Кимберли Логан - Полуночные грехи

– Как давно вы знали миссис Ридли?

Пожимая плечами, Монро положил ее шляпу рядом со своими вещами.

– Несколько лет. Она была вдовой и сдавала меблированные комнаты недалеко от доков, где я вырос.

«Хм-м. Это уже интересно. Значит, Монро вырос в порту? Наверное, его отец тоже занимался каким-то делом, связанным с кораблями».

Однако прежде чем она успела задать вопрос, он повернулся и пересек холл, чтобы стать рядом с лестницей.

– Я нашел ее внизу, рядом со ступенями. У нее... была сломана шея.

Джиллиан пошла вперед, борясь с желанием положить руку на его плечо, чтобы хоть как-то его утешить.

– Она упала?

– Или ее толкнули.

Девушка посмотрела вверх, на лестничную площадку. Падения с такой высоты было бы достаточно, чтобы убить человека, особенно пожилую женщину вроде миссис Ридли. Тем не менее, может, экономка просто потеряла равновесие?

Она почувствовала, что Монро смотрит на нее, прищурив глаза. Как будто прочитав ее мысли, он покачал головой и сказал:

– Это не был несчастный случай.

– Почему вы так считаете? – Она предполагала, что увидит примерно такую же сцену, как и в кабинете Грейсона, но тут все было по-другому, и это смутило Джиллиан. – И как вам вообще удалось связать то, что случилось здесь, с убийством вашего партнера?

– Я и не связывал. Сначала. Но чем больше я думал о том вечере, тем более странными казались мне некоторые вещи.

– Какие?

Монро пожал плечами и положил руку на конец перил, обвив пальцами полированное дерево. Только побелевшие костяшки показывали, насколько крепкой была его хватка. Или насколько тревожными были его мысли.

– Когда я приехал домой, то нашел парадную дверь открытой. Даже одного этого факта оказалось достаточно, чтобы привести меня в замешательство. – Он криво усмехнулся одним уголком рта. – Там, откуда мы с Пег родом, если кто-то ложился спать и не запирал вход, мог легко оказаться с перерезанным горлом. Прежде чем подняться в спальню, она никогда не забывала удостовериться, что все надежно закрыто. Особенно если у остальных слуг был выходной день, а она оставалась одна дома. Так, как это было в ту ночь.

Монро остановился. Джиллиан поняла, что он не в силах продолжать, и мягко спросила:

– Вы сказали «вещи». Во множественном числе. Значит, было что-то еще?

– Да. В зале на столе стояла фарфоровая статуэтка. – Он указал на проход под аркой с другой стороны холла. – Я нашел ее рядом с Пег, разбитую вдребезги.

Джиллиан задумчиво поджала губы, предполагая, что миссис Ридли держала эту фигурку в руках, когда упада. Может быть, экономка просто решила почистить ее или сделать что-нибудь еще, не имеющее никакого отношения к их расследованию? Но все же этому стоило уделить внимание.

– Вы не возражаете, если я посмотрю на то место, где обычно находилась статуэтка?

– Конечно, не возражаю. Нам сюда.

Монро провел ее через арку в роскошно убранную комнату. На полулежали персидские ковры. Их насыщенный красный с золотом цвет прекрасно гармонировал со стенами, покрытыми муаровой тканью, а также алой обивкой многочисленных кресел и диванов. В одном конце залы возвышался огромный мраморный камин, а в другом были выходившие на Пиккадилли окна, задрапированные тяжелыми шторами.

– Она стояла вон там. – Монро кивнул в сторону столика из красного дерева, который находился у дальней стены.

Джиллиан направилась к нему и посмотрела на множество безделушек, занимавших всю его поверхность.

Здесь она не нашла ничего, что показалось ей важным.

Она повернулась к Монро. Он стоял сзади нее, скрестив руки.

– И что сказали об этом сыщики с Боу-стрит? – Его лицо приняло циничное выражение.

– Пег была пожилой женщиной, у нее уже сдавало сердце. Поэтому официальное расследование пришло к выводу, что она почувствовала себя плохо или просто споткнулась и упала вниз.

– Другими словами, детективы решили, что это был несчастный случай?

Его подбородок дрогнул. Джиллиан заметила, что он напрягся, хоть и стояла далеко от него.

– Это не был несчастный случай.

– Вы так говорите, но...

– Леди Джиллиан, в ту ночь в доме был кто-то еще. Какой-то человек намеренно толкнул Пег вниз. И я убежден, что он же убил Стюарта. Если незапертая дверь и разбитая статуэтка не вызвали у меня особых подозрений, то записка, доставленная на следующее утро, заставила меня по-новому посмотреть на смерть Пег.

Сдвинув брови, она внимательно посмотрела на Монро:

– Вы постоянно упоминаете об этом послании. Что там было написано?

Монро сжал челюсти.

– «Она ушла слишком легко». Слова были написаны тем же почерком, что и остальные записки. Вчера, после того как обнаружили тело Стюарта, я попытался показать ее полицейским с Боу-стрит, те едва взглянули на нее. Они даже не стали рассматривать возможность того, что Пег могла быть убита. А записка составлена настолько расплывчато, что ее вряд ли можно считать настоящим признанием вины.

