Кайло за руку, но другая — в ужасе от того, что ее увидят с ним. А вдруг это будет Лея, или По, или Финн? Да даже если и не они, сплетни разносятся в корпоративном информационном поле как пламя от брошенной спички — по сухой траве. К вечеру даже архивисты будут в курсе.

Рей сглатывает и смотрит на Кайло, потом на его руку и потом снова на него, и бросает еще один долгий взгляд на дверь.

Кайло опускает руку.

— Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе? — дрогнувшим голосом спрашивает он.

— Я… — Рей запинается, в ее голове есть множество вариаций объяснения, но все они звучат ужасно. — Я не хочу, чтобы кто-то болтал…

— О тебе и Кайло Рене? — Кайло прислоняется головой к стене, смотрит на нее сверху вниз и коротко кивает, догадываясь о том, что она не может произнести вслух.

— Все непросто! — злится Рей.

— Я вижу, — невесело замечает он.

Несколько мгновений Кайло хмурится, переваривая ему одному известные мысли, а после отталкивается от стены и быстрым шагом устремляется прочь, вверх по ступенькам, оставляя Рей одну, в смятении и замешательстве.

10. На тропе войны

Хакс переступает порог своего кабинета и застает то же, что и каждое утро предыдущих трех дней, — развалившегося в сонном забытье на своем рабочем месте Рена.

Эта тревожная тенденция заставляет Хакса идти на решительные меры. Возможно, ему стоит обсудить профессиональную непригодность Кайло Рена с самим Сноуком.

Он располагается на рабочем месте, нарочно производя как можно больше шума, но его сосед лишь продолжает посапывать, томно раскинувшись на стуле и закинув ноги на стол.

Сегодня Хакс принес аж две упаковки антибактериальных салфеток — вот как его бесит Рен. Он не знает, что у того творится в последнее время в жизни, но это и не его дело. Единственное, что ему известно, — все эти три дня Рен ночует на рабочем месте и исчезает еще до обеда, возвращаясь ближе к концу рабочего дня.

«Чем ты занимаешься тут по ночам? — размышляет Хакс. — Уж не работаешь ли?»

Это любопытство на некоторое время отвлекает его от проблем более глобальных, чем Реновский экзистенциальный кризис или любовные метания. Или что там еще идет не так в его беспросветно темной жизни.

Хакс безрадостно смотрит на стопки бумаг, которые не успел разобрать вчера. Ему казалось, что их было меньше, когда он уходил вечером. Неужели успели принести еще? Он не взял работу на дом: знал, что это бесполезно. Возможно, сам он в последнее время справляется не лучше Рена — просто лежит вечером пластом, не в силах собраться.

Палец… Палец он намазал мазью от ушибов и забинтовал. Два дня назад. Кажется, припухлость спала, но задевать его все еще неприятно. Каждый день Хакс боится: боится, что от нее может прийти сообщение, боится и того, что этого не случится. Если ему повезет, палец успеет зажить до следующей встречи.

Рен всхрапывает и резко выпрямляется на сиденье. Со сна у него абсолютно дикое, непонимающее выражение глаз. Он приглаживает пятерней волосы, потирает лицо и движением мышки выводит компьютер из спящего режима.

Хакс с мрачным удовлетворением замечает, что работа скоро доконает не только его. А если Рена скосит первым — это будет просто подарок.

— Работаешь по ночам? — сухо спрашивает он, поправляя стакан с кофе на подстаканнике и переставляя маркеры и стикеры таким образом, чтобы сегодня они все располагались от холодных цветов к теплым.

— Хакс, — Рен здоровается, бросив на него беглый взгляд. — Как твой палец? — вместо ответа спрашивает он.

Хакс чувствует, как краска бросается ему в лицо. В этом вопросе точно есть подтекст, но он не может добраться до истины сквозь маску невозмутимости на лице Рена. Тот дергает уголком рта — Хакс совершенно точно уверен в том, что видит, — и отводит взгляд.

Хакс хватается ртом за воздух, будто надеется выхватить подсказку или верные слова. Но его отвлекает звонок рабочего телефона. Он снимает трубку, все еще удерживая взгляд на Рене.

— Через пять минут чтоб были у меня в кабинете, — со скрытой угрозой в голосе, без лишних слов приказывает Сноук. — Вместе с Реном.