Джиллиан задумчиво постучала пальцем по подбородку, размышляя над его словами. Ей было понятно, почему власти сочли версию, предложенную Монро, несколько притянутой за уши. Но для нее такой сценарий выглядел вполне правдоподобно. Особенно если принять во внимание платок миссис Ридли, который был найден на месте убийства Грейсона.

– Не могли бы вы принести мне сейчас письма с угрозами? – спросила девушка. Если она прочитает эти послания, то, возможно, нападет на след какой-нибудь улики, которая подтвердит теорию Монро.

– Угу, – пробормотал он, извинившись, и направился за ними.

Джиллиан даже не заметила, как он поклонился и покинул комнату. Ее мысли уже умчались вперед. Девушка принялась ходить по зале, рассеянно глядя на стены и мебель.

«Если один и тот же человек виноват в смерти и Стюарта Грейсона, и Пег Ридли, – думала она, – и если Монро прав, утверждая, что он является главной мишенью, то тогда убийца должен был оставить в этой комнате какое-то весомое свидетельство своего присутствия. Этот мужчина хотел, чтобы Монро ни капли не сомневался, что он тут был».

В этот момент Джиллиан вдруг увидела зеркало.

Овальное, в золоченой раме, оно висело на стене над столиком, где раньше стояла фарфоровая статуэтка. Джиллиан ощутила, как по позвоночнику вверх поползли мурашки. Еще одно зеркало. Возможно ли?..

Достав из сумочки очки, она надела их на нос и направилась через всю залу, чтобы внимательнее его рассмотреть. А если статуэтка была использована лишь для того, чтобы привлечь внимание к зеркалу?

Какое-то чувство, более могущественное, чем все, что ей приходилось испытывать до этой поры, заставило ее встать на носки и положить руку за верхний край рамы. Между стеной и зеркалом ее пальцы неожиданно нащупали маленький твердый предмет. Она вытащила его наружу. Это оказались потускневшие карманные часы.

– Что, черт побери, вы делаете?

Джиллиан обернулась и увидела застывшего в сводчатом проеме Монро.

– Полагаю, – она медленно вытянула руку вперед, показывая ему часы, – что убийца оставил вам еще одно сообщение.

Коннор в изумлении уставился на предмет, который лежал в протянутой ладони Джиллиан. Он вдруг почувствовал, что сердце его остановилось.

Он мгновенно узнал часы. Это была единственная ценная вещь, которой Хайрам Ледбеттер владел в своей жизни.

В жизни, которая внезапно оборвалась в обветшалом домишке в Биллингзгейте (В начале XIX века это был один из самых злачных и опасных районов Лондона.).

Должно быть, некоторые из его мыслей отразились на лице, потому что янтарные глаза леди Джиллиан, спрятанные за очками, расширились.

– Вы узнаете их?

Коннор попытался ответить, но голос его не слушался. Тогда он просто кивнул. Отложив в сторону стопку принесенных писем, он взял часы из рук девушки. Да, этот предмет был ему хорошо известен. На крышке часов было знакомое углубление, на которое Хайрам почти с любовью нажимал своим заскорузлым большим пальцем каждый раз, когда предоставлялась возможность их открыть.

– Это часы Хайрама, – хриплым шепотом произнес Коннор. Однажды он заметил, как прежний хозяин с трепетом проводит пальцем по выемке, и теперь повторил его жест с таким же чувством.

К чести Джиллиан, она не стала расспрашивать дал fame. Как будто ощутив, что ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, девушка продолжала терпеливо стоять рядом с ним и молчать.

Наконец он глубоко вздохнул и заговорил:

– Где вы их нашли?

– Они лежали за зеркалом. Так же, как и носовой платок вашей экономки в кабинете мистера Грейсона.

Значит, он все-таки оказался прав. У него никогда не было особых сомнений на этот счет. Но если платок Пег в кабинете Стюарта не показался ему весомой уликой, подтверждающей его теорию, то часы расставили все по местам: Хайрама убил тот же негодяй, что был ответствен за смерть и Стюарта, и Пег.

И кровожадный ублюдок хотел, чтобы Коннор знал об этом.

Его захватила волна слепой ярости. Он с силой сжал в кулаке только что найденную вещь.

– Мистер Монро? – донесся до него мягкий голос леди Джиллиан. – Хайрам был вашим другом?

Коннор склонил голову. Слово «дружба» было слишком слабым для тех теплых отношений, которые связывали его с добрым уличным торговцем.

– Да, очень хорошим другом. Он торговал на улице фруктами. Эти часы были его единственной стоящей вещью. – Коннор вновь увидел иссохшее тело Хайрама, безжизненно и безвольно лежащее на полу его дома, и в горле застрял комок, который ему пришлось проглотить, чтобы продолжить дальше: – Чуть больше месяца назад его нашли забитым насмерть в собственном жилище.

– О, Коннор, мне так жаль!

С губ леди Джиллиан впервые сорвалось его имя. Этого было достаточно, чтобы он вздрогнул и посмотрел в ее полные сочувствия глаза. Он понимал, что девушка назвала его так неумышленно, что это было не что иное, как обыкновенная оговорка. Эффект, который та произвела на него, невозможно было не заметить. Услышав свое имя, произнесенное ее низким голосом, Коннор видел, как леди Джиллиан смотрела на него взглядом, полным глубокого понимания. Ему так захотелось обвить ее руками, прижать к себе, положить голову на пышную грудь и попросить ее утешить, излечить израненную душу нежным прикосновением...