* * *

Они вдвоем стоят — именно стоят, ведь присесть им не предложили, — перед Сноуком, как провинившиеся школьники в директорской.

— Я разочарован, — хрипит Сноук. — Вы двое не оправдали возложенных на вас ожиданий.

Хакс едва заметно вздергивает подбородок, стараясь сохранить лицо.

— Если вы позволите, — начинает он, надеясь, что в голосе не звучат жалобные нотки оправдывания. — Я выполняю все обязанности по своей должностной инструкции, но нам не хватает людей. А те, что есть, — он бросает неприязненный взгляд на Рена, — некомпетентны и безответственны…

— Помолчите! — громогласно прерывает его Сноук. Что в нем всегда изумляло Хакса, так это весьма мощный для такого старого изможденного тела голос.

— А что ты, Кайло Рен? Выполнил ли ты то, что я тебе поручил? Узнал ли ты секретную технологию Люка Скайуокера?

Рен стоит потупившись, но с ноткой строптивости во всей своей позе и в поджатой губе. И уже только по одному его нарочно спрятанному от босса взгляду Хакс понимает, что — нет. Ни хрена тот не выполнил. Потому что вместо дела строчил любовные стихи в свой блокнот. Выжимал максимум из своего сплина.

— Ты просто копия своего отца, — с разочарованным усталым вздохом замечает Сноук.

— Хан Соло за решеткой! — яростно вскидывается Рен.

Хакс старается насладиться по полной разыгрывающейся перед ним сценой: он внимательно следит и за Сноуком, и за Реном.

— А мне с этого что? Когда я нанимал тебя, я думал, что ты восстановишь свою работу. Что ты истинный потомок своего прославленного предка — Энакина Скайуокера. Но ты больше похож на своего отца, который ничего не делал, а только подъедался в пенсионном фонде компании своей жены Леи Органы.

Сноук переводит дух, но затем продолжает:

— Восстанови ты за прошедший год свою прежнюю работу, уничтоженную Скайуокером, и сейчас мы могли бы стереть конкурента с лица рынка. Но ты бездействуешь! Твоя работа не восстановлена. Секрет Скайуокера — нам так и неизвестен. У меня такое чувство, будто я взял на работу ребенка, которому купил лучшие игрушки, и целый год был потрачен на то, чтобы вдоволь наиграться.

Хакс уверен, что у него уже не получается скрывать самодовольный вид, но теперь ему уже все равно. Но все-таки — ему казалось, что в последнее время Рен как раз и был погружен в работу полностью? Или нет? Так чем же он занимался в здании круглыми сутками?

Сноук поднимается из-за стола и проходится вдоль панорамного окна в пол, открывающего потрясающий вид на город. Старый хрен все еще довольно высок. Пожалуй, не уступает в росте ни ему, ни Рену — а ведь выходит, в молодости он был просто каланчой.

— Пока вы двое просиживали штаны и задарма получали вознаграждение на карточку, я не сидел без дела!

При этих словах в голове Хакса всплывает то фото с покером и красным бикини — он пытается держаться, как может, но с губ все-таки слетает короткий истеричный смешок.

— Вас это все веселит? — грозно интересуется Сноук.

Хакс маскирует несдержанный смех под приступ кашля.

— Нет, простите. Видимо, простуда начинается.

— Так, может, вам взять больничный? Бессрочный.

Хакс почтительно вытягивается, закладывая руки за спину, и больше не позволяет ни одной мышце на лице его выдать.

— Раз нам нечего противопоставить «Скайуокер Корпорейшн» в сфере инноваций, — мрачный недовольный взгляд на Рена, — и наши аналитики не могут выдать ни одного путного анализа, — уничтожающий взгляд на Хакса, — мы всегда можем прибегнуть к старому доброму промышленному шпионажу.

Внутри Хакса просыпается негодование. К чему их подводит этот дряхлый мешок с костями? Он, Хакс, — высококвалифицированный дипломированный специалист, окончивший все, что только можно было. Он блестяще разбирается в своей области. И теперь должен будет опуститься до кражи чужих корпоративных тайн вместо того, чтобы делать то, ради чего он учился и за чем поднимался по карьерной лестнице?